Мария Барыкова - Клаудиа, или Дети Испании

— Я готов, дон Гаспаро, — на всякий случай обратился Педро к хозяину так, как это требовалось от него во все прежние годы, — спрашивайте. Постараюсь ответить на любой ваш вопрос.

Дон Гаспаро снова позволил себе незаметную лукавую улыбку.

— Хорошо. Итак, первый вопрос. Как вы мыслите себе ваше дальнейшее существование, капитан Педро Сьерпес?

— Не знаю. Никак, — начал было Педро, но затем, твердо посмотрев в глаза дона Гаспаро, вдруг решительно сказал: — Я собирался уйти в отряд к Хуану.

— Значит вы, как и Хуан, предпочитаете оставить вашу первоначальную службу и предоставить свое дальнейшее существование судьбе?

От столь неожиданного и жесткого вопроса, прозвучавшего из уст человека, всегда разговаривавшего мягко и доброжелательно, Педро на мгновение даже растерялся.

— Я… никогда бы… но… — начал капитан валлонской гвардии, но никак не мог оформить в слова всю ту бурю мыслей и чувств, которые вдруг охватили его при этом неожиданном повороте разговора.

— Но..? Говорите смелее, что вас смущает? Неужели я страшнее французского корпуса? — невозмутимо настаивал дон Гаспаро.

Напоминание о французах подействовало на Педро, как ушат ледяной воды, и спровоцировало его говорить в открытую. В волнении он встал и стиснул рукой гнутую спинку стула.

— Дон Гаспаро, во-первых, убежав от вас, я нарушил вашу волю, а потому вы уже больше никогда не сможете доверять мне полностью. А кому нужен слуга, которому не доверяют? Уж во всяком случае, не такому человеку, как вы. А во-вторых… — тут Педро снова на какое-то мгновение замялся, но все же вновь победил себя и решительно закончил. — Просто так я все равно не просижу в замке, когда в моей Испании хозяйничают синешинельники, а на троне сидит Жозеф Бутылка [177] Народное прозвище Жозефа Бонапарта, бывшего в описываемое время королем Испании; патриотическая пропаганда всячески старалась очернить его, приписывая королю несвойственные ему пороки — пьянство, разврат и прочее. ! Вы, быть может, не одобряете поступок Хуана, а я слишком хорошо понимаю его. Он мне как брат…

Тут дон Гаспаро скупым жестом остановил излишнюю искренность Педро.

— Хорошо, Сьерпес, спасибо за откровенность. Сядьте, я пока еще ни в чем не обвиняю вас. И потому давайте не будем торопиться, а разберем все по порядку. — Педро сел, и дон Гаспаро, с минуту помолчав, продолжил. — Итак, во-первых. Вы убежали и тем самым нарушили мою волю. Пока оставим это утверждение в существующем виде и двинемся дальше. Соответственно, вопрос «Кому нужен такой слуга?» тоже обсудим позже. А сейчас поговорим о вашем «во-вторых», сеньор капитан, поскольку прояснение этого вопроса прольет свет и на предыдущий. Итак, если я правильно вас понял, вы, молодой человек, обвиняете меня в бездействии?!

Педро снова вскочил на ноги.

— Помилуйте, что вы, дон Гаспаро, я совсем не собирался ни в чем обвинить вас …

— Excusatio non petita, accusatio manifesta.

— Что? — растерялся Педро.

— Непрошенное оправдание обличает виновность, — спокойно пояснил дон Гаспаро. — Надо будет вам заняться латынью, капитан. Но вернемся к делу. Итак, в то время как наша благословенная Испания истекает кровью, сражаясь с проклятыми иноземными захватчиками, невозмутимый дон Гаспаро преспокойно сидит в своем замке и, мало того, что вкусно ест и крепко спит, так еще и любезничает с проклятыми мосьюрами , — герцог слегка усмехнулся, выговаривая последнее слово. — Что ему за дело до всех этих жалких, несчастных, простых испанцев. Пусть хоть все они сгинут под французским штыком… — Педро стоял, крепко прикусив губы и не зная, что делать и что говорить в ответ, если отрицать эти страшные слова уже не имело никакого смысла, а говорить о том, что на самом деле он никогда так не думал, было и вовсе глупо. — Итак, вы и ваши друзья хотите восстановить на испанском троне Фердинанда и именно в этом видите благо нашей многострадальной Испании?

— Дело вовсе не в том, чтобы восстановить Фердинанда, хотя… все действительно именно этого и хотят, — слабо возразил Педро.

— И вы, капитан валлонской гвардии, предпочли бы опять служить при его дворе? — с каким-то странным любопытством глядя на молодого человека, спросил дон Гаспаро.

— Нет! — решительно подался вперед Педро. — Я предпочел бы служить вам. Но я никогда не думал именно о восстановлении Фердинанда, и я не за это…

— В том то и беда, Педро Сьерпес, что вы не додумывали до конца, за что именно воюете. Вы, капитан валлонской гвардии, равно как и простой народ, даже не думаете, что творите. А ведь на самом деле все вы воевали именно за возвращение на трон Фердинанда. И наш многострадальный, но упрямый народ, в конечном счете, добьется своего и посадит себе на шею очередного выродка. И снова будут литься потоки крови и слез, литься до тех пор, пока наш народ не перестанет, наконец, словно цепной пес, бросаться и лаять на всех, кто приходит снять с него цепь. Так сколько еще должно пролиться этой собачьей крови, Сьерпес?

— А разве можно мириться с тем, что безбожники-французы хозяйничают здесь, как у себя дома? — вспылил зажатый в угол Педро.

— Нет! Но разве я когда-нибудь призывал к этому? — резко осадил его дон Гаспаро.

— Нет, — вынужден был признать молодой человек, и вдруг неожиданно даже для самого себя задал так давно мучивший его вопрос. — Но в таком случае, почему вы отказались стать королем Испании? Быть может, тогда лить кровь больше и не понадобилось бы?

— Да, оно и видно, что пока вы действительно только капитан, Педро Сьерпес, — грустно вздохнул в ответ дон Гаспаро, сразу же понявший о чем идет речь. — Если бы я согласился тогда на предложение мсье Бонапарта, вряд ли мы с вами теперь разговаривали бы об этом. В этом случае пролилось бы гораздо больше крови.

И вдруг Педро даже не разумом, а каким-то глубинным нутром понял, какую ловушку готовил для дона Гаспаро Наполеон. Действительно, надо было быть полным дураком, чтобы не понять этого простого военного маневра — притворного отступления. Капитану валлонской гвардии на мгновение стало стыдно за то, что он так долго лелеял в мозгу подобный бред.

— Но… вы… — начал он, но опять так и не смог оформить своих мыслей.

— Да, я, капитан Сьерпес, тоже не сижу сложа руки. Но я смотрю намного дальше вас. И, если вы еще верите мне, можете не сомневаться, что принесли бы гораздо больше пользы своему отечеству, если бы не убежали защищать Сарагосу. Ведь и вы, и Клаудита вполне могли погибнуть там. И таким образом больше послужили бы вашему личному тщеславию, чем действительному благу мира. — Педро во все глаза смотрел на дона Гаспаро, не зная, что ответить на эти справедливые обвинения. А герцог между тем продолжал: — Поверьте мне, Сьерпес, вам дано гораздо больше, чем простому солдату, и вы с Клаудией способны совершать гораздо более важные для блага нашей страны дела, чем просто пасть в примитивной кровавой драке, подобно пушечному мясу.