Александр Пумпянский - Диктаторы и террористы [Хроники мирового зла] [litres]

24 сентября Аун Сан Су Чжи создает оппозиционную партию Национальная лига за демократию и становится ее генеральным секретарем. Ее лозунг – гражданское неповиновение. Ее принцип – ненасилие. Вопреки прямому запрету Аун Сан Су Чжи ездит по стране, выступает со страстными речами, собирая огромные митинги.

27 декабря умирает мать. Похороны вдовы национального героя превращаются в тризну, на которой дочь клянется служить своей стране, как ее отец и мать – до самой смерти.

Так встретились в критический момент бирманской истории Аун Сан Су Чжи и демократия. Массам, взыскующим перемены, нужно было имя, которое бы их осенило. Молодая женщина, вобравшая в себя культуру двух миров, услышала этот зов.

С этого момента ее уже не остановить. Знаменитый эпизод 5 апреля в долине Иравади доказывает, что это не метафора. В тот день колонну, возглавляемую Аун Сан Су Чжи, встретила шеренга солдат. Винтовки на изготовку, но Аун Сан Су Чжи даже не замедлила шаг. И так бестрепетно прошла сквозь солдатский строй.

Ее можно было только изолировать. Что и будет сделано. Ее лишат права баллотироваться в парламент, а 20 июля 1989 года поместят под домашний арест. Такие бывают избирательные технологии у особо продвинутых режимов! Она триумфально победит даже со связанными руками. Тем более ее будут держать под замком. Из последовавших двух десятилетий Аун Сан Су Чжи проведет под домашним арестом 15 лет. Окончательно – хочется надеяться – ее выпустят на волю лишь 13 ноября 2010 года.

«В системе, которая отрицает существование основных прав человека, распорядок дня начинает диктовать страх. Страх тюремного заключения, страх пыток, страх смерти, страх потерять друзей, семью, собственность либо средства к существованию, страх нищеты, страх оказаться в изоляции, страх поражения. Самая коварная форма страха – та, что камуфлируется под здравый смысл или житейскую мудрость, осуждающую как глупые, безрассудные, бессмысленные или бесполезные маленькие повседневные акты мужества, которые помогают человеку сохранить самоуважение и врожденное человеческое достоинство. Нелегко народу, обуреваемому страхом, привыкшему к тому, что сила и есть право, освободиться от удушающих миазмов страха. Тем не менее даже при самой давящей государственной машине мужество поднимается раз за разом, потому что страх – неестественное состояние цивилизованного человека».

Двадцатилетняя история этого домашнего ареста – эпическая сага противостояния. Противники гомерически неравны. По Акту о защите государства от 1975 г. (Статья 10б) можно без решения суда сажать под домашний арест сроком на пять лет. По «Закону об охране государства от угроз со стороны тех, кто намеревается совершить подрывные акты» (Статья 10а) можно отправить в тюрьму. А у Аун Сан Су Чжи только прямая речь, только слова, каждое из которых подпадает и под Закон и под Акт. Но удивительное дело, вооруженная до зубов диктатура явно боится своей узницы.

Чем она занимается дома под арестом, спросили как-то Аун Сан Су Чжи. Она ответила, что читает труды по философии и политике, а также биографии выдающихся людей, которые ей присылает муж. Практикуется во французском и японском. Играет на фортепьяно Баха…

А еще она высказывается. В том числе таким радикальным способом, как объявление бессрочной голодовки вместе с требованием поместить ее в тюрьму рядом со схваченными в ее доме студенческими вожаками, которых подвергают пыткам. Голодовку она прекратит только тогда, когда издевательства над арестованными будут прекращены.

Она обращается с призывом к иностранным туристам не посещать ее страну в нынешних обстоятельствах, а к бизнесменам – не вкладывать свои деньги. И еще она пишет книгу «Свобода от страха», которая издается во многих странах и на многих языках. Следом выходит книга «Голос надежды».

Хунта ведет с ней бесконечную странную и при этом вымученную игру. То хватка ослабевает, и к ней в дом допускаются иностранные послы и министры. А однажды с ней встречается сам глава военного режима в компании с другими генералами.

Потом хунта вновь срывается с собственной цепи и тащит сидящую под домашним арестом Аун Сан Су Чжи обратно на скамью подсудимых. Поводы – один гротескней другого. Например, неуплата налогов… с Нобелевской премии мира! Тут уже не просто злоба, тут зависть запредельная! (К слову, на нобелевский миллион был учрежден фонд помощи в здравоохранении и образовании бирманскому народу.)

А вот как был инсценирован другой громкий процесс. Напомню антураж. Большая часть ареста проходила в загородном отцовском доме, одиноко стоящем на берегу озера. Однажды это озеро переплыл американец, что было полным сюрпризом, как для хозяйки дома, так и для тех, кто его бдительно охранял по периметру. Когда, восстановив силы, гость поплыл обратно, его схватили. Аун Сан Су Чжи предъявили обвинение по статье «Нарушение режима домашнего ареста»! В самой этой формуле звучит отчаяние, ведь и наказать ее можно только продолжением того же самого домашнего ареста.

Генералы грезят об одном, как от нее избавиться навсегда. Казалось бы, не проблема, столько людей исчезло без следа. Только не в этом случае, это вызвало бы цунами внутри страны и бурю за границей. Окружить ее завесой забытья тоже не получается – она не молчит. К ней стучатся и то и дело прорываются политики и журналисты. Ее статьи в международной прессе, интервью, письма каждый раз становились заметным событием.

Сахаровская премия за свободу мысли (Европарламент, 1990 г.), Нобелевская премия мира (1991), Медаль Валленберга (1991)… Международное признание не в состоянии дать ей свободу, но спасает жизнь.

За нее сражаются ООН, США, Великобритания, Япония, Европейский Союз, страны АСЕАН, куда входит Мьянма. Правительства сулят деньги за возвращение к законности. Грозят санкциями за продолжение произвола. Впрочем, в мировой семье не без – скажем, мягко, исключений. Пекин и Москва выступают против санкций террористическому режиму. (Пекин – понятное дело, Мьянма – его клиент и вассал. Но Москва-то не может сослаться даже на меркантильные интересы.)

Генералам явно нравится говорить миру: «Нет». Но и совладать со своей жертвой они не в состоянии. Беспримерный домашний арест – компромисс. Ничего больше генералы не могут себе позволить. Меньше тоже – это значит признать свое поражение.

Остается один выход – выдавить ее из страны. Аун Сан Су Чжи предлагается сделка: свобода – в обмен на отъезд. Стальная леди отвечает отказом. Разъяренные тюремщики пускают в ход психологический террор чисто садистского толка. Мужу и детям отказано в визах в Мьянму. Если леди так скучает по родным, пусть летит к себе в Лондон. При этом никаких сомнений: дорога обратно заказана.