Александр Пумпянский - Диктаторы и террористы [Хроники мирового зла] [litres]

Ситуация драматизируется, когда выясняется, что у мужа рак в финальной стадии. У него одно желание – прилететь попрощаться. К последней просьбе умирающего присоединяются Папа Римский Иоанн Павел II и Генсек ООН Кофи Аннан. Ноль внимания.

27 марта 1999 года в возрасте 53 лет Микаэль Арис умирает в Лондоне. Аун Сан Су Чжи так и не сможет сказать ему последнее «Прости». Сыновей к ней тоже не пускают. Пока она пребывает под домашним арестом, у нее родятся внуки, но ей не дано их увидеть.

«Бывает дар бесстрашия, но, возможно, более ценным является мужество, обретенное через попытки, мужество, которое происходит из воспитания привычки не давать страху диктовать тебе поступки и действия, мужество, которое можно определить как „достоинство вопреки давлению“ – достоинство, которое вновь и вновь возрождается перед лицом грубого нарастающего давления».

Мне несложно перечислить вехи этой поразительной судьбы. Они зримо ожили в фильме Люка Бессона «Леди». Леди – это Аун Сан Су Чжи. Ее играет малайзийская актриса Мишель Йео, играет так, как если бы она была двойником своей героини. Фильм художественный, но сценарий, можно сказать, документальный – настолько точно он следует реальной канве событий. Забегая вперед, позволю себе сказать, что это, возможно, самый документальный художественный фильм, который мне довелось видеть. И самый художественный документальный. Фильм я увидел на Мировом экономическом форуме в Давосе, публика там специфическая, и весь этот политэкономический бомонд стоя аплодировал видеообращению, которое прислала в Давос Аун Сан Су Чжи.

«Леди» снималась в Таиланде. На границе с Мьянмой был воссоздан дом, где под арестом находилась Аун Сан Су Чжи. Это тот самый дом на берегу озера, которое переплыл экзальтированный американец. Оказывается, он хотел предупредить ее о некоей грозящей опасности… 2 мая 2008 года, когда на страну обрушился циклон «Наргис», с дома сорвало крышу, разнесло в клочья электрические провода, и мстительная хунта долгое время не давала произвести ремонт, так что Баха пришлось играть при свечах… Люк Бессон рассказал, что с помощью спутниковой аэрофотосъемки он постарался воспроизвести дом «до сантиметра», вплоть до того, под каким углом падают лучи солнца в разное время дня. Когда уже после завершения съемок он попал в настоящий дом, рассказал режиссер, он поразился: все вокруг было знакомо. Атмосфера в фильме предельно достоверная. Массовку играют беженцы из лагеря на границе. И еще в него вошли сотни метров съемки, сделанной в Мьянме скрытой камерой.

– Где вы нашли такую замечательную актрису? – спросил я на пресс-конференции Люка Бессона.

– Это она меня нашла, – с улыбкой ответил режиссер. – Она принесла мне сценарий, чтобы по-дружески посоветоваться. Я прочел и спросил у нее: «А у тебя есть режиссер?..»

Камуфлировать в вопросы дифирамбы – та еще журналистика, но тут очень уж хотелось. Мишель Йео – знаменитая гонконгская и голливудская актриса. Девушка Бонда в «Завтра никогда не умирает». Главная героиня в «Крадущемся тигре, затаившемся драконе». Правильный вопрос звучит по-другому: что привлекло эту актрису – мастера конфу и экшн к образу Аун Сан Су Чжи? И что привлекло самого Люка Бессона, автора «Никиты» и «Пятого элемента», самого голливудского из французских режиссеров, как его иногда называют, к затяжной драме домашнего ареста?

То же самое, что подвигло Боно на признание: «Она моя героиня». И что вдохновило U2 на песню «Walk on», она посвящена Аун Сан Су Чжи. Суперхарактер. Стоицизм на фоне Трагедии. Высший класс человеческой личности.

Махатма Ганди. Нельсон Мандела. Мартин Лютер Кинг. Андрей Сахаров. Аун Сан Су Чжи – из этого ряда.

Но я ведь еще не сказал, что мне ответил Люк Бессон. На мой вопрос, что его привлекло в этой истории, он ответил: «История любви».

«Среди основных свобод, к которым стремятся люди, мечтающие о полной и нестесненной жизни, свобода от страха стоит особняком. Она и средство и цель. Народ, которому суждено построить государство, в котором сильные демократические институты учреждены прочно как гарантии против злоупотреблений государственной власти, должны прежде научиться освободить свое сознание от апатии и страха».

А теперь из вечности – в актуальную политику. В Мьянме сегодня как никогда интересно. 30 марта 2011 года военная хунта объявила о своем расформировании. Здесь теперь гражданское правительство.

Через двадцать лет после тех несостоявшихся судьбоносных были объявлены новые парламентские выборы. Политической арестантке № 1 было предложено их освятить авторитетом ее партии, при том, что самой ей баллотироваться запретили. Она отказалась. Правящая партия записала победу на свой счет. Несколько дней спустя 12 ноября 2010 года с Аун Сан Су Чжи сняли арест.

Люди не верят своим глазам. Законы военного времени не дезавуированы, но они как бы перестали действовать. Цензура не отменена, но пресса осмелела. Ежедневные газеты все сплошь официальные, но есть частные еженедельники, и они публикуют неслыханные ранее материалы. В книжных лавках выставлены книги Аун Сан Су Чжи рядом с Орвеллом – и это верный знак, что в страну пришла гласность.

…Три года назад мне довелось попасть а Мьянму – туристом. Главный шок, с которым я уже не смогу расстаться, я сейчас постараюсь описать.

Ритуальное буддийское сооружение – ступа, больше напоминающая склеп или даже могильный камень, чем храм. Представьте себе бесконечный ряд ступ, вросших в землю или вырастающих из земли, самого разного размера и степени архитектурного совершенства. Многие ряды ступ, уходящие во все стороны, насколько может объять взгляд. Они даже не красивы, как правило, не говоря уже о том, что в них нет никакого практического назначения. Это мертвое царство ступ, заполняющее все пространство вокруг, имеет свое объяснение. После себя человек должен оставить не дом, не ферму и не фабрику, но ступу, славящую Будду. Пусть даже самую примитивную. Для этого – и ни для чего другого приходит в эту жизнь человек.

Во вторую половину ХХ века Бирма вошла отсталой колониальной страной. Не одна она. Но все ее соседи – дальние и ближние – так или иначе, рано или поздно нашли в себе силы для рывка в модерн. А эта страна застряла. И тут уже поздно кивать на колониальное наследие или вековые традиции. Тут вся ответственность лежит на правящем режиме. В 1962 году бирманские военные скинули гражданское правительство, с той поры они правили всегда. Всех, кто им мешал, они безжалостно убирали. Они были всесильны и делали что хотели. Права человека и демократические реформы отвергались на корню как глубоко несовместимые с социальной стабильностью, национальной безопасностью и отечественной традицией.