Сергей Михеенков - Власовцев в плен не брать

– В лес нам входить нельзя, – первым заговорил Воронцов. – С таким усилением мы, возможно, и раздавим их. Но потери будут большими и с нашей стороны. Считаю, надо выдержать блокаду ещё сутки-двое. Если нам поможет штурмовая и разведывательная авиация, оборона в «котле», возможно, распадётся раньше. Иначе мы их просто разгоним по лесу и оврагам.

– Да не можем мы ждать. Приказ – ликвидировать срочно.

Следующим голос подал командир танкового взвода:

– Предлагаю подождать, когда они соберут очередную атаку, выйдут из лесу, и контратаковать танками. Мы размажем их по опушке, товарищ капитан.

Лейтенант-танкист был молод. В его глазах буквально пылало желание поскорее броситься в бой и настигнуть противника.

– Танки нам ещё пригодятся, – сдержанно заметил капитан Солодовников.

– Вы не намерены посылать нас в бой?

– Лейтенант, даже если у них нет противотанковых средств, они забросают вас гранатами и пожгут все ваши машины. Приказываю вам действовать только с десантом или в рядах пехоты. Ваша задача – маневрировать позади наших порядков и поддерживать пехоту своим огнём… Если нет других предложений, слушай моё решение. Если они решатся атаковать, атакуют вот-вот. До конца дня, возможно, ещё раз. А там выдохнутся, и, будем надеяться, начнут сдаваться. Разведчикам, обеим группам, приготовить людей к поиску. Старшине Турчину и лейтенанту Васинцеву после совещания остаться. Кавалерийскому эскадрону, мимомётчикам и пулемётчикам объявляю благодарность! Расчётам противотанковых орудий – особая благодарность. Танки и «гробы» выбили мастерски! Поддержу ваше ходатайство о награждении отличившихся орденами и медалями. Всем готовиться к тому, что следующая атака будет более жестокой и опасной. Возможно, последней.

Спустя несколько минут две группы разведчиков ушли в сторону Чернавичской пущи. Группе старшины Турчина предстояло повторить свой маршрут. Группа лейтенанта Васинцева должна была провести разведку слева от лесной дороги.

Иванок шёл замыкающим. Когда углубились в лес, в овраге он увидел немца. Немец был ранен в ногу и руку. Никакого оружия при нём не было. Раненый сидел, привалившись спиной к дереву, и тяжело дышал.

Иванок быстро спустился в овраг, подошёл к раненому. Тот уже не реагировал, смотрел на него и, казалось, чего-то ждал. Иванок расстегнул его подсумок. Первый был пуст. Во втором лежала одна обойма. Третий был полон. Иванок быстро вытащил обоймы из подсумков и, даже не взглянув на раненого, побежал догонять своих товарищей.

Они прошли с километр. Вышли к небольшой речке. В пойме слышались голоса, ржание лошадей, скрип тележных колёс.

Лейтенант Васинцев сделал знак рукой. Разведчики залегли.

Иванок подполз к краю обрыва, расчехлил прицел.

Вот они, ни полицаи, ни солдаты. И форма на них странная. Немецкие френчи с нашивками бригады Каминского. Эти нашивки Иванок видел уже не раз.

– А ну-ка, Иванок, дай твою стереотрубу, – попросил один из разведчиков.

Они лежали на краю оврага и по очереди разглядывали в прицел Иванковой винтовки обоз каминцев.

– Эсэсовцы, в гроб их душу, – сказал лейтенант Васинцев, возвращая Иванку его винтовку. – А морды-то брянские да калужские…

– Эти, командир, сдаваться не пойдут.

– Кто знает…

– Семьи волокут. Сундуки вон. С добром, видать.

– Поднажились, пиявицы…

– Ну, недолго им своим добром владеть.

Вскоре внизу началось энергичное шевеление. Повозки выезжали на просёлок, длинным потоком потянулись на север. На телегах остались женщины и подростки. Мужчины в серо-зелёных мундирах начали строиться возле ручья. Послышались команды.

– Ермаченков, – позвал лейтенант Васинцев, – давай-ка бегом к капитану Солодовникову. Доложи о том, что видел, и скажи, что власовцы построились повзводно, что их около двухсот человек и что, возможно, скоро начнётся очередная атака на прорыв. Обоз, скажи, пошёл по другой дороге. Встречать его нужно севернее.

Бальк и «Кайзер» бежали по лесу. Стрельба осталась уже позади. Вольным ветром веяло из-за деревьев. Им казалось, что они миновали внутренний периметр кольца, и русские их уже не остановят. Внешнего в таких обстоятельствах, когда противник наступает, преодолевая за сутки десятки километров, и когда немецкие линии разорваны, размётаны, инженерные сооружения разрушены, тяжёлое вооружение разбито, а остатки личного состава загнаны в леса и болота, – никакого внешнего кольца, возможно, и не существует. А это могло означать только одно – они вышли!

Только куда теперь идти? К Орше? А если Орша уже пала? Значит, за Днепр? За Березину? К Минску? Где фронт? На каком рубеже немецкие войска остановили русское наступление? Или советские танки уже на польской границе? В Августовских лесах? Значит, туда.

– Как думаешь, сынок, мы вышли? – спросил «Кайзер» и устало засмеялся.

– Я думаю о другом, – ответил Бальк. – Зачем нас повели по той дороге? Русские нас там ждали. Получилась мясорубка.

– Эти идиоты хотели вытащить какой-то архив. Им нужна была дорога. На войне наступает такой момент, когда бумаги для одной из сторон становятся важнее людей.

– Что ж это за бумаги? Банкноты, что ли?

– Банкноты на войне ценности не имеют. Я же тебе говорю, какой-то архив, будь он трижды проклят. Будь моя воля, я бы его облил бензином и сжёг. А людей бы вывел лесными тропами на запад. Смотри, здесь никого нет! Ни пулемётов, ни миномётов. А там русские просто устроили нам ловчую яму. Я думаю, что наши снова полезут на рожон. Им нужна дорога. А нам на неё наплевать.

– Как ты думаешь, генерал Геттвиг жив? – спросил Бальк.

– Какое нам дело до этого сукина сына? Он гнал нас на смерть, а мы, солдаты, должны были послушно умереть перед русскими окопами!

Слышно было, как ветер шелестел верхушками берёз и осин.

– Послушай меня, старого солдата, сынок, – снова заговорил «Кайзер», и по его интонации Бальк понял, что сейчас «папаша» скажет что-то важное, быть может, самое важное из всего, что он говорил ему когда-либо. – Война закончена. Да-да, войне конец. Дальше начнётся поражение. По правде сказать, оно уже началось. Умрут миллионы. Но в этой крови уже нет смысла.

– Что же нам делать? – спросил Бальк.

Слова «Кайзера» привели его в смятение. Бальк привык верить старому солдату. Никогда ещё тот его не обманывал, не давал таких советов, которые приводили бы к тупиковым обстоятельствам. И вот: «Война закончена». Что это означает? Разгромлена дивизия первого эшелона. Быть может, корпус. Возможно, даже вся их Девятая армия. И пусть даже группа армий «Центр»! Вся! Целиком! Так же, как их фузилёрный полк. Но ведь вермахт не разгромлен. И, как утверждают офицеры из числа особо осведомлённых, главные бои и победы ещё впереди.