Виктор Баранец - Спецоперация Крым-2014

Новым командиром Сил был назначен полковник Алексей Томин, долгое время работавший в структурах Федеральной службы охраны. Его отлично знал ВВП. Томин много лет обеспечивал охрану Путина – еще с тех пор, когда тот был избран Президентом России на первый срок.

На ключевые командные должности Томин подобрал асов своего дела, с которыми и разработал специальную программу подготовки личного состава Сил спецопераций, досконально изучив и зарубежный опыт. Были закуплены амуниция, оружие, боевая техника, не уступающие самым высоким мировым стандартам. На специально построенном полигоне каждый день шли тренировки, да такие, что дюжие 30-летние мужики, имевшие чемпионские пояса по борьбе и высшие разряды по боксу, валились с ног.

Примерно через год Шойгу и Герасимов устроили экзамен «спецназу спецназов». Подводя итог проверки, министр сказал: «Теперь я с полным основанием могу сказать Верховному главнокомандующему, что Силы специальных операций – это образец, это лицо нашей армии».

Такими Крым их и увидел.

По пути из Кремля в Минобороны, Шойгу прикидывал, кто из его заместителей будет работать на месте главных действий – в Крыму. Еще не войдя в свой кабинет, он уже знал, кому поручит это сложное дело.

Из всех своих замов для отправки в Крым «первым эшелоном» он выбрал двоих – генералов армии Дмитрия Булгакова и Николая Панкова. Тут у министра были свои соображения. Булгаков обладал колоссальным опытом материально-технического обеспечения войск, могучей пробивной силой и командирской решительностью.

Интеллигентный Панков был тонким политиком-дипломатом и психологом. Он обладал особенной способностью убеждать и переубеждать людей. «Любой, кто приходит к Николаю Александровичу со своим мнением, уходит от него с мнением Панкова», – так отзывались о нем в Минобороны и Генштабе.

Вот этому тандему своих замов, двоим генералам армии, удачно дополнявшим друг друга, министр приказал «подобрать свои команды» и отправиться на передовую крымского фронта.

Общее оперативное руководство войсками было в руках начальника Генштаба – первого заместителя министра обороны генерала армии Валерия Герасимова. Этот немногословный человек имел внушительный опыт службы на командных и штабных должностях. Шойгу еще до своего назначения на пост министра обороны знал, что армия давно прочила Герасимову главную должность в Генштабе, что Валерий Васильевич в бытность свою первым замом начальника ГШ выступал против некоторых авантюрных реформаторских решений бывшего руководства Минобороны и Генштаба. Знал об этом и Верховный, который в день назначения Герасимова начальником Генштаба тактично намекнул ему, что «придется устранять некоторые перекосы в реформе армии».

Министр и НГШ вместе делали это. И когда Герасимов представил Шойгу на утверждение план операции в Крыму, министр еще раз убедился в силе и широте стратегического мышления начальника Генштаба, сумевшего в высшей степени профессионально «спрессовать» в документе десятки и сотни вопросов, решение которых гарантировало успешное выполнение приказа, поставленного Верховным главнокомандующим.

Еще один заместитель Шойгу – Руслан Цаликов, по указанию министра занялся социальными вопросами операции и ее информационным обеспечением. Еще до начала переброски наших войск в Крым, еще до референдума он предугадал, что тысячи украинских солдат и офицеров захотят остаться жить и служить на полуострове (это в первую очередь касалось коренных крымчан). Именно так потом и случилось. И нужно было заранее продумать, как придется решать эту очень сложную проблему. Цаликов предложил министру весь необходимый «пасьянс» вариантов – служебных, жилищных, финансовых и других.

Цаликов был расчетливым политиком, тонким психологом и прагматичным практиком. За все и ценил его Шойгу. За это и пригласил в свою команду в то время, когда Сергей Кужугетович возглавлял МЧС.

Шойгу принял это ведомство в то время, когда в народе его насмешливо называли «похоронной командой пожаров и землетрясений». А уходил Шойгу из МЧС, когда министерство стало самым эффективным в России. И поднимать ведомство на эту вершину Шойгу много лет помогал Руслан Цаликов.

Потому Шойгу и «вел» Цаликова всегда рядом с собой, и когда стал губернатором Московской области, и когда Президент России направил его на еще более трудный участок – в Минобороны (по этому случаю Шойгу однажды грустно пошутит: «У меня было лишь полгода нормальной человеческой жизни – в Подмосковье»).

О Цаликове в Минобороны иногда говорили так же, как Маяковский о Ленине: он «видел то, что временем закрыто».

Когда Руслан Хаджисмелович ознакомился с планом операции в Крыму и прочитал множество документов Генштаба и разведки о состоянии украинских войск на полуострове, он предложил министру обороны вместе с нашими «дополнительными» подразделениями высадить туда внушительный десант из офицеров кадровых, финансовых, жилищных, медицинских, юридических и психологических служб.

Шойгу согласился, сразу поняв, насколько дальновидна эта идея Цаликова. И она великолепно сработала.

Когда тысячи украинских офицеров, мичманов, прапорщиков, старшин, сержантов, матросов и солдат в Крыму решили перейти на службу в Российскую армию (включая, разумеется, и наш Черноморский флот), их волновало несметное количество служебных и просто житейских вопросов: например, надо ли будет «переприсягать» России? Сохранятся ли воинские звания и должности у тех, кто согласится служить в российских частях? Каким будет денежное довольствие? Поставят ли их в очередь на жилье?

На все эти вопросы украинцам надо было давать честные и убедительные ответы. Цаликов требовал, чтобы эти ответы были у наших столичных офицеров еще до того, как они ступят на землю полуострова.

Учения, отвлекающие внимание Запада

И это сыграло очень большую роль в том, что переход многих украинских частей (иных – в полном составе) под боевые знамена Российской армии произошел гораздо менее болезненно, чем это ожидалось поначалу…

О первых часах крымской операции министр обороны России генерал армии Сергей Шойгу позже вспоминал так:

– Работы было столько, что головы не поднять. Руслан Цаликов раз, второй, третий, десятый заходил ко мне с кем-то из генштабистов. Им надо было что-то доложить мне и получить указание, как дальше действовать. Они заходили ко мне в 23:00, а я им смог дать указание только в 16:15 следующего дня. Потому что все время был на спецтелефоне. Звонил Верховный, звонили командующие, я сам постоянно кому-то должен был звонить. И это все было бесконечно. Только к вечеру следующего дня «телефонная лихорадка» стала потихоньку угасать, работа пошла в нормальном ритме…