Эмилио Сальгари - Сын Красного Корсара. Последние флибустьеры

Они подняли мнимого сына испанского гранда и с всевозможными предосторожностями опустили в бочку, положив рядом с фламандцем.

– А теперь поскорее в порт, – сказал Буттафуоко. – Мы будем охранять тележку, а Вандо покажет дорогу.

– Хорошая ночка для путешествия в бочке, – рассмеялся дон Баррехо. – Я предпочел бы оказаться рядом с Пфиффером, по крайней мере был бы под крышей.

Под непрекращающимся ливнем тележка почти мчалась по темным и пустынным улицам, потому что теперь и Мендоса подталкивал ее; Вандо указывал дорогу, а Буттафуоко находился в арьергарде.

Ночная стража, верно, попряталась в какое-нибудь укрытие, чтобы хоть немного отдохнуть от бешенства природы.

Тихий океан по-прежнему яростно ревел, и этот гул временами пугающе усиливался.

Уже показались фонари заякоренных в порту судов, то и дело подбрасываемых гребнями волн, уже Вандо объявил, что караван приближается к нанятому домику, когда послышались шаги бегущих людей, стремившихся в отчаянном порыве настигнуть наших героев.

– Стой, Риос!.. – крикнул дон Баррехо, поднимая свою драгинассу.

Могучий кастилец остановился и схватил в руки одну из тех сучковатых дубин, которыми ловко пользуются крестьяне Лa-Манчи [88] Ла-Манча – провинция Новой Кастилии (Испания). ; порой эти дубинки оказываются лучше любой шпаги.

– Далеко еще до дома? – спросил Буттафуоко у Вандо.

– Шагов двести, но лучше будет, если те, кто за нами охотится, не увидят, как мы туда входим. Возможно, это агенты маркиза и они следят за нами.

– Тогда драка будет серьезной, – сказал дон Баррехо. – У меня появилось дикое желание напасть на этих негодяев.

– И у меня, дружище, – поддержал его Мендоса. – Эта бочка просто не могла добраться до места без какой-нибудь нежеланной встречи. Черт побери!

Восемь или десять человек в широких плащах и не менее широких шляпах приблизились после долгой и мучительной погони к тележке, остановившейся посреди улицы, которую заливал настоящий потоп.

– Кто вы и чего хотите? – спросил Мендоса, приближаясь к ним со шпагой в руке.

– Хотим узнать, у кого вы украли такую великолепную бочку, – ответил один из незнакомцев.

– Наглец!.. Он принимает нас за воров!..

– Честные люди не возят вино в такое время, да еще под таким ливнем.

– Так что же вы решили?

– Нас терзает жажда, и мы хотели бы отведать вашего вина.

– Да, мы хотим пить! – закричали другие преследователи, распахивая плащи и показывая тем самым, что они вооружены.

– Эй ты, падкий до вин, – обратился гасконец к вожаку, – иди-ка послушай, как оно бурлит, а потом скажешь мне, пригодно ли оно для питья.

– Если оно булькает, значит это молодое вино, а такой напиток нам очень нравится, потому как он слаще, – ответил незнакомец, приблизившись к тележке и приложив ухо к бочке, тогда как его сотоварищи буквально лопались от смеха.

– Слышишь? – спросил гасконец.

– Каррай! Да ты надо мной смеешься!.. Я сказал бы, что в бочке спрятаны дикие звери. Я слышу рычание.

– Ошибаешься, приятель; там заперты призраки, которых мы поймали в погребе одной таверны, а теперь хотим сбросить их в море.

Взрыв жуткого хохота прервал эти слова.

– Друзья!.. – закричал вожак. – Разве вы боитесь злых духов?

– Нет!.. Нет!.. – в один голос ответили преследователи.

– Шпаги к бою! Сейчас мы сразимся с этими детьми Сатаны и посмотрим, как они устроены. Скидывайте бочку!

– Какую? – спросил Мендоса, также подходя к тележке; за ним подошли Буттафуоко и Вандо.

– Ту, что стоит на тележке.

– Шутки в сторону, мой милый, теперь придется поработать шпагами, если вы еще намерены нам надоедать.

– Ах ты, шут…

Сильный удар плашмя оборвал фразу вожака преследователей и выбил несколько передних зубов.

– Вот тебе, каналья! – крикнул Мендоса.

Спутники раненого, казалось, только развеселились; они выхватили шпаги из ножен и беспорядочно бросились на четверых мужчин, ожидавших этого натиска возле тележки. Риос выбирал момент, когда ему можно будет пройтись своей дубиной по спинам нападавших, а те хором орали:

– Мы возьмем эту бочку приступом!..

Однако нападавшие привыкли скорее осушать бокалы, чем владеть шпагой, а потому уже после первой атаки оказались в отчаянном положении. Совсем непросто было противостоять гасконцу, Мендосе и французскому дворянину, ставшему буканьером. Сквозь град ударов послышались два-три крика, потом двое нападавших поспешно покинули поле сражения, оставив на земле плащи и шляпы, – верный признак того, что они были ранены.

Но остальные, обозленные тем, что им угрожает четверка мужчин, которых они приняли за простых трактирщиков, продолжили атаковать, и тут в бой вступил могучий кастилец. Поработать ему пришлось недолго. Несколько гулких ударов дубиной – и забияки после короткого сопротивления удрали, оставив на поле сражения даже поломанные шпаги.

Кастильский геркулес и Буттафуоко преследовали их, чтобы отбить у беглецов даже мысль о возвращении, а в это время дон Баррехо, Мендоса и Вандо что было духу катили тележку к порту, остановив ее под темной галереей, укрывавшей скромный рыбацкий домик, расположенный прямо напротив одного из причалов.

Дом, нанятый Вандо, для того чтобы его друзья могли в случае опасности наверняка сесть на корабль, был – как мы уже сказали – скромным рыбацким жилищем, одноэтажным, трехкомнатным, с галереей, на которой сушили сети. Внутри горел свет, дверь была открыта, так что Вандо, гасконцу и баску не надо было ждать.

Угловатый рыбак, достаточно пожилой, поджидал их в комнате, которая, должно быть, служила одновременно и кухней, и столовой. Увидев входящих, он вынул изо рта трубку, снял берет и сказал:

– Buena noche, caballeros ; вы у себя дома.

Он пожал руку Вандо и ушел, больше ничего не сказав, словно желая дать поскорее понять другим, что они и в самом деле попали домой.

Мендоса огляделся, потом навестил две другие комнаты, занятые четырьмя гамаками и множеством рыбацких принадлежностей. Потом вернулся к своим товарищам и сказал:

– Здесь нам будет очень хорошо, покуда про этот домик не пронюхают шпионы маркиза. Этот кабальеро держит при себе людей с исключительным чутьем. Скорее, друзья, занесем внутрь раненого и фламандца. Бочку мы позднее выкинем в море, чтобы она не навела на след.

Они вернулись с лампой в галерею, сняли крышку и осторожно вытащили из бочки Пфиффера и мнимого сына испанского гранда. Потом отнесли их на гамаки в соседней комнате. В этот момент вошли Риос и Буттафуоко; один из них был вооружен своей превосходной дубиной, у другого в руках все еще оставалась шпага.

– Удрали? – спросил Мендоса.