Эмилио Сальгари - Сын Красного Корсара. Последние флибустьеры

– Попробуем преградить им дорогу тремя выстрелами, – предложил баск, перезаряжая аркебузу. – Они еще далеко, но хороший стрелок вроде меня может достать их с двух тысяч шагов. Пусть подойдут поближе.

А со второго каноэ, несшегося с огромной скоростью по реке, беспрестанно палили. Трое находившихся в лодке людей, встревоженных криками своих товарищей, стреляли наугад, в надежде на случайное попадание. Но – увы! – они не были ни флибустьерами, ни буканьерами, и пули пролетали слишком высоко.

– Теперь твой черед, Мендоса, – грубо сказал дон Баррехо. – Сердце мне подсказывает, что в той лодке сидит маркиз, тот самый маркиз, который убил освободившего меня старого сержанта, моего соотечественника.

– Лодку сильно качает.

– Соверши чудо, дружище. Корабли флибустьеров тоже испытывают бортовую и килевую качку, тем не менее пули всегда находят цель на мостиках галеонов.

Баск взглядом оценил расстояние.

– По меньшей мере полторы тысячи шагов, – сообщил он. – Тут бы нужен был Буттафуоко. Во всяком случае, я попробую, чтобы успокоить тебя.

Он вытянулся на кормовой банке; упором аркебузе служил борт. А тем временем каноэ все яснее обрисовывалось на серебрившейся под луной поверхности реки.

– Готов? – спросил дон Баррехо, которого, казалось, охватило странное возбуждение.

– Молчи!.. – отрывисто сказал Мендоса. – Не приставай в такой важный момент. Не знаю, там ли маркиз, но дуло моего ружья его ищет. Я тоже ненавижу этого человека, приказавшего повесить знаменитого Красного Корсара. Замолчите все!

Дон Баррехо, де Гюсак и даже индеец словно онемели и больше не заботились о своем суденышке, которое неслось по крутым волнам. Они повернулись к великолепному стрелку, следя за каждым его движением.

А бурный поток по-прежнему зловеще шумел.

Мендоса дважды поднимал аркебузу, чертыхаясь на бешенство волн, потом выстрелил.

– Промазал, – сказал он. – Дай-ка мне твою аркебузу, дон Баррехо, а ты, де Гюсак, приготовь свою. Так я проверю все ружья… Молчите!

Он взял ружье, протянутое ему грозным гасконцем, и снова начал целиться, тогда как каноэ испанцев продолжало подскакивать на волнах.

Раздался второй выстрел, а за ним – крик. На каноэ осталось лишь двое испанцев.

– А что, если маркиз убит? – спросил дон Баррехо.

– Луна светит ярко, но мои глаза не могут различить людей в каноэ.

Гасконец повернулся к индейцу:

– Ты, который все знает, чувствует и слышит, можешь ли ты сказать мне, кто убит? Молодой или старый?

Краснокожий поглядел на него, как смотрят на безумца, потом пожал плечами и сказал с легкой иронией:

– Я больше ничего не чувствую и не вижу.

– Стреляй, Мендоса!..

– Неужели на тебя нашло кровавое бешенство? – спросил баск.

– Там, в лодке, маркиз.

– Кто тебе это сказал?

– Никто, но я порой что-то могу предчувствовать, словно этот индеец.

И в этот момент на носу каноэ сверкнули две вспышки. Так ответили испанцы на выстрел баска, но, как уже было сказано, метко стрелять на таком расстоянии могли бы только флибустьеры и буканьеры.

Целились испанцы, однако, достаточно хорошо, потому что беглецы услышали свист крупных пуль, использовавшихся в те времена.

– Так отвечай же, – сказал дон Баррехо.

– Спокойно, дружище, – сказал Мендоса. – Хочешь попробовать, я уступлю свое место.

– В данный момент я не смогу сделать абсолютно ничего.

– Тогда будь здоров! Этот маркиз вывернул тебя наизнанку, мой бедный друг.

– Согласен. Доверимся твоему ружью.

– Так-то лучше, – ответил Мендоса.

Он снова расположился на банке и долго целился в парочку, находившуюся во вражеском каноэ. Испанцы уже не отвечали огнем, словно они истратили все свои боеприпасы. Эхо выстрела долго гуляло в темных лесах, обрамлявших реку, заставив выскочить из воды нескольких кайманов. Мендоса обтер рукой вспотевший лоб.

– И все же, – сказал он, – я остаюсь одним из лучших аркебузиров среди флибустьеров и почти никогда не промахиваюсь, стреляя в человека.

– Значит, в этой лодке сидит сам дьявол!.. – воскликнул подавленный дон Баррехо.

– Да, кажется, именно там находится этот демон маркиз, – ответил баск изменившимся голосом. – Де Гюсак, дайте мне вашу аркебузу.

Минуту спустя прозвучал еще один выстрел, после которого трое приятелей вместе с индейцем радостно закричали. Еще один испанец упал на дно лодки. Видимо, ему не суждено уже когда-нибудь подняться. Оставшийся в каноэ испанец застыл на носу, словно хотел бросить вызов стрелку. Его абсолютно черная одежда мрачно контрастировала в светлом потоке лунного дождя.

– Еще один выстрел, Мендоса, – сказал дон Баррехо.

Баск внимательно наблюдал за испанцем, который, казалось, принимал временами гигантские размеры, по крайней мере – для беглецов.

– Этот не упадет, – сказал он. – Дьявол его убережет.

Он три раза выстрелил, испробовав все три аркебузы, но черный человек по-прежнему неподвижно стоял на носу лодки. Ни одна пуля, похоже, его не задела. Мендоса выпустил из рук последнюю аркебузу и сказал:

– Только железо может убить этого человека. Я больше не решусь в него стрелять.

И в этот момент лодка на что-то наткнулась; от неожиданного толчка беглецы попадали один на другого.

– Что случилось? – спросил дон Баррехо у индейца, который первым поднялся на ноги.

– Мы сели на мель еще у одного речного островка, – ответил краснокожий, – и мне показалось, что нос лодки пробит, потому что вода начала прибывать.

– Это роковая ночь для последних флибустьеров!.. – воскликнул баск.

Предположение индейца оправдалось.

Каноэ было старым, источенным червями, и еще одного столкновения с мелью оно не выдержало; нос лодки наткнулся на какую-то массу, выступающую из речного песка.

– Придется высаживаться, – сказал дон Баррехо. – Позже мы попробуем исправить повреждение, если только это возможно.

Они оттащили суденышко подальше от воды, чтобы течение не унесло его, и растянулись на песке. Островок был невелик размерами: сотня метров в длину и полсотни в ширину; песчанистая почва поросла редкими травами. Трое приятелей, тесно прижавшись друг к дружке, следили за лодкой, в которой стоял черный человек. А лодка эта, предоставленная сама себе, направлялась к тому же островку. Она должна была непременно наскочить на мель.

Прошло минут десять – пятнадцать, прежде чем столкновение произошло. Человек в лодке даже не препятствовал этой посадке. Он медленно, не торопясь вышел из лодки и направился к беглецам, глядевшим на него с нарастающим страхом. Приблизившись, он обратился к беглецам с нескрываемой иронией:

– Вот и пришло время встретиться.

– Маркиз де Монтелимар!.. – вскрикнули все трое, отступая назад.