Эмилио Сальгари - Сын Красного Корсара. Последние флибустьеры

Дон Баррехо, казалось, нисколько не беспокоился. Только глубокая морщина, изрезавшая лоб гасконца, выдавала его тревогу.

Партия кончилась, «граф» положил в карман выигранные деньги, потом поднялся и сказал:

– Пришло время пойти выпить чашку шоколада к его превосходительству маркизу де Монтелимару. Он скоро встанет, сеньор солдат?

– Он ранняя пташка, как и все страстные охотники, – ответил старшина дозора.

– Тогда он уже на ногах.

– И я так полагаю.

– Вы изволите пойти и объявить, что граф д’Алкала желает приветствовать его?

– Еще я должен объяснить ему причину вашего ареста, дабы избежать наказания.

– Тогда ступайте.

Солдат уже приподнялся, когда дверь открылась и вошел довольно пожилой господин в одежде испанского гранда.

– Сеньор управляющий его превосходительства, – произнес солдат, кланяясь.

– Кто здесь граф д’Алкала? – спросил старик.

– Это я, сеньор, – ответил гасконец, в знак приветствия слегка приподнимая правую руку.

– Его превосходительство маркиз де Монтелимар ждет вас.

– Он знает, почему меня арестовали?

– Ему рассказали про ваш несчастный случай, сеньор граф. Надеюсь, что все уладится.

– Готов следовать за вами.

– А мы, сеньор граф? – в один голос спросили Мендоса и фламандец.

– Вы будете ждать меня здесь. У меня нет скверной привычки водить слуг на прием к чиновникам высокого ранга. Сеньор управляющий, я к вашим услугам.

– Ну, этот одержимый либо выведет нас на свободу, либо все погубит, и тогда нас повесят, – пробормотал баск.

Ложный граф вышел вслед за управляющим, а солдат остался сторожить баска и фламандца.

Пройдя несколько коридоров, имевших вместо окон узкие щели, потому что в колониях все губернаторские дворцы испанцев должны были превращаться в крепости в случае опасности, гасконец был введен в элегантнейшую гостиную с диванами и маленькими креслами, обитыми желтым шелком с рисунком из красных цветов, с богатейшими портьерами, задерживавшими много света.

Человек лет сорока, утонченный на вид, с бородой и усами, чуть тронутыми проседью, с черными, очень живыми глазами, утопающий в огромном накрахмаленном воротнике, модном в те времена, сидел за превосходным письменным столом из красного дерева, покрытым богатейшей скатертью из голубого шелка с вышитыми узорами и заваленным огромным количеством бумаг.

– О!.. Ваше превосходительство!.. Очень рад видеть вас после стольких лет, – сказал гасконец, приближаясь со смело вытянутой рукой.

Губернатор Пуэбло-Вейо не мог не подняться, пристально вглядываясь в лицо своего посетителя.

– Как!.. Вы не помните графа д’Алкалу, сеньора д’Арамехо де Мендосу и Аликанте и Бермехо де лос Анхелоса? Мой отец был испанским грандом. Вы же маркиз де Маракайбо и де Сан-Доминго?

– Конечно! – сказал губернатор, рассматривавший с растущим удивлением смелого искателя приключений.

– Тогда вы должны помнить меня, – сказал гасконец, в отчаянии поставивший на последнюю карту.

– Где же мы встречались с вами, сеньор граф?

– Во дворце вашей невестки, прекраснейшей маркизы де Монтелимар. Мы вместе пили шоколад, ваше превосходительство, возле игорного стола или в большом зале, не помню точно – прошло столько лет.

– Возможно, – ответил губернатор. – Я в самом деле какое-то время жил во дворце моего покойного брата.

– А я это помню, словно все произошло только вчера, – продолжал гасконец. – В тот вечер еще был концерт в доме Монтелимаров. Ах!.. Что это был за вечер!..

– Вы, стало быть, знаете мою невестку?

– Маркизу Кармен де Монтелимар?! Это же жемчужина Больших Антильских островов!..

– И каким же образом вы, сеньор граф, оказались под арестом?

– В течение двух месяцев я путешествую по пути в Панаму, где должен получить небольшое наследство в сто тысяч дублонов, оставленных мне герцогом де Барракесом, моим дядей по материнской линии.

– И вы называете это небольшим наследством?

– Ну… мелочь! – ответил фальшивый граф.

– Что заставило вас прервать свое путешествие и почему вы были арестованы ночным дозором?

– Скажу вам, ваше превосходительство, как на духу, что всего в нескольких лигах от города на меня набросилась толпа индейцев, перебивших половину моей свиты и лошадей и похитивших все огнестрельное оружие. Просто чудо, что я спас хотя бы шпагу и мне удалось освободить двоих слуг. Других, бедных чертенят, верно, уже сожрали.

– Эти индейцы становятся слишком дерзкими! – воскликнул маркиз. – Надо их хорошенько проучить, карамба!

– Вот и я о том же подумал, когда вошел в этот город пешком, словно какой-нибудь нищий бродяга, даже без аркебузы, – сказал гасконец.

– И что же вы намерены делать?

– Как можно быстрее добраться до Панамы, чтобы забрать унаследованные мне дублоны, – ответил гасконец.

– Вы уже приобрели новых лошадей и новые ружья?

– Нет, ваше превосходительство, и это меня очень тревожит. У меня осталось всего полсотни пиастров. Индейцы украли все мои чемоданы, а в них были две тысячи дублонов, которые я взял с собой на дорожные расходы.

Гасконец произнес эти слова так трогательно, что его превосходительство губернатор был потрясен.

– О!.. Ваше превосходительство!.. Очень рад видеть вас после стольких лет, – сказал гасконец, приближаясь со смело вытянутой рукой.

– Сеньор граф, – сказал он, – благородные люди должны помогать друг другу. В моих конюшнях есть превосходные лошади настоящей андалусийской породы, на складах с избытком хватает аркебуз и пистолетов. Если хотите, возьмите взаймы. Когда прибудете в Панаму, отошлете животных назад.

– Что же я могу сделать для вас, ваше превосходительство? – спросил гасконец, казавшийся глубоко тронутым.

– Поприветствуете от моего имени вице-короля Панамы.

– Я сделаю гораздо больше, ваше превосходительство. Человек, унаследовавший сто тысяч дублонов наличными…

– Оставьте, сеньор граф. Ах!.. А ваше дело?

– Какое?

– Объясните мне, почему вас арестовали мои стражники?

Гасконец рассмеялся.

– Это было комичное приключение, ваше превосходительство, – сказал он. – Не зная города, я вместе со слугами вошел в какую-то таверну, желая проглотить что-нибудь и отдохнуть от пережитого. Хозяин, узнав, уж не знаю, каким образом, про мое графское достоинство, потребовал, чтобы я заплатил за утку и жалкую бутылку мецкаля [52] Мецкаль – крепкий (43–55 %) спиртной напиток на основе пульке, перебродившего сока агавы; перебродившая смесь сока и воды подвергается двойной перегонке в керамических или медных дистилляторах, подтапливаемых дровами; готовая смесь выдерживается в бочках до шести лет; часто в готовый мецкаль бросают гусениц. целый дублон. Пустяк, конечно! Но я протестовал, этот мошенник настаивал на своем, даже напустил на меня всех своих поваров, вооруженных вертелами; тогда я выхватил шпагу и обратил их в бегство. Думаю, что любой дворянин поступил бы подобным образом.