Виктор Лаптухин - Русский Бокондо

Лондонская «Таймс» полностью одобряла новую тактику и печатала восторженные репортажи о концентрационных лагерях, где построены специальные навесы для защиты от дождя и жары, а каждому из его обитателей выдается солдатское одеяло. О том, что людям приходилось спать на голой земле и раз в день ограничиваться миской жидкой каши из кукурузной муки, не упоминалось.

Самым крупным из лагерей считался расположенный на окраине Йоханнесбурга. Вместе с врачами из городской больницы Людмила ездила туда, отвозила лекарства. Вернувшись, долго не могла прийти в себя от увиденного. Рассказывала, глотая слезы.

— Сколько там людей согнано! Лежат прямо на земле, прижавшись друг к другу — ночи-то какие стоят холодные. Мыла им вообще не дают, воды не хватает, о канализации никто не побеспокоился, поэтому многие болеют тифом, дизентерией. Кто-то из городских властей предложил для женщин сменную одежду, белье и другие мелочи привезти, так комендант лагеря запретил.

— Там мужчины и женщины все вместе содержатся?

— Нет, раздельно. Но многие женщины вместе с детьми. Ой, не могу я! — не выдержала и разрыдалась. — Дети стоят у проволоки, бледные, со вздутыми животами… Они даже не играют! Им ни молока, ни овощей не дают. Умирают они там каждых день!

Николай слушал, молча курил. Чтобы окончательно не расстраивать жену, не стал рассказывать всего, что знал сам. О том, что смертность среди заключенных очень высока, а маленькие дети мрут там поголовно. Уже слышал, что новый командующий запретил и близко подпускать к концлагерям представителей Красного Креста, а своим подчиненным прямо заявил, чтобы заключенных кормили по сокращенной норме и что лагеря это не место для отдыха. Откровенно пояснил, что созданы они для того, чтобы «враг сдался».

Когда Людмила немного успокоилась, сказал:

— Про то, что видела в концлагере, молчи, иначе сама, как подозрительная иностранка, там окажешься. Я домой газету приношу, вот что там написано о лагерях, то и повторяй.

Солдатская газета «Френд» о такой теме, как концлагеря, писала мало, но пару раз перепечатала статьи столичных журналистов. Сама больше сообщала о подвигах, да усердно цитировала страницы юмора из лондонских журналов. В войсках ее усердно читали, командование было очень довольно. Большего от этой газеты и не требовалось.

Николаю не пришлось долго обслуживать печатные машины. Внезапно оказалось, что бумага в конфискованной типографии подошла к концу и газету скоро просто будет не на чем печатать. Свой запас так и валялся где-то около взорванного железнодорожного пути, а все остальные городские издания дружно заявили, что сами не имеют бумаги, уже сократили тиражи, и вот-вот вообще прекратят выпуск.

Узнав все это, полковник рвал и метал. Отлично понимал, что лорд Китченер не простит ему, как главному редактору газеты, прекращение ее издания.

— Я достану бумагу, сэр! — щелкнул каблуками Николай.

За время жизни в Йоханнесбурге время зря не терял, кое-что успел заметить и запомнить, не без помощи Якоба познакомился с полезными людьми.

— Для этого потребуется десять ящиков мясных консервов и пять мешков сахара, сэр!

— Ты знаешь, где находится бумага?

— Никак нет, сэр! Я знаю человека, который сможет обменять продовольствие на мануфактуру, а она пригодится некой даме, хозяйке швейной мастерской. Вот ее близкий друг и достанет бумагу. Если не тянуть время, то все можно закончить завтра к утру, сэр!

— Можно ему верить? — полковник повернулся к стоящему рядом Тому.

Тот только пожал плечами.

— Этого механика мы взяли на работу по рекомендации фирмы «Смит и компания». Предприятие солидное, имеет дело с самим Сесилем Родсом, сэр.

— Хорошо, консервы и сахар получишь на складе.

— Работать придется после комендантского часа. Прошу выдать мне ночной пропуск, сэр.

Бумагу, и верно, доставили к утру. С тех пор Николай получил доверие полковника и вскоре сделался официальным агентом по снабжению, доставлял новые партии бумаги, типографскую краску и все необходимое для выхода в свет этого армейского издания. Одним из первых узнавал содержание приказов и распоряжений командования, которые регулярно печатались в типографии.

При свидетелях Том не упоминал о прежнем знакомстве, даже делал вид, что ревнует к успехам выскочки, но на самом деле помогал. В газету стекалось много информации, и совместными усилиями удавалось узнать весьма интересные вещи.

Поэтому отчеты, о которых в свое время говорил князь, пополнялись полезными сведениями и регулярно отправлялись в северное полушарие.

Порой оттуда приходили запросы, которые свидетельствовали о том, что в южноафриканском конфликте пытаются принять участие весьма сомнительные личности Российским представителям в Бельгии предложили крупную партию оружия, уже погруженного на пароход и готового к немедленной доставке в Южную Африку, где ее с нетерпением якобы ожидали отряды буров. Пришлось ответить, что сейчас все побережье охраняется кораблями британского флота и патрулями колониальной полиции и без особого разрешения ни одно судно не сможет не только выгрузиться, но и близко подойти к берегу.

От себя порекомендовал поменьше слушать всякого рода международных авантюристов, жадных до золотых российских рублей. В других своих записках сообщал подробности о тайных встречах англичан с руководством бурских республик, о том, что среди рядовых буров все больше становится «хансоп- перов», тех, кто стоит за прекращение войны, и что в Южную Африку следует посылать не оружие, а медикаменты и врачей.

Так тянулись месяцы. Приходилось все время быть настороже, в городах свирепствовала военная полиция, в сельской местности рыскали патрули йоменов, а на просторах вельда гонялись за «коммандос» эскадроны британской кавалерии. Со всеми подозрительными расправлялись быстро и жестоко. Поводом для ареста могли послужить непривычный акцент, зажженная свеча в окне, принятая за световой сигнал, грохот упавшей сковороды, показавшийся выстрелом. Хорошо, если отправляли за колючую проволоку, под горячую руку солдаты, постоянно ожидавшие внезапного нападения, могли просто пристрелить.

Позднее ввели военно-полевые суды, и трое офицеров поспешно рассматривали дело, уже заранее зная приговор, сформулированный лордом Китченером: «Привязать к стулу и расстрелять».

Однако в вельде не всегда найдешь для казни подходящее место — столб, стену здания или даже просто высокое дерево. Поэтому, как ходили слухи, некоторые командиры карательных отрядов, чтобы не нарушать приказ главнокомандующего, специально возили стулья с собой.

Но пока от беды Бог миловал. Николай ходил в штатском, постоянно носил с собой удостоверение сотрудника английской военной администрации. Это разрешало все проблемы при встречах с патрулями и внушало уважение знакомым уит- лендерам. Но однажды вечером, когда уходил домой с работы, прямо у дверей типографии столкнулся с парнишкой, который вскинул наган. Хорошо, что этот юный террорист помедлил долю секунды, пытаясь взять точный прицел. Николай резко шарахнулся в сторону, и пуля прошла мимо. Парнишка растерялся настолько, что оружие отдал без сопротивления и, получив по шее, тут же исчез.