Эрнест Ролле - Разбойник Кадрус

– Но это мечта моя, и я могу ее осуществить… – начала молодая женщина, слушавшая тревожно, как обвиняемый, свой приговор.

– Позвольте мне закончить, герцогиня, – перебил ее кавалер. – В том свете, в котором вы живете, играют всеми чувствами. Низость, честолюбие, жадность повергли бы к вашим ногам свою лицемерную любовь, если бы знали состояние вашего сердца. Но у таких людей, как я, притворства не существует. С глубоким сожалением, с живейшей горестью должен я вам сказать, герцогиня, что была минута, когда я отдал бы все на свете, чтобы сделаться достойным вашей любви. Но теперь с глубочайшим уважением должен я вам сказать, что уже поздно. Я люблю молодую девушку, руку которой просил.

Кровь южной женщины слишком горяча, чтобы она не вышла из себя при этом признании, которое казалось почти оскорблением после ее объяснения.

– Кто же эта соперница, которую вы предпочитаете мне? – сказала она запальчиво. – Богатая невеста, это правда, но еще девочка, ослепленная красивой наружностью кавалера де Каза-Веккиа, ребенок, желающий выйти из-под опеки, более желающий свободы, чем любви. Вы хотите, чтобы вас любили самого, а делаете уступки.

– Вы ошибаетесь насчет моей невесты, герцогиня. Та, кто отдала мне свое сердце, не такая, как вы думаете. Она не имеет такого могущества, как вы, чтобы возвысить меня в глазах всех. Она ничего не может сделать для меня, но если голова ее возлюбленного когда-нибудь покатится с эшафота или пуля пронзит ему грудь, она умрет… Она готова всем пожертвовать человеку, которого она любит… Кадрусу… Она готова жить моей жизнью. Кто сделает это?..

– Как! – вскричала принцесса. – Она знает?..

– Она знает все.

– А! Когда так… я понимаю! – сказала молодая женщина, ухватившись за голову обеими руками. – Вы должны любить ее, ее жертва выше моей. Я хотела возвысить вас до себя, она опускается до вас…

Слезы душили герцогиню, она делала невероятные усилия, чтобы их скрыть. Она встала.

Кавалер, взволнованный не менее, поспешил положить конец такому тягостному разговору. Он также встал и сделал шаг к двери. Герцогиня протянула ему руку.

– Слушайте, – сказала она ему, – вы очень огорчили меня. Такая кровь, как моя, знает ненависть, но признательность в ней сильнее всего. Я благодарю вас за вашу честность. Вы могли меня обмануть, а поступили великодушно. Молчать о том, что происходило между нами, я не стану вас просить. Вы так благородны, что я не могу сомневаться в том. Вместо любви, которая не может быть взаимна, я предлагаю вам мою дружбу, а вместе с дружбой мое уважение. В каком бы месте, в каком бы положении вы ни находились, помните о принцессе Полине. Ее привязанность и помощь не изменят вам.

Слишком взволнованный, чтобы отвечать, кавалер поцеловал руку герцогини и хотел уйти.

– Жорж! – вскричала молодая женщина в ту минуту, когда он уходил.

Кавалер обернулся. Она бросилась к нему на шею и, трепеща, прижала свои губы к губам молодого человека. Потом вырвалась и сказала:

– Ступай… Унеси с собой этот поцелуй, первый и последний!..

Она зашаталась. Сила воли изменила ей, женщина забыла на минуту достоинство принцессы. Жорж отвел ее к дивану. Потом поцеловав ей руку и, пока она рыдала, наскоро вышел, унося в сердце самое сильное чувство горести, какое только может поразить человека.

Он сел на свою лошадь, не думая даже ею править. Лошадь сама привезла его в Фонтенбло.

Принцесса вечером не была у императрицы. Во дворец дошли слухи, что она очень серьезно нездорова..

Начальники Кротов держали Гильбоа в таких тисках, что он не мог медлить. В тот же вечер отправился он в комнату своих племянниц. Он нашел их занятыми пустяками, которыми молодые девушки занимаются перед свадьбой. Они так были заняты, что не слышали, как он вошел.

– Вы, стало быть, очень рады бросить вашего старого дядю, – сказал барон, – если не бежите к нему навстречу, когда он приходит к вам?

При звуке голоса своего опекуна обе кузины вздрогнули, потом подошли подставить дяде свой лоб. Жанна слегка покраснела; она догадывалась, какие причины привели Гильбоа. Она также была смущена при мысли, что, может быть, ее кузина угадает, что она имела тайны от нее. По какой-то стыдливости, по какому-то смутному опасению Жанна не доверилась своей кузине. Мария не знала ни о письме, которое Жанна написала Жоржу, ни о свидании в прошлую ночь.

Гильбоа усадил своих племянниц, а сам, также усевшись, начал:

– Жанна, я должен поговорить с тобой.

– Я слушаю вас, дядюшка, – ответила она.

Мария также слушала. При трепете в голосе барона, с тем инстинктом, который никогда не оставляет женщин, сердце ее забилось как бы от приближения несчастья.

– Плутовка! – продолжал Гильбоа, обращаясь к Жанне и стараясь скрыть под добродушным видом ярость, бушевавшую в его сердце. – Плутовка, ты знаешь очень хорошо, зачем я пришел!

Молодая девушка, несмотря на все усилия, почувствовала, как кровь бросилась ей в лицо.

«Шардон сказал правду, – подумал барон при очевидном замешательстве своей племянницы, – любовники сговорились».

– Признайся, ты знаешь, что я тебе скажу? – продолжал он.

– Нет, дядюшка, – ответила Жанна, дрожа от своей лжи. – Уверяю вас…

– А я тебя уверяю, что не верю тебе! – перебил ее барон. – Я знаю наверняка: ты понимаешь, что я пришел поговорить с тобой о твоем замужестве.

– О моем замужестве!..

– О, лицемерка! – сказал дядя с притворным добродушием, грозя племяннице пальцем. – Как она притворяется!

Мария украдкой наблюдала за кузиной, в уверенности, что она скрывает что-то от нее. Она вся превратилась в слух.

– Да, – продолжал барон, – я вполне уверен, что ты знаешь очень хорошо, что я пришел сообщить тебе о предложении кавалера де Каза-Веккиа.

Мария задрожала с головы до ног. «Жорж любит ее, – подумала она с трепетом. – Она любит Жоржа! Они скрыли от меня свою взаимную привязанность. О, пусть теперь остерегаются!»

Жанна, конечно, ожидала услышать имя своего возлюбленного, однако также задрожала, когда дядя упомянул о кавалере. Она не ответила, но заметила неприязненное движение кузины. Гильбоа, заметивший волнение Жанны и ревнивый взгляд Марии, сказал себе: «Кажется, и эта также любит кавалера, черт его побери! Тем лучше! Эти женщины отомстят за меня!»

– Кавалер Жорж де Каза-Веккиа просит руки девицы Жанны де Леллиоль, – сказал он с рассчитанной медленностью. – Какой ответ должен я передать ему?

– Я послушна, – ответила Жанна, дрожа, – я сделаю то, чего захочет мой опекун.

– Злая! – продолжал дядя, коварно улыбаясь. – Ты не всегда делала, что я хотел, а то я не был бы вынужден передавать тебе предложение кавалера. Но я понимаю. Красивого молодого человека предпочитают старому дяде… Я вижу, – прибавил он, вставая, – что этот старый дядя не должен был мешаться в любовь, все условия которой были так хорошо устроены заранее. Тем лучше, милые дети. Дай бог, чтобы вы нашли в этом союзе, который я одобряю, все счастье, какого вам желает тот, кто до сих пор был вам отцом.