Георгий Свиридов - Время возмездия

— Нет! Нет! — зарычал О’Брейли срывающимся голосом и наотрез отказался выдать требуемую сумму.

Тогда Шилленбург предупредил, что сохранились подлинные документы, изобличающие владельца ресторана в шпионских действиях против страны, в которой тот проживает, а также собственноручная расписка агента СД № 7484 о получении денег и ценностей.

— А если заговорю я, некоторым весьма влиятельным и уважаемым господам, сидящим очень высоко, не удержаться в своих креслах! — злорадно выпалил О’Брейли. — А эти господа не любят, чтобы копались в их прошлом!

Он тут же осекся, заметив, как по надменному лицу молодого немца пробежала тень, а у его пожилого помощника плотно сжались крупные бесформенные губы. Такие мысли не высказывают! Герберт судорожно глотнул воздух. Перед его глазами встали страницы газет, рассказывавшие о «таинственной смерти» эсэсовца Вернера Хейде, который после неудавшегося побега из тюрьмы озлобился и стал угрожать «выложить все на суде». Февральским утром, за несколько часов до начала процесса, тюремщик заглянул в камеру и обнаружил маститого эсэсовского полковника без признаков жизни лежащим на полу камеры.

У О’Брейли по спине заскользил неприятный холодок. Тайная организация бывших нацистов не щадит своих крупных офицеров, а с ним, рядовым агентом, считаться не будет. И, словно читая мысли владельца ресторана, Рудольф многозначительно произнес:

— Такие фокусы в наши дни не проходят! — повернулся к Хельмуту: — Вариант номер два!

О’Брейли съежился, как от удара, понимая, что очутился в западне, из которой ему уже не выкарабкаться. Мозг лихорадочно работал, ища выхода. Но выхода не было. Эсэсовцы не выпустят его из своих когтей, найдут в любом закоулке земного шара.

— Не надо, не надо… Остановитесь! — дрогнувшим голосом обреченно выдохнул О’Брейли и показал на книжный шкаф. — Там… Отодвиньте шкаф… Там в стене мой секретный сейф…

Нежданные ночные гости ушли, унеся с собой резиновый мешочек с золотом и алмазами, лежавшую в сейфе валюту и чек почти на все его состояние.

— За вами еще остается, — Шилленбург назвал четырехзначное число. — Вы должны их возместить и отработать на великую Германию. Она возрождается!

Несколько минут после их ухода О’Брейли, опустошенный и подавленный, сидел в кресле, бессмысленно вертя шариковую ручку, которой подписал чек. Он сразу постарел на несколько лет и обмяк, словно у него из тела вынули стержень. Герберт проклинал тот день и тот час, когда связал свою судьбу с германской разведкой и исковеркал себе жизнь… Тонкая модная ручка, ломаясь, захрустела в его пальцах.

Миклашевский только что разговаривал с Москвой, с женой. Дома все в порядке. Андрей заканчивает работу над дипломом — скоро станет инженером. Мама болеет, опять грипп…

Утро выдалось хмурым, туманным. Игорь Леонидович несколько минут стоял у открытого окна, вдыхая сырой холодный воздух. «Не зима и не весна», — подумал тренер, смотря вниз. Там, по шоссе, неслись автомобили, по тротуару торопливо шагали пешеходы с поднятыми воротниками.

Взяв пачку сегодняшних газет, Игорь Леонидович направился к Рокотову, который жил через два номера. Валерий был не один. У него сидел переводчик Костя. На столе — ворох газет.

— Изучаете? — спросил Миклашевский, пожимая им руки. — Ну и как?

— Просматриваем, — Рокотов только что побрился, умылся и, налив на ладонь одеколона, поднес к лицу. — Фу! Дерет!.. Про бокс много пишут…

Костя шелестел пухлыми газетами, отбирал страницы со статьями, раскладывал их на столе. Он то улыбался, то хмурился, то недоуменно пожимал плечами, бегло знакомясь с содержанием. Мимика и жесты его были весьма выразительны. Игорь Леонидович, положив свои газеты в общую кучу, стал вместе с Валерием рассматривать фотоснимки финального поединка. Почти все газеты на видном месте помещали снимки эпизодов боя Рокотова с Шилленбургом.

— Как с билетами? — спросил Валерий у тренера.

— В порядке. Еще вчера принесли.

— Значит, сегодня?

— Да. Теплоход «Узбекистан» отплывает в два тридцать. Обедаем в час — и в порт.

— А до часу можно побродить по Лондону, — Рокотов подошел к зеркалу и стал завязывать галстук. — До часу, Игорь Леонидович, меня не трогайте, это мое время. Я ведь Лондона почти не видел. Нигде еще не был… Дома никто не поверит, что все дни торчал в спортзале и в гостинице.

— Все! Разобрал! — сказал Костя и показал на страницы, лежавшие справа. — Здесь положительное… Высказываются крупные специалисты, признают поединок редким по красоте и динамике. Валерку считают новой боксерской звездой. А здесь, — он положил ладонь на несколько тощих страниц, — льют помои. Связывают спорт с политикой и победу западногерманского чемпиона расценивают с реваншистских позиций.

— Между прочим, — вставил Игорь Леонидович, — побеждать надо так, чтобы ни у кого не возникало сомнений. А это будет, как говорил Маяковский, лучшим доказательством нашей чистоты и силы.

— Не сыпьте соль на рану, — полушутя-полусерьезно ответил Валерий, — и так покоя нет…

— Соль — штука полезная. Без нее нет жизни.

Раздался приглушенный телефонный звонок. Валерий снял трубку.

— Да, да, Рокотов у телефона… Кто?.. Джоан? Добрый день, Джоан. Вернее, доброе утро… — Валерий прикрыл трубку ладонью и посмотрел на тренера. — Это та корреспондентка… Что делать?

— Обещание принято выполнять.

— Костя, выручай, — боксер умоляюще взглянул на переводчика. — Вдвоем мы ее быстро спровадим… А то я Лондона так и не увижу!

— Не больше десяти минут, — ответил за переводчика Миклашевский. — Костя нужен делегации. А леди вполне сносно болтает по-русски. Ты и сам, без помощников, справишься.

— Алло!.. Да, да… Пожалуйста… У себя… — сказал Валерий в трубку. — Можете подняться… Сто пятая…

Ида Бартон появилась в дверях неожиданно, обворожительно красивая, уверенная. Сделав шаг в комнату, она остановилась, холодно всматриваясь большими голубыми глазами в лица мужчин, как бы спрашивая, «не ошибаюсь ли?». Увидев Рокотова, «племянница» судьи Фрейда Грэндисона улыбнулась тепло, доверительно:

— О! Мистер Валери!

Она пришла одна. Из ее слов можно было понять, что у «дядюшки» Фрейда свои дела, он с друзьями-судьями отправился бродить по городу, а она должна трудиться — «делать свой бизнес», выполнять поручение редакции журнала. С ее приходом в комнате как будто стало уютнее, светлее. Журналистка, не теряя времени, достала блокнот и засыпала вопросами не только Валерия, но и тренера, и Костю-переводчика. Вопросы ее были целенаправленны и говорили о том, что в спорте она разбирается, хотя разговор шел в основном вокруг боксерской биографии Рокотова.