Энтони Хоуп - Пленник Зенды. Месть Руперта [сборник]

Бешенство придало мне сил. Увлекшись чтением, Руперт забыл об осторожности и ослабил давление коленом на мою грудь, а показывая Ришенхайму позабавивший его фрагмент, на миг отвернулся. Мой шанс наступил. Внезапным движением я оттолкнул Руперта и отчаянным усилием высвободил правую руку, вцепившись в письмо. Опасаясь за свое сокровище, Руперт соскочил с меня. Я тоже вскочил на ноги, оттолкнув парня, державшего меня за другую руку. Какой-то момент я стоял лицом к лицу с Рупертом, потом бросился на него. Но он спрятался за спиной человека с фонарем и толкнул его на меня. Фонарь упал на землю.

– Дай мне твою палку! – услышал я голос Руперта. – Вот так!

Потом раздался робкий, умоляющий голос Ришенхайма:

– Руперт, ты обещал не убивать его!

Ответом послужил злобный смех. Я отшвырнул человека, которого толкнули на меня, и прыгнул вперед, видя перед собой Руперта Гентцау, занесшего руку с тяжелой дубинкой. Далее все смешалось – брань Руперта, возня, как будто кто-то пытался оттащить его. Потом я почувствовал страшный удар по лбу и на какой-то момент лишился сознания. Очнулся я от страшной боли в голове, снова лежа на спине и смутно сознавая, что надо мной стоит группа людей, оживленно дискутируя.

Я не мог и не испытывал особого желания слышать их слова. Но мне казалось, что они говорят обо мне, – они смотрели в мою сторону и протягивали ко мне руки. Руперт со смехом занес надо мной дубинку, но Ришенхайм схватил его за руку. Теперь я знаю, что он напомнил кузену об обещании не убивать меня, и хотя клятва Руперта не стоила ломаного гроша, его удерживала мысль, что от моего мертвого тела будет не так легко избавиться. Но тогда я ничего не понимал и просто лежал неподвижно. Вскоре их фигуры слились в один бесформенный бормочущий силуэт, наподобие монстра в кошмарном сне. Я закрыл глаза, чтобы не видеть его; бормотание и усмешки терзали мне слух, но вскоре они смолкли. Удовлетворенно вздохнув, я снова провалился в небытие.

Впрочем, одно видение нарушило мой обморок. Внезапно взревел громкий голос:

– Клянусь Богом, я это сделаю!

– Нет-нет! – отозвался другой и тотчас закричал: – Что это?

Послышались сердитые или возбужденные крики, снова ругань и возня, сменившиеся удаляющимся топотом ног и треском револьверных выстрелов. Я слишком устал, чтобы ломать голову над происходящим. Почему они не могут угомониться? Я жаждал только покоя. Наконец все стихло, и я опять закрыл глаза. Боль уменьшилась, и я мог спать.

Когда человек смотрит в прошлое, думая о шансах, которые предоставляла ему фортуна, он всегда терзается мыслями о том, что мог поступить иначе и лучше. Даже теперь я иногда лежу ночью, строя умные планы, с помощью которых я мог бы сокрушить замыслы Руперта. В этих грезах я выгляжу очень проницательным – праздная болтовня Антона фон Штрофцина снабжает меня ключом, и я действую быстро, как сыщик в книгах. Бауэр становится моим орудием, а не я – его. Я лихо расправляюсь с Рупертом и Ришенхаймом и с триумфом доставляю драгоценную ношу мистеру Рассендиллу. Но при дневном свете я понимаю, что если бы даже небо даровало мне новый комплект мозгов, я был бы точно так же застигнут врасплох. Ну, что было, то прошло. Меня одурачили. Я лежал на дороге с разбитой головой, а Руперт фон Гентцау завладел письмом королевы.

По воле неба или – поскольку человек в своей самонадеянности склонен приписывать себе значительную долю подобного внимания со стороны судьбы – благодаря своей удачливости, мне не пришлось подвешивать свою жизнь на тонкую ниточку обещаний Руперта фон Гентцау. Мои видения – крики, возня, топот ног – были не вымыслом, а преображенной реальностью.

Один честный возчик ныне припеваючи живет в Винтенберге по той причине, что его телега, где находились еще три или четыре крепких парня, проезжала мимо как раз в тот момент, когда Руперт собирался нанести мне второй и смертельный удар. Увидев нашу группу, возчик и его ребята спрыгнули с телеги и бросились мне на выручку. Они говорили, что один из негодяев – я догадывался, кто именно, – пытался сопротивляться, но остальные, более благоразумные, схватили его за руки и, несмотря на злобную ругань, потащили по дороге в сторону вокзала. Мои новые друзья устремились в погоню, но пара револьверных выстрелов, услышанных, но не понятых мною, пробудила в них осторожность. Добрые самаритяне, но отнюдь не вояки, вернулись туда, где я без чувств лежал на земле, поздравляя себя и меня с тем, что хорошо вооруженный враг отступил без боя. Когда я открыл глаза, они заставили меня глотнуть крепкого вина и хотели отвезти в больницу, но я не пожелал и слышать об этом. Как только мое сознание прояснилось, я стал твердить:

– В «Золотой лев»! Двадцать крон, если вы доставите меня туда!

Один из парней подобрал мой саквояж, а остальные притащили меня в телегу. По пути к отелю, где меня ждал Рудольф Рассендилл, мою разбитую голову сверлила лишь одна мысль – как можно скорее встретиться с ним и рассказать, каким глупцом я оказался, позволив украсть письмо королевы.

Мистер Рассендилл стоял на пороге гостиницы, ожидая меня, хотя условленный час нашей встречи еще не наступил. Когда телега подъехала к двери, я увидел при свете ламп в холле его высокую стройную фигуру и рыжие волосы. Клянусь Богом, я чувствовал себя, как потерявшийся ребенок при виде матери! Протянув к нему руку над бортом телеги, я пробормотал:

– Я потерял это.

Вздрогнув, Рудольф подбежал ко мне, потом обратился к возчику:

– Этот господин мой друг. Предоставьте его мне – я поговорю с вами позже.

Он подождал, пока меня сняли с телеги, и сам перенес меня через порог. К этому времени я уже четко понимал все происходящее. В холле находились один или два человека, но мистер Рассендилл не обратил на них внимания. Он отнес меня наверх, усадил в кресло и встал напротив, улыбаясь, но с беспокойством в глазах.

– Я потерял это, – повторил я, жалобно глядя на него.

– Все в порядке, – кивнув, отозвался он. – Расскажете сразу или отдохнете?

– Расскажу, но дайте мне немного бренди, – попросил я.

Рудольф налил мне бренди с большим количеством воды, и я приступил к рассказу. Несмотря на слабость, я мыслил ясно и поведал свою историю в кратких, но достаточно емких фразах. Он молчал, пока я не упомянул о письме. Тогда его лицо изменилось.

– Письмо тоже? – воскликнул он со странной смесью испуга и неподобающей радости.

– Да. Королева написала письмо, и я потерял его вместе с коробкой. Теперь оно в руках Руперта!

Очевидно я был слишком слаб для полученного удара и не готов к нему, так как меня покинуло самообладание. Рудольф шагнул ко мне и стиснул мою руку. Я смотрел на него, покуда он задумчиво поглаживал свободной рукой чисто выбритый подбородок. Теперь, когда Рудольф снова был рядом, мне казалось, будто мы не расставались и по-прежнему находились в Штрельзау или Тарленхайме, планируя, как нам обмануть Черного Майкла и вернуть короля на трон. Мистер Рассендилл совсем не изменился после нашей прошлой встречи и даже с того времени, когда он царствовал в Штрельзау, если не считать нескольких седых прядей в волосах.