Алексей Грай - Золото друидов

— Знаешь, что это значит, Хьяль? Что значит это пойло? Оно значит, что сегодня мы все умрем, — судорожно отплевываясь, прохрипел рядом Тристан. Однако скальда ничуть не обеспокоили повисшие в воздухе цветным туманом слова. Ему стало на все наплевать. Это равнодушие было даже глубже того, что он испытал вчера, глядя, как вальхи режут и жгут еще живых людей. Равнодушие было черным и безысходным. Равнодушие и апатия заполнили скальда полностью, подавили и захватили его суть, не оставив даже самой малости таким глупым и преходящим вещам, как надежда и жажда жизни.

Хьяль неотрывно смотрел на обступившие его молчаливой стеной статуи. Они казались единственным незыблемым и постоянным. Казались гарантом стабильности. Статуи казались вечными и всеобъемлющими. Они имели смысл, и это было единственное, что еще имело хоть какой-то смысл в этом подернутом призрачной дымкой, грозящем в любой момент растаять, растечься талой водой мире.

За деревом и камнем скульптур скальд увидел дышащие жизнью лица и удивился, насколько же он был слеп, раз не понял этого раньше. Старые, мудрые, изрезанные морщинами у тройки древних. Широкоскулые и кареглазые у богов народа Фир Болг. Лица солнечных богов мужественны и красивы. Лица богинь войны воистину прекрасны. Особенно лик Бадб. Бадб была ослепительна и совершенна. Богиня-ворон была великолепна, даже несмотря на заполняющую её глаза до самых краев ненависть.

Хьяль стоял в кругу богов, и те взирали на него с угрозой и ненавистью, насмешкой и презрением. Боги острова смотрели на сжавшегося в комок викинга, и в их взглядах были миллионы оттенков почти человеческих чувств. Вот только пощады и обещания жизни в этих древних глазах не было. Они уже приняли решение и вынесли приговор. Жалкая букашка, осмелившаяся потревожить покой их земли, должна умереть.

Хьяль до последнего тянул, избегая смотреть в центр круга, но какой-то глубинный зов с необоримой силой тянул его туда, где подпирала небо статуя седобородого старца. Хьяль противостоял до последнего, но, наконец не выдержав, сдался. Скальд обратил взор к лицу древнего бога и тут же словно провалился в бездну его зрачков, растворяясь в равнодушии, скорби и понимании тщеты всего сущего.

Вырвал из глубины глаз древнего бога скальда голос его верховного жреца.

— Сегодня мы чтим нашего господина. — Впервые на холме Тургейс заговорил на родном наречии. Принявший веру острова бывший король северян сидел на резном кресле, водруженном на плечи двух гороподобных вальхов, со всех сторон его обступили воины и жрецы. — Сегодня мы чтим Кром Аннаха — хозяина холма, владыку миров. Сегодня мы преподнесем ему щедрые дары. Сегодня мы преподнесем ему лучшие дары для господина вечности. Сегодня мы преподнесем ему души воинов.

Из строя ирландцев выступил вперед рыжеволосый вожак. Вглядевшись в лицо вальха, Хьяль явственно различил черты старого жреца и удивился, как же он был слеп раньше. Старший сын Тургейса, вождь священной дружины. Хьяль вздрогнул, вспомнив, вонзающуюся в горло Фенриса, подобную копью ладонь.

Ирландец вышел вперёд. Он почти полностью обнажен. Только короткая клетчатая юбка с широким кожаным поясом, на котором закреплен короткий меч. Мышцы узлами перекатываются под загорелой цвета красной меди кожей. В руках вальх держит длинное в полтора человеческих роста копье с узким наконечником, какие способны не только колоть, но при необходимости и хорошо резать.

Острие копья застыло в пяди от груди кряжистого, широкоплечего эста.

Жестко усмехнувшись, северянин подался вперед, так что из под проколотой стальным шипом кожи показалась капелька крови.

Вальх, коротко кивнув, отошел. Северянина тут же освободили, перед ним возникло несколько молчаливых воинов, протягивающих мечи, копья, доспехи и щит. Эст, довольно причмокнув губами, взял в ладонь тяжелый франкский меч. На пробу пару раз взмахнул крепким дубовым щитом. Некоторое время мялся, но потом решительно потянулся к искристому свертку кольчуги. Шлем на голову он одевал уже с видом полной уверенности в скорой победе.

Рыжеволосый равнодушно наблюдал за приготовлениями врага и лишь молча кивнул, когда, зло зарычав, викинг несколько раз звонко ударил мечом по умбону щита и с ревом бросился в атаку.

Вальх закончил бой в три удара. Два обманных — копье хищной гадюкой бросалось на северянина, вынуждая его ворочать тяжелым щитом, и третий — смертельный. Наконечник мимолетно, самым краешком задел узкую полосу кожи между шлемом и стальным воротником кольчуги, и оттуда брызнул, покрывая стоящих вблизи людей алой моросью, кровавый фонтан.

Вокруг рухнувшего на землю тела, сдирая кольчугу и вынимая из судорожно сжатых ладоней оружие, пауками замельтешили вальхские жрецы. Одно мгновенье и над полностью раздетым трупом, широко расставив ноги, стоит лишь рыжеволосый убийца. Воздетый серп резко рухнул вниз, и первая на сегодня светловолосая голова покатилась к ногам Кром Аннаха.

Глава священной дружины низко поклонился стоящему в центре холма древнему божеству и повернулся к застывшим в напряженном молчании северянам. Копье медленно потянулось вперед, выбирая новую цель.

Этот эстландец был похудощавее предшественника, но явно опытней. По глазам видно — тертый. Вместо меча и щита он попросил легкое копье, правда, от кольчуги не отказался. Викинг явно надеялся переиграть вальха по его же правилам.

Не вышло. Рыжеволосый не принял предложенной игры. Вместо этого он споро перехватил копье в обе руки, взяв оружие на манер шеста, какими на севере и в землях англов издавна выясняют споры пастухи. Ловко увернувшись от укола, в два скользящих шага вальх сблизился с не готовым к такому повороту эстом, и на викинга градом посыпались тяжелые удары. У Хьяля не хватило сноровки разглядеть, как именно идет бой. Он слышал только тупые звуки столкновения оружия и плоти да сдавленные болезненные вскрики.

Когда ирландец отпрянул назад, давая соратникам возможность насладиться зрелищем, викинг с трудом стоял на ногах. Лицо и руки эста покрывали многочисленные синяки, кольчатая рубаха кровавилась частыми порезами.

Описав широкий круг, древко копья резко ударило северянина по голени, вынуждая бухнуться на колени. Высоко занеся оружие, вальх шагнул вперед и резко выбросил сжимающую руку копье, вгоняя игольчатый наконечник в распахнутый в безмолвном крике рот.

И вновь мельтешение падальщиков вокруг мертвого тела, скольжение серпа, влажный хруст, и отрубленная голова занимает место у ног властелина холма.

В третий раз рыжеволосый встал перед шеренгой пленных. Копье плавно скользнуло указывая на сжавшегося между Хьялем и Тристаном Коля. Младший сын Эйнара поднял полные невыплаканной боли и безграничной тоски глаза. Кадык его судорожно дернулся. Скальд чуть не застонал. У кормчего нет никакого шанса против этого демона в человеческом обличье. У кого другого, может быть, но не у сломленного безжалостным убийством старшего брата Коля. На нем же и так со вчерашнего дня лица нет. Куда ему биться с этим порождением Хелль. Рядом тихо, но очень образно выругался Тристан. Облегченно вздохнул кто-то из эстландцев.