Алексей Грай - Золото друидов

Молодой хирдман, резко отведя руку, метнул в восседающего на троне жреца дротик. Короткое копье молнией пронеслось над рядами сражающихся, но седобородый старик в последний момент всем телом качнулся вперед, ловя снаряд прямо в полете, и тут же единым, упругим, слитным движением направил его назад. Юный викинг, коротко вскрикнув, повалился ничком, являя миру торчащее меж лопаток зазубренное острие.

Оттолкнув Агнара, вперед устремился Асмунд.

Старый медведь в тот момент был страшен. Отбросив щит, схватив рукоять меча обоими руками, он, подобно демону, врубился в ирландский строй, раздавая чудовищной силы удары. Через мгновенье викинг исчез в сплетении тел, но было хорошо видно, где он идет. Там где шел кормчий во все стороны брызгала кровь, с криками и стонами валились на землю умирающие люди.

Однако почти тут же Агнару стало не до Асмунда, ибо вальхи с диким воем и звериным рычанием пошли в контратаку.

Асмунд не сразу понял, что перед ним закончились враги. Старый викинг самозабвенно рубил, резал и колол, со всех сторон окруженный орущими, умирающими людьми. В вихре боя кормчий почти забыл: куда и зачем идет. С каждым ударом, с каждой отнятой жизнью он словно терял, словно отдавал частичку пожирающей нутро боли. Сладостное безумие боя охватило его, стирая все прочие чувства. Асмунду казалось, что еще чуть-чуть, и он обретет долгожданный покой, обретет вечность. И вдруг впереди только два вальха-носильщика и безумный старик в резном кресле, застывшие у подножия радостно пялящегося на битву каменного истукана.

Одного взгляда в лицо жреца хватило, чтобы скорбь вернулась к Асмунду, заполнив все его существо. Кормчий с воплем кинулся вперед. С хриплым рычанием коротко рубанул одного из здоровяков по боку, вспарывая ребра. Вальх умер молча, даже не пытаясь защититься или отразить направленный на него удар. Тут же, без малейшей задержки, Асмунд ударом меча поверг второго носильщика. Кресло с грохотом рухнуло наземь, но Тургейс, извернувшись, ловко, как рысь, приземлился на ноги. Сжимая в правой руке короткий меч, а в левой нож, владыка Зеленого острова прижался спиной к каменному постаменту.

Асмунд разъяренным медведем кинулся на врага. Викинг не видел перед собой ничего кроме ненавистного лица. Он рубанул тяжело, с плеча, вкладывая в удар всю ненависти к убийце сына. С громким отчаянным звоном выставленный в безнадежной попытке защититься меч жреца разлетелся осколками, и Тургейс начал оседать, сползать по статуе, пятная свежей, дымящейся кровью серую груду черепов.

Асмунд тяжело вздохнул и скривился от резкой боли. Кормчий опустил глаза. Рубашка вокруг торчащей из живота рукояти ножа быстро становится красной, из-под нее упругими толчками выплескивается кровь. Старый викинг поднял голову. Сквозь застилающее взгляд дрожащее марево он увидел лицо идола. Кром Круах улыбался, довольно и сыто скалился, любуясь на творящуюся у своих ног резню.

Асмунд криво улыбнулся в ответ, уперся ступнями в землю и, отдавая последние силы, отдавая саму свою жизнь отчаянному рывку, резко налег на основание истукана. Старый викинг умер, как жил, в борьбе. Асмунд умер, повергая бога.

Агнар сквозь зубы шипит бесполезные приказы, густо перемежаемые ругательствами. Они с горем пополам отбились от вальхов, но и их собственная отчаянная контратака захлебнулась. Конунг клянет себя последними словами за то, что недооценил священную дружину. Первоначальное замешательство прошло. Столпившиеся вокруг истукана ирландцы уверенно отражают выпады северян, тогда как его люди все больше выматываются.

Конунг отчаянно по-звериному зарычал, видя, как все чаще воины, зажимая руками кровоточащие раны, выныривают из водоворота битвы и изломанными куклами остаются лежать на границе двух столкнувшихся стихий. Дети Зеленого острова наоборот полны сил. Воодушевляя своих людей, медноголовый вождь молнией носится вдоль строя, оказываясь на самых сложных участках боя. От его руки уже пало несколько бойцов-норманнов, и Агнару предельно ясно, что этот кровавый счет только открыт.

— Отойти! — срывая голос, кричит Агнар. — Отойти! — Он хочет дать хирдманам чуточку времени, чтобы перегруппироваться и собраться с силами.

Северяне стекают вниз и широкой линией охватывают вершину холма. Словно облитый стальной чешуей, толстый змей свернулся вцепившись зубами в собственный хвост.

— Бум! Бум!! Широкие лезвия секир плашмя долбят по коже щитов.

— Дзеньг! Дзеньг!! Звенят о стальные умбоны франкские мечи.

В центре кольца, на вершине холма волнуется многоцветное море голов. Визжат и воют в своей ярости подобные демонам ночи воины священной дружины.

Агнар понимает, что это его последняя атака. Последний шанс. Так же он понимает, что, по сути, эта ставка уже сыграна. Вальхи окончательно пришли в себя, и стоит викингам ввязаться в бой, как ирландцы волками растреплют строй, втянут северян в десятки поединков и вырежут. Агнар хорошо понимает это. Также как понимает, что отступать уже поздно.

— Бей-руби! — кричит конунг, чье лицо сейчас подобно оскаленной личине шлема-страшилы, ведя воинов, в безнадежное самоубийственное наступление.

— А-а-а-а-а-а-а-а! — надрываясь и хрипя, изрыгает крик сотня глоток. Оступаясь и оскальзываясь, черной саранчой норманны ползут вперед.

В этот момент земля под их ногами содрогнулась.

Стоящий в центре ирландского строя каменный исполин медленно накренился. С ужасным треском идол всей своей многопудовой массой рухнул на вершину холма. Рухнул, разваливая мгновенье назад несокрушимый строй. Рухнул, ломая кости и десятками давя доверившихся ему людей.

Из сотни глоток вырвался похожий на рев крик. Ирландцы вопили подобно диким зверям, угодившим в ловушку, бешенными волками выли от боли и безнадеги, плакали как дети от осознания краха питавшей их веры.

Холм тряхануло еще раз, и крики замерли в разом пересохших глотках. Хьяль явственно представил, как там, под толщей слежавшейся, спрессованной собственной массой земли, трещат резные деревянные колонны. Как на пол тайного грота сверху начинает осыпаться земля. Сначала тонкими струйками, ручейками, а потом и широкими потоками. Как по полой сфере потолка змеями ползут разломы, черными, пыльными реками заливая расставленные везде черепа.

С чудовищным, утробным треском холм сложился вдвое. Округлая вершина ушла вниз. Вслед за павшим господином повалились, давя людей, малые идолы. Покатились в образовавшийся котлован, гроздьями рассыпая черепа, каменные стелы.

От пылающей боевым задором рати вальхов осталось лишь воспоминание, что сейчас окровавленной грудой копошилось внизу. Стоящие по краю вершины викинги пострадали намного меньше. Лишь двое-трое стоявших впереди северян с отчаянным криком покатились вниз и исчезли в чудовищной мешанине предметов и тел.