Джордж Фрейзер - Записки Флэшмена. Том 2.

Очередной ложью, которую Тедж потом все повторял Алику Гарднеру, было то, что сам он в то время собирал резервы в тылу. Если это так, и главнокомандующего не было на месте, то кто же тогда приказал хальсе отступить?

Полагаю, правду он рассказал мне, много лет спустя. Он оставался бы перед Фирозпуром пока не замерз бы Сатледж, если бы полковники не заставили его двинуться в бой. У самого Фирозшаха Тедж понял, что влип — победа сама шла в руки. Ему пришлось поломать голову и придумать чертовски правдоподобную причину, чтобы не раздавить нас превосходящими силами. И в последний момент Провидение даровало ему такой шанс, когда наши пушки и кавалерия неожиданно начали отход, оставляя пехоту одинокой как полицейский с Херн-бей [685].

— Пробил твой час, Тедж! — закричала хальса, — Скажи лишь слово и этот день станет днем нашей победы!

— Ничего подобного! — ответил мудрый Тедж. — Эти хитрые ублюдки и не думают отступать — они обходят нас, чтобы ударить во фланг и тыл! Отступаем к Сатледжу, ребята, я покажу вам дорогу!

И хальса сделала так, как он сказал.

Ну, вы же понимаете, почему они ему поверили. Эти три дня при Мудки и Фирозшахе заставили их уважать нас. Они просто не представляли, в каком жалком состоянии мы к тому времени оказались и что отход нашей кавалерии и артиллерии был ни чем иным как ужасной ошибкой. Было похоже на то, что мы делали все это с какой-то зловещей целью. Хотя солдаты ставили под сомнение храбрость и порядочность Теджа (причем вполне справедливо), они знали, что вояка он не из худших и в кои веки может быть прав. Так что хальса подчинилась ему и мы были спасены от неминуемой резни.

Вы можете спросить, почему это наша артиллерия и кавалеристы вдруг решили бросить нас, даря Теджу такой повод для отступления. Так вот, это был настоящий дар богов. Я уже говорил вам, что у Ламли, нашего генерал-адьютанта, крыша поехала еще в первый же день сражения и он все твердил, что мы должны отступать в Фирозпур; так вот, на второй день, когда все гайки у него в голове окончательно развинтились, он ни о чем уже не мог и думать кроме Фирозпура, так что в самый разгар битвы приказал отводить кавалерию и пушки — именем Хардинга, если хотите знать. Так они и пошли себе, а этот несчастный сумасшедший их еще и поторапливал. Так вот это все и случилось — Микки Уайт, Тедж Сингх и Ламли — каждый сделал своего понемножку. Что поделаешь, странное это дело — война [686].

Мы потеряли 700 человек убитыми и около 2 000 раненными, включая вашего покорного слугу, который провел ночь под деревом, чуть не замерзнув до смерти и будучи зверски голодным, вместе с Хардингом и остатками его штаба. Заснуть мне так и не пришлось, поскольку руку жгло огнем, но я не решался даже стонать, так как у Эббота, лежащего рядом, на каждую мою рану приходилось три свои, а он при этом был бодрым до тошноты. Почти уже на рассвете прикатил лакей Баксу с молоком и чапатти и когда мы, голодные как волки, умяли все это, а Хардинг немного помолился, мы всей компанией взгромоздились на слона и двинулись в Фирозпур, где отныне разместилась штаб-квартира нашего губернатора, в то время как Гауг с большей частью армии встал лагерем неподалеку от Фирозшаха.

Вдоль всей дороги на Фирозпур тянулись длинные вереницы раненных и повозок с багажом. И когда мы достигли укреплений, то кто же нас там встретил, как не канониры с кавалеристами, которые ранее бросили наш общий корабль в самый критический момент. Хардинг рвал и метал, желая узнать, почему они это сделали и один из бинки-набобов [687] заверил его, что это было сделано во исполнение его собственных срочных приказов, переданных генерал-адьютантом.

Сразу же раздался вопль «Ламли!» и герой явился на зов — резкий в движениях, с диким блеском в глазах, распространяя аромат свежевыпитого виски и коротко покрикивая; он был одет в полотняную куртку, легкие штаны и соломенную шляпу — очевидно ему уже была прямая дорога до чаепития у Болванщика. Хардинг потребовал от него ответа, почему он отослал пушки и кавалерию, на что Ламли нахмурился и ответил, что артиллеристам нужно было пополнить запасы и, черт побери, где же они могли найти склады, как не в Фирозпуре. Он просто кипел от негодования.

— В двенадцати милях? — воскликнул Хардинг. — Да что они могли бы сделать после того, как пополнили бы свои запасы?

Ламли проворчал в ответ, что, мол, не меньше, чем они раньше уже сделали при Фирозшахе, после чего не осталось ни одного заряда. Похоже, сам он от всего этого испытывал удовольствие, так как громко хохотал, распугивая мух, в то время как Хардинг просто побагровел.

— Ну, а кавалерия? — возопил он. — Ее-то вы зачем отослали в тыл?

— Эскорт, — важно произнес Ламли, сдувая воображаемую пылинку со своей рубашки. — Не могли же мы отправить пушки без охраны. Тут повсюду отчаянные головорезы — сикхи, знаете ли... Собрались, налетели, и захватили бы их — могу вас уверить. К тому же, кавалерии нужен был отдых. Она совсем выбилась из сил.

— И вы сделали это от моего имени, сэр? — продолжал кричать Хардинг. — Не поставив меня в известность?

Ламли нетерпеливо заметил, что если бы он не сделал этого, никто бы не обратил на его слова никакого внимания. Он очень возбужденно рассказал о том, как еще в первую ночь говорил Гарри Смиту, что нужно отступать и Гарри послал его к черту.

— Используя самые неприличные выражения, сэр! «Черт побери эти приказы!» — были его подлинные слова, несмотря на то, что я сказал, мол, они исходят от вашего имени, и что битва проиграна, так что мы должны обмануть сикхов, если хотим выбраться отсюда. Он не стал меня и слушать, — промямлил Ламли, уже готовый расплакаться.

Ну, тут уже любой на месте Хардинга сообразил бы, что бедняга того и гляди на стенку полезет, но наш напыщенный Г.Г. никак не хотел оставить его в покое. Почему, поинтересовался он, Ламли одет в туземную пижаму, а не в мундир? Ламли расхохотался ему прямо в лицо и ответил:

— Ах, видите ли, вся моя одежда была настолько изрешечена пулями, что просто свалилась с меня [688]!

После этого Ламли отослали домой, в Англию, и это заставило меня заподозрить, что он вовсе не был такой стукнутый, каким казался — ведь, по крайней мере, он выбрался из всего этого, в то время как всем нам пришлось тянуть, солдатскую лямку дальше, ожидая, пока Пэдди приготовит нам очередную кровавую баню. Я-то надеялся остаться от всего этого подальше, с моей простреленной рукой и вроде бы больной ногой, но стоило нам устроиться в Фирозпуре и получить припасы, то черт побери, если я не начал казаться начальству самым здоровым молодым офицером. Манро, Сомерсет и Гор из штаба Хардинга умерли, Грант и Бечер были ранены, Эббот вряд ли бы поднялся на ноги и через несколько недель, а потери среди политических агентов были ужасными, так как Броудфут и Питер Николсон погибли, а Миллз с Лэйком были тяжело ранены. Эта кампания становилась опасной штукой, особенно с такими хирургами, как старый толстокожий Билли Макгрегор.