Джордж Фрейзер - Записки Флэшмена. Том 2.

— Ахмед-Шах будет носить патроны для тебя, махараджа, — сказал я. — И зарядит револьвер, когда это тебе будет нужно.

— Я сам умею заряжать! — воскликнул его величество, безуспешно сражаясь с патроном. — И я всегда буду держать его заряженным — не могу же я стрелять воров и бадмашей из пустой игрушки!

Я уверил его, что вокруг нет воров и он посмотрел на меня взглядом сорокалетнего мужчины.

— А вот этот бородатый толстяк — вон там, догр, которого ты называешь моим родственником? Мангла говорит, что он способен украсть даже навоз из-под козла!

Хороший отзыв о честности Гулаба, ничего не скажешь.

— Послушай, махараджа, раджа Гулаб — твой друг и он будет защищать тебя до твоего возвращения в Лахор — что случится уже скоро. Ахмед-Шах тоже остается с тобою здесь — он солдат Сиркара и мой друг, так что ты должен его во всем слушаться.

Это было не совсем правдой, так как я едва знал Ахмеда, но он был патаном Броудфута, и это лучшее, что я мог предложить. Ему же я сказал: «Головой отвечаешь, Юсуф-зай», — и он кивнул, положив руку на рукоять меча. Далип критически поглядел на него.

— Сможет ли он помочь мне пристрелять пистолет, если понадобится? Ну, если так, то пусть остается. Но этот толстопузый у палатки — все равно вор. Я останусь с ним, и буду слушать его, но никогда ему не поверю. Он может защищать меня и при этом ограбить, потому что я пока мал.

В это время он рассматривал револьвер, так что свое замечание про Гулаба обронил вполголоса, но затем сунул оружие за пояс и громко сказал своим пронзительным голосом:

— Подарок за подарок, багатур! Преклони голову.

Недоумевая, я подошел к нему и, к моему удивлению, он снял с груди тяжелый серебряный медальон и перебросил его цепочку мне на шею. Его маленькие ручки на мгновение обняли меня за шею, я почувствовал, что он весь дрожит, а на лицо мне вдруг упали его слезинки.

— Я буду храбрым! Я буду храбрым, багатур! — прошептал он, всхлипывая. — Но ты должен хранить его для меня, пока я снова не вернусь в Лахор!

Я усадил мальчишку и он яростно тер глаза, пока, хромая, не подошел Гулаб, прося прощения за то, что беспокоит его величество, но время пришло и наши дороги разошлись.

Я спросил, куда он отвезет махараджу, и Гулаб ответил, что не дальше Петти, в нескольких милях отсюда, где собираются его бойцы; он привел сорок тысяч из Джуму:

— ...на случай, если Джанги-лату потребуется помощь против этих предательских псов из хальсы; мы могли бы всем перерезать глотки, когда они побегут из-под Собраона! А затем, — тут он поклонился настолько низко, насколько это позволял ему толстый живот, — мы должны постараться, чтобы ваше величество получил новую армию, из настоящих мужчин!

Далип принял эти слова абсолютно невозмутимо, что бы он при этом ни думал.

Настало время ехать и Джасса тоже вскочил в седло — тут-то я и понял, что он не является участником этого маленького заговора Гарднера. Похоже, он был удивлен не меньше меня, встретив Гулаб Сингха в Джупиндаре, хотя и это также могло быть всего лишь игрой, но то, что он собирался возвращаться вместе со мной к Хардингу, доказывало его невиновность. Я в последний раз отсалютовал Далипу, который казался очень маленьким и хрупким возле старого Гулаба, а затем мы с Джассой двинулись к югу от скал Джупиндар — поджав хвосты, если вам угодно... и с двумя миллионами фунтов стерлингов в виде куска кристаллического углерода у меня на шее.

Этот Далип был хитрым ребенком и умным не по годам — не так ли? Он знал, что Гулаб не осмелится тронуть его самого и пальцем — но вот его собственность, это было совсем другое дело. Если этот старый лис понял бы, что Кох-и-Нур находится в его власти, то эта драгоценность наверняка бы рано или поздно отправилась в Кашмир. И в своей детской наивности, Далип отдал брильянт мне на хранение...

Я размышлял обо всем этом, пока мы рысью ехали по доабу к югу тем пасмурным вечером, Джупиндар постепенно скрывался из глаз у нас за спиной, а далеко впереди вырисовывалась полоса зелени, указывающая на наше приближение к Сатледжу. Мне следовало бы решить, где мы будем через него переправляться и попытаться определить направление на Собраон, где в это самое время весь ад должен был быть спущен с цепи. Но когда у вас на груди подпрыгивает самый ценный брильянт в мире, это чудесным образом концентрирует ваши чувства; причем не только ужасной ответственности. Самые сумасшедшие мечты — ну, вы понимаете — не более, нежели пища для самых диких размышлений — вроде того, как перекрасить волосы и сбежать куда-нибудь в Вальпараисо, под именем, скажем, Баттерворта и никогда больше не видеть Англии... два миллиона фунтов, Боже нас помилуй! А вы как бы распорядились, попади вам в руки брильянт, размером с мандарин? Продать? Но где? В любом случае, не в Амстердаме, где на меня как раз и будут расставлять западни всякие акулы... Я уже представлял себя, умирающим от голода где-нибудь в мансарде, трясясь над сокровищем, которое я так и не решился продать... Но если бы удалось сделать это и исчезнуть... Боже, что за жизнь тогда можно было бы вести! Поместья, дворцы, деликатесы целыми корзинами, золотые ящики для сигар и шелковые подштанники, целые роты слуг и батальоны податливых женщин, видения египетских и вавилонских ночей, бесконечное пьянство и милые шалости...

Больше никаких бифштексов и почек и — никакой Элспет. Ни редких солнечных дней, ни прогулок по Хаймаркету, ни охоты, ни ужинов или игры в кегли с приятелями по Конной гвардии, ни кварты пива домашнего изготовления... о, не будет Элспет, подпрыгивающей на мне нагишом и кувшина с молодым вином и тарелки с сыром у кровати! Вы не сможете купить этого за все сокровища Голконды, даже если предположить, что у вас будут настолько крепкие нервы, чтобы сбежать с ними — каковыми я похвастаться не мог. Нет, похоже, похищение Кох-и-Нура, это что-то вроде попытки поймать летучую мышь — вы бы и не хотели этого делать, но нет причин хорошенько об этом не помечтать.

— Где вы намереваетесь переправиться, лейтенант? — поинтересовался Джасса и я понял, что он болтал всю дорогу, с тех пор как мы покинули Джупиндар, изливая желчь по адресу Гарднера, а я не расслышал из всего этого почти ни слова.

Я спросил его, как человека, знающего страну, где мы находимся?

— Почти в пяти милях к северо-востоку от брода в Нуггуре, — ответил он. — Собраон лежит менее, чем в десяти милях дальше к востоку — смотрите, вон поднимается дымок над лагерем сикхов. — Он показал вперед и влево от нас, туда, где на горизонте, над зеленоватой полосой Сатледжа виднелась темная дымка. — Мы можем проверить Нуггур и, если там что-то не так, переправиться чуть ниже по течению. — Он помолчал. — По крайней мере, вы можете.