Джордж Фрейзер - Записки Флэшмена. Том 2.

Джасса извернулся на седле и схватил за поводья лошадь Далипа, в то время как я изо всех сил хлестнул ее по крупу, а Ахмед-Шах привстал на стременах и бросился на подъезжающего сикха, вышибая того из седла. Затем мы помчались прочь через майдан, Далип и Джасса впереди, мы с Ахмед-Ханом следом, а запасные лошади скакали рядом. Из темноты прогремел выстрел и Далип завизжал от восторга, выдергивая свой повод из руки Джассы.

— Я могу и сам править, парень! Отпусти меня! Ай-и, шабаш, шабаш!

Делать больше было нечего, поскольку теперь нас наверняка заметили, так что я вытянул свой компас и заорал Джассе, чтобы тот сменил курс чуть влево, считая все же, что ничего особо страшного пока не случилось. У нас лошади были свежие, в то время как горрачарра провела в седлах уже целый день, а для того, чтобы посадить на коней и отправить за нами погоню из города (даже если бы кто-то посчитал это необходимым), потребовалась бы масса времени. Между тем сгущались ночные сумерки и вполне возможно было, что прежде чем что-либо предпринять, в городе постараются проверить, не пропал ли ребенок в какой-нибудь богатой семье, поскольку я был уверен, что офицер принял нас за обыкновенных похитителей — он никогда бы не рискнул стрелять в нас, если бы знал, кем был мальчишка на самом деле. И даже, если бы вдруг выяснилось, что сбежал сам махараджа — ну что же, к тому времени мы были бы уже за рекой и далеко отсюда.

После первой пары миль я дал команду остановиться, чтобы потуже затянуть подпруги, перекусить и проверить, насколько верно я выбрал путь, а затем мы снова двинулись вперед, но уже гораздо медленнее. К этому времени стало совсем темно и хотя мы могли бы еще скакать рысью по дороге, все же не рисковали двигаться более, чем быстрым шагом по пересеченной местности. Луна должна была подняться не ранее, чем через шесть-семь часов, так что мы могли быть уверены, что темнота еще долго будет на нашей стороне, так что чем дальше, тем меньше была вероятность того, что преследователям удастся найти нас. Между тем, мы все больше забирали к юго-востоку, причем Далип дремал прямо в седле, опершись о мою руку — поскольку от испуга и из-за перенесенных эмоций он был почти без сил, его уже ни капли не волновало, что вместо колыбельной Манглы его убаюкивает мелодия «Тома Боулинга» [706], которую я насвистывал.

— Солдаты так и спят? — зевнул он. — Тогда ты должен разбудить меня, когда настанет моя очередь нести караул, чтобы ты мог отдохнуть...

Это был мучительный путь, и холодный к тому же — час за часом в морозной тьме, но, по крайней мере, пока все проходило спокойно и после того, как за нами осталось добрых двадцать миль, я уверился, что погони уже не будет. Около полуночи мы остановились, чтобы напоить лошадей у маленького ручейка и немного разогреть наши затекшие руки и ноги; теперь над доабом разливался прекрасный звездный свет и я как раз сказал Джассе, что нам удалось замести следы, как Ахмед-Хан позвал нас.

Он присел на корточки под сосной, положил саблю прямо на землю у дороги и держал палец на самом лезвии. Я насторожился, поскольку уже знал этот старый трюк, от джентльмена Джима Скиннера на Гандамакской дороге. И точно, спустя мгновение Ахмед угрюмо покачал головой.

— Всадники, хузур. Двадцать, а то и тридцать человек, скачут на юг. Они едва ли в пяти косах позади нас.

Если я принадлежу к числу твердых сторонников бегства без оглядки, то, возможно, это потому что в свое время знавал массу ужасно настойчивых преследователей — апачи в прериях, зулусы Удлоко в вельде, казаки на Арабатской стрелке, амазонки в лесах Дагомеи, китаезы с топорами на улицах Сингапура... так что неудивительно, что мои волосы белы как снег. Но бывают мгновения, когда нужно остановиться и сосредоточиться — и это было одно из них. Никто не поехал бы по Бари-Доаб этой ночью ради развлечения, так что можно было предположить, что пытливый офицер все же установил, кто на самом деле наш богато разодетый ребенок, так что теперь все кавалеристы лахорского гарнизона прочесывают территорию от Кассура до Амритсара. Все же у нас были запасные лошади, поэтому догнать нас было тяжело; наши преследователи должны скакать вслепую, а ведь в этой местности нас бы не могли найти даже австралийские бушмены; к тому же семь миль — хорошая фора, если осталось проехать едва ли полтора десятка — а ведь на финише нас ждут друзья. Но даже и при этом, то, что погоня висит на хвосте, заставляет порядочно понервничать, поэтому следующих несколько миль мы даже не приостанавливались, чтобы прислушаться и все время держали курс на юго-восток.

Когда взошла луна мы переменили коней; Ахмед, приложив ухо к земле, так ничего и не услышал, а на равнине позади нас не было видно никакого движения. Теперь вокруг шла достаточно ровная местность, с небольшими зарослями, полосками джунглей, а местами попадались деревни. Когда по моим расчетам нам оставалось проехать уже не более пяти миль, а до рассвета оставалось еще около трех часов, мы перешли на шаг, поскольку Далип проснулся и попросил есть. После того, как мы остановились ненадолго и вновь не заметили никаких следов погони, показалось разумным двинуться дальше не торопясь, чтобы дать мальчику поспать. Конечно же, спать он не стал, а вместо этого засыпал нас таким потоком вопросов и бессмысленной болтовни, что я подъехал поближе, готовый оторвать ему язык вместе с головой. Учтите, я вовсе не хочу оскорбить монархов, тем более — юных: ведь они быстро взрослеют.

Все еще не было видно и следа от скал Джупиндар, и я подумал было, что мы на градус-другой отклонились от курса так что вскарабкался на первое же встречное высокое дерево, чтобы бросить декко [707] по сторонам. Под лунным светом все было отлично видно на целые мили вокруг и действительно, милях в трех влево от нас на равнине возвышалось огромное нагромождение высоких скал — несомненно, Джупиндар. Я как раз собирался спуститься вниз, когда бросил последний взгляд назад и — чуть не свалился с дерева.

Мы как раз миновали полоску джунглей, а позади нее доаб лежал ровным и голым как стол — до самого горизонта. И вот, на половине этого расстояния, всего лишь в миле от нас, показались всадники — целый отряд, развернувшись в линию. Так ездят только кавалеристы регулярных частей и только тогда, когда они кого-нибудь ищут.

Я скатился с дерева как испуганная мартышка, вопя Джассе, который стоял на часах, в то время как юный Далип сидел на корточках в кустах — этот маленький ублюдок, очевидно, все же стянул где-то апельсин, потому что, за время, прошедшее после полуночи, ему пришлось по крайней мере, трижды спускать штанишки. Драгоценные минуты были потеряны, пока он пытался спешно привести себя в порядок, пища, что, мол, он еще не закончил, так что Джасса буквально закинул его в седло. Затем мы бросились наутек, летя по доабу к виднеющимся вдалеке скалам, у которых, если только Гарднер не лгал, нас ожидали друзья.