Джордж Фрейзер - Записки Флэшмена. Том 2.

Нам пришлось проскакать около мили через кусты и деревья, прежде чем показались скалы, примостившиеся на склоне, испещренном небольшими песчаными холмиками — и тут, далеко в стороне, вдруг показались первые из преследующих нас всадников. Странный крик разнесся по морозному воздуху, и мы во весь опор погнали коней, стараясь поспеть к Джупиндару прежде, чем сикхи успеют отрезать нас.

Расстояние, похоже, стремительно сокращалось, потому что наше движение курсом на юго-запад увело нас далеко в сторону и мы должны были срезать угол, в то время как нашим преследователям нужно было всего лишь во весь опор скакать вперед. Некоторый наш выигрыш в дистанции при этом ничего не значил; лучшие всадники всегда имели шанс первыми прийти к финишу — а это были уланы, я уже различал длинные древки пик.

Благодарение Богу, что маленький Далип действительно хорошо держался в седле. Ему было всего семь лет, и, возможно, это был избалованный мальчишка, болтливый и к тому же страдающий поносом, но я бы поставил на него на любых национальных скачках. Он прильнул к шее лошади, шепча ей что-то на ухо в промежутках между возбужденными воплями, его длинные волосы развевались на ветру, когда он заставлял скакуна перепрыгивать через пересохшие нуллы [708], попадавшиеся у нас на пути. Он опередил меня на корпус лошади, а Джасса с Ахмедом неслись за мной по пятам. Мы из последних сил рвались вперед — нам оставалось проскакать лишь около мили до цели, но среди скал, торчащих впереди, не было видно и следа ничего живого. О, Боже, неужели люди Хардинга опоздали на рандеву с нами? Я дал предупредительный выстрел из своего револьвера и в ту же минуту вдруг увидел, что лошадь Далипа резко остановилась. Мгновение мне казалось, что он вылетит из седла, но, наверное, в нем было что-то и от индейца-команча, потому что, упустив уздечку, он все же удержался за гриву, а его лошадь, пошатнувшись, потом все-таки выправилась — но она охромела и теперь была лишь помехой, так что я перехватил его за пояс, выдернул из седла и бросил поперек лошади перед собой. Краешком глаза я заметил, как уланы размахивали пиками уже всего лишь в фарлонге от нас. Прогремел пистолет Джассы и вдруг впереди — о радостный вид! — из-за скал Джупиндара выскочили всадники. Два больших отряда галопом поскакали навстречу — один окружил нас, а второй разворачивался широкой дугой, чтобы отсечь наших преследователей.

Никогда не видел более правильно выполненного маневра. Все пять сотен действовали как один человек — горрачарра, это было видно с первого взгляда — и летели молниями. За спиной у нас раздались крики разочарования, я пустил свою кобылу шагом и оглянулся. Уланы теснились друг к другу в полном беспорядке, запечатанные со всех сторон как кошка в корзинке этими двумя линиями иррегулярной кавалерии, приближающимися к ним с фронта, флангов и тыла. Отличная встреча при лунном свете — подумал я, ловкие же у тебя друзья, Гарднер. Маленький Далип умудрился, наконец, усесться впереди меня, хлопая в ладоши и во всю мочь издавая приветственные крики, а Джасса с Ахмед так же натянули поводья, остановившись поблизости.

Откуда-то сверху впереди нас донесся громкий клич, и я заметил у самого устья узкого прохода в скалах небольшую группу всадников в кольчугах с цветными значками на пиках; над ними развевался штандарт, а впереди всех возвышался огромный старый вояка в остроконечном шлеме и стальной кирасе, который поднял руку и проревел приветствие.

— Салам, махараджа! Салам, Флэшмен-багатур! Сат-сри-акал! [709]

Его спутники подхватили крик и тронулись нам навстречу, но я смотрел только на вожака, ухмыляющегося во всю ширь своей грубой физиономии, окаймленной седыми бакенбардами, который ловко сидел на пони, хотя опирался о стремя лишь одной ногой; другая же, обмотанная бинтами, висела на шелковой лямке, закрепленной на луке его седла.

— Рад снова видеть тебя, Истребитель афганцев! — воскликнул Гулаб Сингх.

Гарднер сказал, что нас встретят «надежные люди» и как самый настоящий простак, я бездумно ему поверил. Видите ли, он проявил себя таким честным белым человеком, и я привык видеть в нем преданного союзника и друга — ну конечно, он же дважды спас мне жизнь — что я просто не подумал, что в запутанной паутине пенджабской политики он может быть предан кому-нибудь другому. Да, он обвел меня вокруг пальца — а заодно и Хардинга с Лоуренсом; мы вытащили Далипа из Лахора, но только для того, чтобы он оказался в руках этого старого бандита с бакенбардами, который сейчас ухмылялся мне, сидя по другую сторону костра.

— Не думай плохо о Гурдана-Хане, — сказал он примирительно, — он не предавал тебя — или Малки-лата; скорее, он сослужил тебе добрую службу.

— Посмотрю, как мне удастся убедить в этом сэра Генри! — заметил я. — После всего, что он говорил о двуличных обманщиках-американцах...

— Нет-нет! Только подумай: Май Джиндан, вполне оправданно беспокоящаяся за безопасность своего сына, хочет отдать его под защиту британцам — хорошо! Ради нее Гурдана-Хан провернул все дело с твоими друзьями — очень хорошо! Но затем, как мой друг и агент, он подумал, что ребенку будет даже лучше, если... я присмотрю за ним сам. Почему? Потому что, если хальса пронюхает, что их король находится в руках британцев, они сразу же заподозрят предательство — ага, они могут даже перерезать Май Джиндан ее нежное горлышко — и завести нового махараджу, который будет вести эту истребительную войну еще долгие годы. — Он покачал своей лохматой головой. — Но теперь, когда они узнают, что я, их любимый Гулаб, присматриваю за ребенком, они не подумают ничего плохого. С чего бы — ведь недавно они предлагали мне трон, а после — пост визиря и командование хальсой, так что не знаю почему, но они сильно меня уважают! Но у меня нет таких уж высоких амбиций — чтобы стать королем в Лахоре и найти столь же быструю погибель, как Джавахир и прочие счастливые обладатели этого змеиного трона? Только не я, друг мой! Мне хватит Кашмира — британцы утвердят меня здесь, но в Лахор — нет, никогда...

— Думаешь британцы захотят — после этого? Ты использовал нас, а Гарднер направлял и подыгрывал тебе...

— Ну и что в этом плохого? Дитя со мной в полной безопасности — словно у материнской груди — даже еще в большей безопасности, клянусь Богом, ведь здесь не так шумно — а когда эта война закончится, я буду иметь честь прямо за ручку привести его к Малки-лату! — прокаркал этот старый негодяй. — Подумай только о доброй славе, которую я заслужу! Я докажу свою преданность моему махарадже и британцам!

То есть я с риском для жизни пробирался в цитадель Лахора, конспирировал и похищал ребенка, во весь дух бежал от уланов хальсы — и все это для того, чтобы этот старый мерзавец сорвал аплодисменты в последнем акте.