Джордж Фрейзер - Записки Флэшмена. Том 2.

— Очарован, ваше высочество, — говорю я, выпуская ее ладонь.

Пару мгновений мы приценивались друг к другу, затем она высвободила руку, чтобы указать ею на нижнюю полку с разобранной постелью.

— Вы явились без приглашения, сэр. Я уже собиралась почивать. Не ожидала вас сегодня ночью.

Говорила она на прекрасном английском с тем мягким дунайским акцентом, который так приятно слышать равно у мужчин и у женщин.

— Со стороны вашего высочества весьма любезно было вообще ожидать меня, — отвечает сэр Галахад-Флэши. — Если я некстати, извинением мне, может статься, послужит то, что увидев прежде ваш портрет, я дождаться не мог, как бы увидеть оригинал.

Она вскинула бровь.

— В самом деле? Исходя из факта, что из Парижа мы выехали уже часа два назад, могу сделать предположение, что ваша неспособность ждать дозволила-таки отобедать?

И улыбается хладнокровно так, ушлая стерва. Ладно, детка, мы еще посмотрим.

— Без аппетита, ваше высочество, — заявляю, — и со все нарастающим нетерпением. Знай я, насколько красота ваша затмевает изображение на фотографии, обошелся бы без десерта, не исключено даже, что без poulet aux truffes [874]. Глянув на ваш поднос, я понял, что вы насладились и тем и другим, так что можете представить себе, на какие готов я жертвы. — Я подошел на шаг и глубоко вздохнул, восторженно глядя на нее. — Но что я говорю? Правда в том, что одного взора этих прекрасных глаз, блеска этого золотого каскада волос достаточно, чтобы заставить меня ограничиться сэндвичем с сыром да пинтой стаута [875].

Комплимент сбил ее с толку, что неудивительно. На пару секунд она замерла, одарив меня леденящим взором королевы Бесс [876], а потом, к удивлению моему, губы принцессы затрепетали в улыбке, она усмехнулась и наконец расхохоталась в голос, черт ее побери. Я был прав — под ледяной оболочкой пряталась человеческая сущность, и в этот миг меня пронзила симпатия к ней. И не только благодаря похоти, хотя я размышлял, не наступило ли время пустить в ход перекрестный захват Флэшмена (одна рука на грудь, другая на ягодицу). Но потом решил обождать и понаслаждаться еще немного пикировкой. Заставь женщину смеяться — и ты уже на полпути, чтобы уложить ее в постель. Она теперь смотрела на меня как-то странно: на четверть весело, на три четверти настороженно.

— Poulet был сносным, crepe chantilly... [877] — Кральта пожала плечами. — А еще я начинаю склоняться к тому, что месье Бловиц был исключительно правдив, когда говорил о сэре Гарри Флэшмене как человеке совершенно удивительном. «Tres amusant, tres beau, — это его слова, — и... tres galant» [878]. — Она смерила меня взглядом, холодная улыбка на прекрасном лошадином лице приобрела надменно-кокетливый оттенок. — Ошеломительно галантный.

— Всему виной эти крошечные комнаты — парни моей комплекции разрастаются в них до громадных размеров, — отвечаю я, довольный возможностью продолжить перепалку, тем более что был уверен насчет нее, и с интересом наблюдал, как принцесса поддерживает игру. В конце концов, она из тех, кому чего-то от меня надо.

— Быть может, ваше высочество сделает одолжение и присядет?

Я указал на единственное в купе кресло, и Кральта, поглядев на меня искоса, грациозно опустилась на сиденье, положив руку на подлокотник и подперев пальчиком щеку, но продолжая предусмотрительно придерживать меховую накидку.

— Да... вы необычный человек, — говорит. — И это к лучшему. Я и сама чужда условностей. Думаю, мы отлично поладим. — Она снова улыбнулась, но это, как ни странно, не придало ей миловидности, поскольку хотя зубы ее сияли, как жемчуг, они слегка выдавались вперед — признак породы, без сомнения. — Вопреки вашей привычке нести очаровательный вздор. Золотые каскады и сэндвичи с сыром! Именно так завоевывали вы сердца всех своих леди?

— Только если был уверен, что это оценят. Но не поймите меня превратно, ваше высочество — это выглядит как вздор, но я не слукавил ни в едином слове. — Я сделал шаг вперед и склонился над ней, глядя с обожанием. — Знаете, вы из тех, кого в наших краях называют «бесподобная красавица». Да-да, более желанной женщины я не встречал с момента...

— Как покинули вокзал Гар-де-л`Эст? — отрезает она. — И даже это может быть неправдой — моя горничная гораздо привлекательнее меня... Не сомневаюсь, вы это заметили.

— Привлекательной — это пустое. Я сказал — желанной. В любом случае она всего лишь служанка, а не принцесса... И ей ничего не надо от меня.

Кральта поглубже уселась в кресло и стала задумчиво смотреть на меня, играясь локоном.

— А мне надо, — говорит. — На деле, сэр Гарри, каждый из нас хочет получить кое-что от другого, не так ли?

Она поглядела на бутылку, которую прихватила с подноса и поставила над умывальником.

— Не стоит ли нам начать наши... негоциации с бокала вина?

Я встал и налил вина. Когда мы пригубили, она поставила свой бокал на маленькую полочку у окна, скрестила под мантией ноги, откинула назад золотую гриву и посмотрела мне прямо в глаза. В них не читалось более улыбки, но и недружелюбия также. Я опять склонился — верите или нет, но это дает преимущество: женщинам не очень нравится, когда сильный косматый мужчина скрючивается у их ног, готовый в любой миг распрямиться как пружина.

— Стефан Бловиц сказал, что вам известен секрет, который я хочу выведать, — начинает принцесса, — и что вы охотно...

— Поправлю, ваше высочество — секрет, который хочет выведать князь Бисмарк.

— Совершенно верно. — Она склоняет голову. — Кстати, высочеством меня называют подданные. Для друзей я Кральта.

— Весьма польщен. Зовите меня Гарри. Итак, для начала: с какой стати наш занятой Отто, несущий на своем хребте все заботы мира, пожелал вызнать какой-то древний секрет, не стоящий ломаного гроша?

— Понятия не имею, — напрямик отвечает она. — Он мне не сказал. И это не тот человек, у которого принято спрашивать про мотивы.

— Даже тем, кто состоит с ним в столь близких отношениях?

Принцесса даже не моргнула, не говоря о том, чтобы покраснеть.

— Давайте начистоту, Кральта: мы оба знаем Бисмарка и его точный как часы ум. Ему недосуг тешиться пустыми загадками — а более дурацкой придумать сложно, — не имея на то серьезных причин. Неужели у вас нет даже догадок, каковы они могут быть?

Она отпила еще вина.

— Вы сами ответили на вопрос... Гарри. Его точный как часы ум. Он должен знать все. Если тут кроется какой-то иной мотив, мне он неизвестен.

А если бы и знала, все равно не сказала. Да и какая теперь разница, думал я, любуясь шелковистыми локонами и нежной кожей. Пора переходить к сути.

— Ладно, все это пустое. Но прошу прощения, я перебил вас. Вы что-то хотели сказать про Бловица...

— Он заявил, что, если я спрошу вас, как удалось раздобыть берлинский трактат... вы можете все рассказать мне.