Джордж Фрейзер - Записки Флэшмена. Том 2.

Согласитесь, все четверо мало подходят на роль конспираторов — если только не допустить, что Камминг, отчаянный ловелас, не соблазнил в понедельник перед чаем миссис Лайсет Грин, подтолкнув прочих троих состряпать дьявольский план с целью отомстить за ее поруганную честь. Но пятая свидетельница развеивала предположение о заговоре, как дым. Речь о миссис Артур Уилсон, жене хозяина дома, самой респектабельной из матрон, когда-либо задававших взбучку повару, и сверх меры признательной за честь принять у себя члена королевской фамилии — то есть последний, по словам самого Берти, человек, который желал бы скандала под своей крышей. Если она утверждает, что видела, как Камминг жонглировал фишками, значит, так оно и есть.

Получается, разумного объяснения нет, и если я хочу добраться до разгадки этого происшествия, которое, признаюсь, начало интересовать меня не на шутку, надо добыть больше информации у очевидцев. Заодно это позволит выяснить, не просочился ли скандал наружу. В обоих случаях лучшим источником будет моя благоверная — женщина глупая, зато наделенная глазами и ушами разведчика-афридия, особенно в делах, которые ее не касаются.

Я совершил неспешную рекогносцировку, осматривая местность и нюхая воздух: Лайсет Грины нигде не наблюдались, миссис Уилсон сидела в гостиной, лихорадочно обмахиваясь веером в вполуха внимая болтовне леди Ковентри. Заглянув в курительную, я обнаружил молодого Уилсона и Ливетта; заметив меня, они тут же прервали свою оживленную беседу, но мне удалось подслушать реплику Ливетта: «Говорю же, я не могу в этом участвовать, Джек, он ведь мой начальник, черт побери!» Показательно и знаменательно, отметил я про себя и направил стопы в музыкальный салон, где одна из дам терзалась в образе Ям-Ям [1021] под притворное восхищение собравшихся. Моя цель обнаружилась в углу — она обчищала в бэкгаммон [1022] некоего несчастного иностранца. Элспет, старая потаскуха, так трясла стаканчиком с костями и верхней частью своего туловища, что ее противник явно думал о чем угодно, только не об игре.

— Опять дубль шестерок, граф! — заверещала она, раскрасневшись от восторга. — Никогда столько не выбрасывала! Ах, теперь дубль четверок! Какая удача! Так, все мои шашки вышли — ах, а ваши-то еще остались! Ну и незадача! Гарри, глянь-ка, у меня бэкгаммон! Вот это повезло! Нет-нет, граф, не надо, уберите свой кошелек обратно в карман! Мы же играем на интерес, не на деньги, — с лукавой улыбкой, — говорю же, я не возьму, правда! Еще партию не желаете?

— После двух гаммонов и бэкгаммона в пяти играх? — восклицает старый пень. — Ах, дорогая леди Флэшмен, я еще способен сражаться против удачи и искусства, но когда они соединяются с красотой и очарованием, мне остается только сдаться. Разве я не прав, сэр Гарри? Но я настаиваю на праве заплатить долг, — продолжает граф, вкладывая монеты ей в ладонь, что дало ему возможность поцеловать Элспет ручку и полюбоваться колыханиями ее буферов, покуда она протестующее трясла ими.

— Ох, ну разве он не душка? — вздыхает женушка, позвякивая добытыми золотыми вслед ковыляющему прочь графу. — Что ж, фартинг фунт бережет, как сказал бы папа.

Она ссыпала денежки в карман и перешла на речь, подобающую светской даме.

— Знаешь, Гарри, я так часто выбрасывала шесть и один, дубль единиц и дубль шестерок, что мне даже не по себе. Вдруг он подумает, что я использовала налитые кости?

Скорее уж налитые полушария, подумал я.

— Как хорошо, что ты пришел, — продолжила Элспет. — Он так тяжело задышал, не знаю почему, а еще я видела, как не нравится ему проигрывать, и мне стало так скучно. — Она взяла меня за руку и понизила голос. — Честное слово, здесь такая тоска, тебе не кажется? Может, поедем завтра домой? Принц не обидится? Мне кажется, я по горло сыта собравшейся в Трэнби компанией и уверена, что тебе она тоже не по вкусу, дорогой.

Шайка у пианино перешла к завершающим куплетам «Трех маленьких девочек» [1023], веселье становилось все более бурным. Когда мы вышли, Элспет потянулась к моему уху и прошептала:

— Хочу признать: Уилсоны стараются как могут, они так добры и рады всем услужить... Но они ведь не совсем подходящее общество, не так ли?

О да, она прирожденный сноб, моя маленькая принцесса из Пэйсли! Можно подумать, что ее заводчик-папаша был хоть на гран лучше Уилеонов. Но старый прохиндей выцепил себе пэрство, перед тем как сыграть в ящик, и его дочь уверена, что его герб и наличные, вкупе с моим К.В. [1024] и военными заслугами, не говоря уж о своем периодическом близком знакомстве с королевой, приподнимают ее над толпой. Что в какой-то степени правда. И если не приподнимают, то ставят особняком, это уж точно. Нас не отнести к высшему свету, но отрицать наше уникальное положение никто не возьмется.

Я ответил, что, если с нее довольно, мы можем уехать с утренним поездом.

— Не думаю, что и его королевское высочество надолго задержится здесь после заезда Леджера. Но мне казалось, тебе тут нравится, старушка: наслаждаешься победами, притягиваешь взоры — ты просто неотразима, если хочешь знать, — играешь роль души компании, очаровываешь Грязного Берти...

Напоминание о внешности неизбежно заставило мою благоверную остановиться у большого зеркала в коридоре. Отражение воззрилось на меня укоряющим взором голубых глаз.

— Мне кажется, я знаю, что подобает особам королевского ранга, — гордо заявляет она. — И могу сказать, что вежливую обходительность никак нельзя назвать словом «очаровывать» в том низком смысле, в каком употребляешь его ты.

Элспет самодовольно поправила роскошные золотистые локоны и со вздохом подперла розовую щечку затянутым в перчатку пальчиком.

— К тому же дни, когда я могла очаровывать, остались далеко-далеко позади...

— Ты вовсе так не думаешь... как и Билли Камминг, если уж на то пошло. Ах, я все знаю — вы с ним флиртовали за игрой в баккара!

Было это или не было, но мне показалось, что в ее прекрасных глазах промелькнула вспышка, прежде чем они удивленно распахнулись, глядя на меня с притворным гневом.

— Флир-р-ртовали?! Что за чушь! — Она затрясла головой. — Нелепо даже подумать — в мои-то годы! А он говорит «флиртовали»! Боже правый...

— Какие твои годы, я имел возможность убедиться прошлой ночью, припоминаешь?

Поскольку в коридоре мы были одни, я подошел к ней сзади и заключил в любящие объятия.

— Ох! — воскликнула она и щелкнула меня веером. — Это был не флирт. Я была беспомощной жертвой — бедной беззащитной компаньонкой, и тебе должно быть стыдно за свои слова.

Элспет закончила поправлять прическу и повернулась, чтобы чмокнуть меня в щеку.

— И кто это утверждает, что я увивалась вокруг Билли Камминга, хотелось бы знать? Нет-нет, вредный старикан, остановись и скажи мне немедленно!