Джордж Фрейзер - Записки Флэшмена. Том 2.

Я отправился в пустую бильярдную, где, потягивая бренди и катая шары, размышлял над неожиданной, но такой приятной заварушкой, обещающей оживить столь скучный визит. Вам ли не знать, какой скверный из меня подпевала при королевской персоне — если только эта персона не женского пола и не молода, но Скотина Берт сюда точно не вписывается, — как не склонен я наслаждаться обществом выскочек в дебрях Йоркшира (эдакого английского Техаса, населенного безудержными хвастунами с вкраплением пары сносных подающих), когда нечем заняться, кроме как торчать под проливным дождем на ипподроме. Скачки — это здорово, когда молод и сам в них участвуешь, но когда тебе под семьдесят и пропадает желание ездить на чем-либо, кроме «кресла» [1018], они кажутся ничуть не занимательнее воскресной проповеди на гэльском.

И вот недоразумение с баккара, с шикарной возможностью скандала, бесчестья и всеобщего поливания грязью, обещает стать превосходным развлечением — при условии правильной организации, конечно, что вполне даже реально с Берти на грани ужаса, Ковентри и Уильямсом в качестве советчиков и вашим покорным слугой, готовым помаслить при любой возможности крутые ступеньки. Вы можете заметить, что это весьма убогое занятие для человека, игравшего роль ассистента в великом множестве настоящих катастроф, да и действующие лица мелки по сравнению, но я ухватился за шанс. Как говорится в Великой Книге, есть время мчаться под трубный глас с криком «ха-ха!» и время сидеть в сторонке и глядеть, как другие шлепаются в грязь.

И должен признаться, не все авантюры, слава богу, свершаются по свист пуль и ядер. То, что случилось в сентябре 90-го в Трэнби-Крофт, было отчаянной драмой — пусть на свой, тихий лад — не хуже тех, что мне доводилось переживать, а над порожденной ею загадкой умники двадцать лет ломали головы... Но больше не будут, потому как я в деталях расскажу, как все случилось и почему, и поскольку к тому времени, когда мой отчет станет достоянием публики (если таковое вообще случится), я давно уже сыграю в ящик, можете положиться, что это правда, какой бы невероятной она ни казалась.

Для начала я бы ни за что не поехал в Трэнби-Крофт, если бы не Элспет. Она была закадычной подругой молодой Дейзи Брук — девчонки вдвое ее моложе, являвшейся одной из звезд тогдашнего общества, но обладающей таким же эксцентричным характером. Ну, вы в курсе, что представляет собой Элспет, а Дейзи, известная как Трещотка Брук, являла собой разновидность чокнутого социалиста. Даже сейчас, став графиней Уорик, не меньше, она без конца мелет женскую чушь про рабочих и прочее. Во время Трэнби девица была удивительно красива, богата, как Крез, похотлива, как кролик, и являлась любовницей принца Берти. Сказать честно, я не уверен, не стоит ли считать ее любовью всей его жизни, так как он оставил ради нее Лили Лангтри и хранил столь несвойственную ему верность до тех пор, пока Кеппел не начала вилять перед ним своей гузкой. Должен признать, у принца был вкус насчет голозадых наездниц — я тайком делил с ним Лангтри и воздавал должное милашке Дейзи — а кто не воздавал? Но только не Кеппел, увы — та появилась, когда я уже достиг возраста, который Маколей назвал эпохой куриного бульона и шерстяных носков. Ты начинаешь понимать тогда, каким смешным выглядишь, волочась за куколкой, которая тебе в дочки годится, и ищешь утешения в выпивке, куреве и книгах. Скучно, конечно, зато не так утомительно и накладно.

Так вот, юная Дейзи Брук была приглашена в Трэнби одной из первых, и убедила Берти, что веселье будет неполным без ее дражайшей Элспет, леди Флэшмен. У меня тут был собственный интерес, проистекавший из опыта пятидесяти лет брака с моей благоверной, которая, как я имел основания считать, вовсе не чуралась мужского внимания, покуда я пропадал за границей, наводя ужас на врагов королевы. Не то чтобы я был уверен, вовсе нет, и Элспет вполне могла быть невинна как святая Сесилия, но мне никак не избавиться от подозрения, что эта потаскушка переспала с половиной списка офицеров, включая его королевское высочество принца Уэльского и Уильяма Гордон-Камминга, баронета. Конечно, этот только слух, что они с Берти обнимались в оранжерее в Виндзоре в 59-м, пока Флэши в Мэриленде помогал янки развязать гражданскую войну, но я то и дело замечал, как он с вожделением на нее пялится.

Что до скотины Камминга, тот был высок и строен, как греческий бог, и отчаянно увивался за Элспет в шестидесятые — будучи на двадцать лет моложе ее, вот ведь распутный юнец.

Скорее всего, все у него получилось, хотя доказательств нет: Элспет купалась в его обожании, это верно, но, поскольку так происходит с каждым встреченным мужчиной, это еще ни о чем не говорит. Факт, выделивший Камминга из толпы остальных ее обожателей (?), заключался в том, что после двадцати лет знакомства она вдруг отшвырнула его как горячую заклепку, даже резко отшила в Роу. Я не знал, почему и не допытывался — чем меньше мне известно о ее похождениях (а ей о моих) — тем лучше. Подозреваю, именно поэтому мы всегда были такой любящей парой. По службе мы с Каммингом сталкивались в Зулуленде, где он находился при штабе Челмзфорда, покуда я улепетывал из-под Исандлваны. Встречались мы и на родине, и я всегда был предельно вежлив, как со всеми, кого подозревал в романах с Элспет. Не позволяйте себе распускать язык, и никто не заподозрит в вас ревнивого мужа.

Ко времени Трэнби Элспет вроде как уже достигла возраста, когда вероятность, что Берти или Камминг попытаются увлечь ее за софу, сходила на нет, но мне все равно не хотелось оставлять ее в досягаемости жирных пальчиков первого или щегольских усиков второго. Супруга сохранилась на удивление хорошо: на половине седьмого десятка у нее оставалась фигура танцовщицы живота и те самые наивная улыбка и широко распахнутые голубые глаза, что пленили меня, когда ей было шестнадцать. В те годы Элспет была пылкой, как гурия, и кто взялся бы утверждать, что она растеряла за полвека свой пыл? Помнится, читал я про любовницу французского короля, Помпадур, или как там ее звали, так вот та аж в восемьдесят не сложила оружья. Так что смекайте.

Поэтому меня совсем не порадовало приглашение в Трэнби. Впрочем, вскоре я пришел к выводу, что, пока Берти занят Дейзи, а Камминг, по слухам, увивается за какой-то американкой, мне с легким сердцем можно остаться дома. Но в последнюю минуту какой-то из пожилых родичей Дейзи раскудахтался почем зря, чтоб ему пусто было, и, не желая все-таки оставлять дорогую леди Флэшмен в одиночестве среди этой вонючей компании, я чертыхаясь согласился ехать. Сомневаюсь, что принц встретил это решение троекратным «ура»: вопреки всем угодливым реверансам, которые отвешивал я в его адрес, он меня сторонился и старался не смотреть в глаза. Нечистая совесть, ясное дело. Но это до поры, пока на горизонте не забрезжил вдруг первоклассный скандал и перспектива ритуального детоубийства со стороны нашей милостивой государыни, стоит ей услышать о проделках своего сына. И поделом мерзавцу.