Джордж Фрейзер - Записки Флэшмена. Том 2.

Я заорал и кинулся к нему, ухватив за запястье руку, угрожающую мне копьем, но пальцы заскользили по натертой маслом коже. Что было сил двинув его в живот коленом, я попытался вцепиться в глотку, но только выдрал зубами клок шерсти из обезьяньего воротника. Господи, как вонял этот ниггер! Тут прямо у меня под ухом раздался выстрел и воин рухнул, залившись кровью [1051]. Я не видел, кто стрелял, да и не собирался выяснять, так как едва я без сил привалился к борту, показалась орудийная упряжка с артиллеристом, сидевшим на одной из передних лошадей и нахлестывавшим вовсю, тогда как бежавший рядом зулус пытался выбить его из седла копьем. За лошадьми прыгала по кочкам пушка с каким-то бедолагой, уцепившимся за ствол. Ноги его волочились по пыли, пока догнавший упряжку зулус не вышиб парню мозги своей палицей.

В такие минуты я действую без размышлений — просто не до того. Я бросил назад один только взгляд, навсегда запечатлевшийся в моей памяти: каменистый склон покрыт наступающими зулусами, добивающими последние очаги сопротивления; люди кричат и падают; сержант Двадцать четвертого катается по земле, сцепившись с черным воином, и все вокруг останавливаются посмотреть; ревет вол, из бока у него торчит ассегай; окровавленные тела, красномундирные и темнокожие, рассеяны между пыльными обломками сломанных повозок, продовольственных ящиков и брошенного снаряжения; повсюду искаженные яростью черные лица и блестящие тела. Все это я ухватил за долю секунды, после чего перепрыгнул через борт фургона, стараясь зацепиться за проносящуюся мимо пушку. Я лихорадочно ухватился за нагретый металл, едва не соскользнул под колеса, но кое-как удержался на станке, пока тот, отчаянно раскачиваясь, мчался к небольшой седловине, сбегающей с горы Исандлвана.

Как удалось мне пережить следующую минуту, даже не знаю. Я приник к пушке, не поднимая головы; в отполированном металле отразилось копье, скользнувшее мимо, мое плечо зацепила палица, но я присосался, как пиявка. Пушка, должно быть, набирала ход, ибо вскоре ближайший зулус скрылся вдруг в облаке пыли, и на время мы оторвались от погони. Возница все так же сидел на передовом и подбадривал упряжку криками и хлыстом до тех пор, пока мы не перевалили через гребень и не покатились по пологому склону к тракту на Роркс-Дрифт.

Склон кишел беглецами, белыми и черными, частью конными, но по большей части пешими. Вся эта орава поспешала к далеким оврагам и кустам с одной только мыслью — убраться подальше от черной ярости, бушевавшей позади нас. Толпа, похоже, стремилась к глубокой ложбине примерно в полумиле левее от нас, но мне пришло в голову, что там ее наверняка перехватит левый «рог» зулусской армии, обошедший нас с фланга. Я кое-как приподнялся на пушке и, стараясь перекрыть шум, прокричал вознице, чтобы тот держал правее, к дороге на Роркс-Дрифт. Тот бросил испуганный взгляд через плечо, отчаянно жестикулируя и тряся головой. Я посмотрел, и сердце у меня екнуло. Появившийся с дальней стороны горы Исандлвана авангард правого «рога» зулусов уже летел, словно черный наконечник копья, намереваясь перерезать тракт. Я различил зеленые обезьяньи шапки и перья полка Тулвана. От силы пять минут и стальное кольцо замкнется вокруг Исандлваны, и горе всему белокожему, что останется внутри.

Не оставалось ничего, кроме ложбины, и мы помчались по склону с нарастающей скоростью — возница нахлестывал измотанных коней, а Флэши болтался на треклятой пушке, как горошина в барабане. Я украдкой оглянулся и различил за разрозненными группками беглецов передовые шеренги зулусского «туловища», выступающие из-за горы. «Так не пойдет, приятель, — говорю я себе. — Если хочешь снова увидеть Пикадилли, надо поддать ходу». Пушка подо мной неестественно дернулась, наездник испуганно вскрикнул; черт, правая задняя запряжная оборвала один из постромков и, заржав и запрокинув голову, стала бешено забирать вправо. Когда лопнул второй постромок, лошадь споткнулась и упала, а я слетел с пушки, грохнулся оземь и покатился кубарем, ободрав плечо и колено о твердый, как камень, грунт, пока не оказался в шаге от упавшей скотинки.

Та, суча копытами, стала подниматься, и я вцепился ей в гриву. Сами понимаете, не один я был такой умный: полдюжины отступающих обуревала та же идея, а один артиллерийский сержант уже наполовину вскарабкался на круп.

— Проклятье, моя! — взревел он. — Лошадь двоих не выдержит!

— Это ты верно подметил, сынок, — ответил я, пнув его от души.

И перебросил ногу через хребет кобылы. Седла не было, но оно мне и не требовалось [1052].

Слава богу, мне ни разу не доводилось видеть скакуна, на котором я не мог бы усидеть; ухватившись покрепче за гриву, я дал шенкелей и понесся во весь опор к ложбине. Как раз в этот момент недавно покинутая мною упряжка кувырком отправилась прямо туда: возница, пушка и прочее. Это была глубокая, узкая расселина, но Господи, достаточно ли узкая, чтобы ее перескочить? Я приготовился к прыжку, в последний момент двинул кобылу каблуками, и мы взмыли в воздух. На один жуткий миг мы словно зависли на той стороне, но буквально на бровях выбрались на безопасное место. За спиной послышался вопль; обернувшись, я увидел, как большой серый конь не справился с прыжком — он свалился в ложбину, унося с собой всадника.

Сама ложбина и ее край, который я только что покинул, напоминали дантов ад: люди потоком струились между скал и колючих кустарников, унося ноги к реке Баффало в пяти милях отсюда, а черные дьяволы уже появились у дальнего края. «С-джи! С-джи!» — и ассегаи замелькали вниз-вверх словно поршни. Я глянул направо, где тулванцы уже почти перерезали дорогу, но между ними и оврагом оставался еще зазор, и я полетел во весь опор. Лошадь скользила на гладких камнях, и мне приходилось цепляться, как проклятому. Кобылка была всего лишь тягловой скотиной, но, видно, среди предков ее затесался какой-нибудь гунтер, потому как она обставила передовых зулусов ярдов на сто и мне пришлось даже придержать ее, когда мы укрылись среди зарослей, а крики и выстрелы стали постепенно затихать в отдалении.

Вот так я осуществил стратегический отход из-под Исандлваны — величайшей катастрофы английского оружия после Кабульского отступления, случившегося без малого сорока годами ранее [1053]. О, там я тоже был — мерз и трепетал во время кошмарного марша, которому не суждено было достигнуть Хайбера. Но тогда я был безрассудным юнцом, под Исандлваной же очутился видавший виды мудрый воин, который знал, что путь до безопасности еще ох как неблизок. Я понятия не имел сколько еще человек ушло от погони (на деле их оказалось около пятидесяти против тысячи солдат, павших под ассегаями), но догадывался, что следующей остановкой веселых молодцов Кечвайо станет Роркс-Дрифт, расположенный в восьми милях отсюда на реке Баффало. Зулусы сомнут стоящий там пикет и еще до заката выйдут к границе Наталя. Это побуждало Флэши забрать к северу и попытаться пересечь реку вне досягаемости импи. Проблема заключалась в том, что даже я представления не имел, насколько стремительно способны передвигаться зулусы, когда в ноздри им бьет запах крови [1054].