Джордж Фрейзер - Записки Флэшмена. Том 2.

День клонился к вечеру, когда я вынырнул из лабиринта камней и кустарников и очутился в небольшом краале милях примерно в десяти от Исандлваны. По моим прикидкам, погоня осталась далеко позади, но кобыла совершенно выдохлась, и я прямо подпрыгнул от радости, заметив среди хижин армейский фургон и краснощекого здоровяка-сержанта, попыхивающего короткой трубочкой и наблюдающего за туземками, хлопотавшими у котлов с едой. Это явно была патронная повозка, отбившаяся от одной из летучих колонн, высланных накануне на север. Парни прошлым вечером имели стычку с разведчиками зулусов — на одеялах среди ящиков с боеприпасами лежали двое или трое раненых. Именно для их доставки в Роркс-Дрифт и был, по словам сержанта, откомандирован фургон.

— Только не сегодня, — говорю ему я и кратко сообщаю о судьбе большей части сил Челмзфорда.

Вояка вытаращился и выронил трубку.

— Вот те на! — говорит. — Да ведь наша колонна пошла к Исандлване нынче утром! Так-так, надо доложить Тигру Джеку! Майор! Майор, сэр — скорее сюда!

И вот тогда-то я и увидел в первый раз Тигра Джека Морана. Повинуясь призыву сержанта он вышел из хижины, и едва взглянув на него, я сразу смекнул, что имею дело с джентльменом-убийцей. Лет примерно сорока, ростом с меня, но поджарый, он передвигался плавно, слегка подворачивая ступни внутрь, словно огромный кот-проныра. Лицо худощавое, дочерна загорелое, с большим крючковатым носом, топорщащиеся черные усы и два сверкающих голубых глаза, ни на мгновение не задерживающихся на месте — полоснув по тебе, они ускользают и тут же возвращаются обратно. Черты лица у него были мужественные, но непривлекательные — даже волевой рот как-то странно кривился с одной стороны, что вкупе с бегающими глазками придавало майору такой вид, будто он разнюхал про вас какой-то забавный секрет. Что до остального, то на Джеке был полинялый мундир сапера, перехваченный черным кушаком и шляпа с широкими полями, а стоило ему повернуться, в глаза бросился заткнутый за пояс новейший длинноствольный револьвер Ремингтона сорок четвертого калибра — оружие настоящего стрелка, со свернутой мушкой, наверняка. Так-так, думаю, с таким надо держать ухо востро.

— Челмзфорд, говорите, разбит? — голубые глаза смотрели куда угодно, только не мне в лицо. Я бы крепко подумал, прежде чем выбрать такого парня казначеем офицерской столовой. — Весь отряд?

— По меньшей мере половина, — сообщаю я, с жадностью накидываясь на тарелку соленого маиса, которую передал мне сержант. — Сам Челмзфорд где-то в саванне с колонной номер три, и если он не дурак, то там пока и останется. Армия Кечвайо, много тысяч ублюдков, сейчас, скорее всего, обходит Роркс-Дрифт. Туда пробираться смысла нет — если я прав, то к завтрашнему утру между Блад-ривер и Тугелой не останется ничего белого и живого.

— Да что вы говорите, — заявляет Моран. — А вы, значит, деру дали? Вы вроде как не из армии, так?

— В данный момент да. Я в отставке, но вы, должно быть, слышали обо мне.

Мне ни капли не понравились его манеры с этим неуловимым взглядом и полуулыбочкой.

— Меня зовут...

— Тихо!

Майор вскинул руку и поднял голову, прислушиваясь. Мы с сержантом затаили дыхание, тоже навострив уши. Я не слышал ничего, кроме шумов крааля: огонь потрескивает в очаге, негромко переговариваются негритянки, ребенок плачет в одной из хижин. В остальном обычное для тех мест глухое, душное марево. И тут Моран спрашивает резко:

— Вы прискакали на лошади. Сколько ехали?

— Часа два, наверное. Но послушайте...

— Запрячь фургон! — рявкает он сержанту. — Живо! Разыщите этого треклятого черного кучера, живо, я сказал! Мы и опомниться не успеем, как зулусы обрушатся на нас!

И прежде чем я успел возразить, майор промчался между хижинами, запрыгнул на большой валун и, приложив ладонь козырьком, стал вглядываться в ту сторону, откуда я прибыл.

Не стоит тратить время на споры с человеком, знающим свое дело. Я ощутил неприятный холодок в спине, подсобляя сержанту запрячь животных. Слава богу, это были лошади — волы бесполезны в случае, когда надо живо уносить ноги, а именно это явно подразумевал Моран. Соскочив с камня, он размашистым шагом пошел к нам, вертя головой и ощупывая взглядом заросли по краям деревни. Рука его нервно подергивалась у правого бедра.

— Грузите раненых! И сами полезайте в фургон. Возница, трогай! — майор посмотрел на меня со своей косой улыбочкой. — На вашем месте я уже сидел бы внутри, мистер. Если инстинкт шикари [1055] не обманывает меня, ваши закадычные дружки ближе, чем кажется. И в мои планы не входит...

Потом произошло то, чему я не поверил бы, не наблюдай собственными глазами. А ведь я, если помните, видел Хикока на пике формы, до того как его стало подводить зрение, знавал также и Джона Уэсли Хардина [1056].

Сержант, перебиравшийся через задний борт, издал вдруг дикий крик. Лицо у него сделалось красное и растерянное; рука дернулась, глаза выпучились, и он повалился в пыль с торчащим промеж лопаток ассегаем, задрыгав конечностями. Я повернулся: ярдах в двадцати позади Морана, на том самом валуне, с которого он только что слез, стоял в позе метателя воин-зулус. Помню его в мельчайших деталях (вот на что способен ужас!): могучее черное тело за красным с белым щитом, набедренная повязка из телячьей кожи, перехваченная белыми коровьими хвостами, на голове кольцо с раскачивающимся синим плюмажем. Я заметил даже миниатюрный рог-табакерку, висящую на шее. Жуткая фигура. Тут по обе стороны от нее возникли еще две. Оба воина скачками понеслись между хижин, вопя «с-джи!» и нацеливая на нас ассегаи.

При вопле сержанта Моран крутанулся на каблуках, и я готов поклясться, что не заметил, как двигалась его правая рука. Однако «ремингтон» оказался у него в ладони и тройное «бах-бах-бах» почти слилось в один выстрел. Зулус на камне подскочил, схватившись за лицо и повалился назад; передний из бегущих рухнул ниц, половина его черепа превратилась вдруг в кровавое месиво; третий покачнулся, уронил щит и покатился кубарем, чтобы остановиться буквально в паре шагов от нас, растянувшись на спине. Вместо правого глаза зияла дыра. А револьвер Морана уже вернулся за пояс.

— Близнецы, если судить по внешности, — заявляет Тигр Джек. — Слыхали: зулусы верят, что из них получаются лучшие разведчики [1057]? Ну же, хватит пялиться, приятель — скоро на сцене появится еще куча таких же, только живых. Пошевеливайтесь!

И он запрыгнул в тронувшийся фургон, а я, пыхтя, взобрался следом, потрясенный стремительностью и ужасом произошедшего. По моим прикидкам, от падения сержанта до нашей посадки в повозку прошло секунд пять, не больше — за это время трое отдали Богу душу, а человек рядом со мной, тихо посмеиваясь, загонял в барабан новые патроны.