Михаил Деревянко - Святой язычник

– Да, и коней с собой прихватили, – заметил вдруг Добрыня. – Заодно и скот решили окрестить.

И в самом деле, многие горожане вели под уздцы лошадей, гнали перед собой коров и волов, тянули на веревках коз и овец.

– Они что, насмехаться надо мной вздумали?!

На Владимира накатил приступ неукротимого гнева. Лицо стало пунцовым, ногами едва пол не проломил, а руками так яростно впился в перила крыльца, что содрал несколько ногтей. По всему было видно, что вчерашний хмель ударил в голову. Анна и Добрыня, как могли, старались успокоить Великого князя, но и они были встревожены.

– Похоже, они не отделяют себя от этих животных, – предположила Анна, – и живут с ними одной жизнью.

– Да, как скотина, – поддакнул Добрыня и зло пошутил: – С утра крестят, а на обед, глядишь, и съедят.

Он вдруг хлопнул себя по лбу:

– Ба! Как я сразу не вспомнил!

– Что? Что?

– Сегодня же праздник водяного! Все идут купаться. Смывают и с себя, и с животных всякую нечисть.

– Да это же чудо! – воскликнула Анна. – И при крещении человек очищается от грехов.

– Теперь я догадываюсь, откуда у народа такое послушание. Везет же тебе, княже.

Владимир подозрительно покосился на воеводу:

– Не твоих ли это рук дело, дядька? Уж слишком рьяно давеча стаскивал меня с постели.

– А кабы и так. Была бы польза. Добыча в тенетах! Грех упускать.

«Я сделаю вас ловцами человеков», – вспомнила принцесса изречение Христа и обратилась к Владимиру:

– Иди и крести во имя Отца и Сына и Святого Духа.

Великий князь обнял ее:

– Ангел мой, все сделаю, как велишь!

Тут и митрополит Михаил подоспел. Запыхался от быстрой ходьбы, но на крыльцо взошел легко.

– Княже, что делать будем?

– Крестить!

– Как? Вместе со скотиной?

– И со скотиной, и с рыбами, и с лягушками, которых там в избытке. Слышишь, как квакают?!

Митрополит непроизвольно навострил уши, но тут же понял, что Владимир шутит, и поспешно спросил:

– Всех сразу?

– Можно и по одному.

– Где же я столько священников наберу?

– Тогда разом.

– Обряд положен каждому.

– Каждому так каждому.

– И восприемник.

– Раз попы крестят, то им и быть крестными!

– Крещаемые должны облачаться в новые белые одежды.

Владимир тут же подозвал ключницу и распорядился вывезти на берег все запасы белых рубах.

– Что еще, отче? Крестов-то у тебя хватит.

– Слава богу, из Константинополя целый воз привезли. Да вот не ведаем, какими именами людей нарекать.

– Сами скажут.

– Да таких имен и в святцах нет.

– Попы по ходу что-нибудь придумают.

– Да и день не тот для крещения.

– Считай, уже тот, раз столько народа веру принимает.

Священник снова открыл было рот для очередного вопроса, но Владимир резким жестом оборвал его на полуслове:

– Хватит болтать, а то и окрестить никого не успеем.

Вскоре Великий князь в сопровождении бояр, градских старцев и старшей дружины выехал из детинца на белом коне. Они с изумлением наблюдали, как перед ними гарцевала на тонконогом персидском скакуне принцесса Анна. Им было в диковинку видеть женщину, да еще княгиню, на лошади, которой она прекрасно управляла. Миновав обезлюдевший Бабин торг, свита двинулась к Боричеву извозу у устья Почайны. Перед самым спуском дорогу ей неожиданно преградило несколько волхвов во главе с Ганом.

– А ты что здесь делаешь? – воззрился на него Владимир.

– Я пришел чествовать бога воды вместе с людом.

– А я пришел обратить этот народ в новую веру.

Волхв грозно наставил на Владимира указательный палец:

– Одумайся, княже! Еще не поздно!

Тот придержал коня и пристально посмотрел на Гана:

– Чего тебе надобно?

– Вернись к отчей вере. Поклонись Перуну и Роду.

– Разве мало я им поклонялся? Воздвиг столько статуй! Сколько лет служил верой и правдой! И что взамен? Угрозы да жертвы. Сколько душ зря загубил!

– Боги возвели тебя на киевский стол.

– Боги, но не ты.

– Я служу богам, а не князю, – с достоинством ответил волхв.

Владимир указал на берег, где суетились священники, готовясь к таинству крещения:

– Они тоже служат богу, но и мне послушны.

– Сладки их речи, да лживы!

– Не тебе судить.

– Не забывайся, княже! Во мне глаголет глас Божий!

Тот лишь усмехнулся:

– Жаль, что не княжий. А двум судам не бывать. Так что иди с богом, а мне не мешай.

– Опомнись! – воскликнул Ган. – Отврати от себя гнев божий! Спаси своих чад!

– Ты мне угрожаешь?

– Не угрожаю, а вещаю. Или ты забыл, что вещал мой дед Олегу? Разве не принял он смерть от коня своего?

– Принял, – согласился Владимир, – и какая же смерть ждет меня и моих сынов?

Волхв воздел руки к солнцу:

– Лучезарный Ярило, могучий Сварог, великий Род! Пусть отсохнет мой язык, ежели изречет хоть слово неправды!

Ган повернулся к Великому князю, вперил в него сверлящий взгляд и наставил на него указательный палец:

– Погибнешь ты, княже, от сына своего!

Владимир непроизвольно вздрогнул.

– И будут твои сыны истреблять друг друга, как враги лютые!

– Брешешь, собака! – взъярился Великий князь. – Прочь с дороги!

– А свою судьбу, кудесник, предскажешь? – выехал вперед Добрыня и обнажил меч.

– Убей меня! Не могу зреть это позорище!

Великий князь остановил воеводу:

– Пусть идет своей дорогой.

– Я не уйду! Вознесу славу Купале и Водяному.

– Строптив же ты, кудесник, – усмехнулся Владимир и приказал: – Бросьте их в воду: окрестим вместе со всеми. Может, во Христе сговорчивее станут.

Такой поворот явно не устраивал волхвов, и они под всеобщий смех спешно отступили, извергая угрозы и проклятия.

Теперь никто не мешал священникам приступить к таинству. Пока люди мыли себя и скот, были освящены вода и елей, прочитаны молитва оглашения, молитва запрещения злых духов. Совершили и отречение от сатаны.

Подняв крест, митрополит Михаил произнес исповедание верности:

– Сочетаешься ли Христу?

И ответили Владимир, Анна и дружина, как восприемники всех киевлян:

– Сочетаюся!

После троекратного исповедания верности митрополит приступил к исповеданию Символа веры, краткого изложения сути христианства.

– Что они там делают? – спросила мать Гриню, кивнув на священников, совершавших обряд крещения.

– Почем мне знать?

– Ты же у греков днями и ночами пропадаешь.

Гриня перестал плескаться и навострил уши.

– Кажись, крестят нас.

– Зачем?

– Чтобы Христу молиться.

– Мало нам водяных и леших, мало нам грозного Перуна и страшного Чернобога! – запричитала Заряна. – Теперь и Христу надо жертвы приносить. Где на всех напастись?

– Не плачь, не плачь, – Гриня принялся успокаивать мать, – Христу никого в жертву не приносят. Только молятся.