Герви Аллен - Антони Адверс, том 2

Чибо, запыхавшийся, опустился на стул. Багровый румянец медленно сходил с его щек.

- Ах, - просипел он. - Я старею, avejentado, avejentado! [15] старею, старею (исп.) Это очень печально.

Он обмахнулся пятерней. Девочка все еще висла на нем, поглядывая в сторону Антони. Наконец он удостоился ослепительной улыбки.

- Ах! - сказал Чибо. - Люблю их такими. У меня их много. Когда вырастают, завожу еще. У меня всегда есть маленькие детки, чтобы плясать на веранде. Занимаясь бакалейной торговлей, я могу себе это позволить. - Он спустил девочку с колен и велел ей пойти побегать.

- Куба - хорошее место. Я процветаю. - Он наклонился и похлопал Антони по колену. - Надо вам здесь обосноваться, синьор, и попробовать самому. - Он повернулся на стуле и исхитрился всем торсом указать на высокую молодую мулатку, которая как раз вкатила столик на колесиках. - Видите, я уже даю вам хороший совет.

Антони посмотрел на девушку. Под его взглядом ее походка слегка изменилась. Оба чуть заметно улыбнулись. Антони отвернулся, убеждая себя, что все это чепуха. Однако "совет" Чибо его взволновал. По ночам на "Вампаноаге" было одиноко. И эти сны - про "мисс Юдни". Странно, ему снилась Флоренс, не Анжела. Однако он решил хранить верность Анжеле. Взгляд его, устремленный на зеленую тень банановых листьев, затуманился. Чибо усмехнулся себе под нос.

Столик, который вкатила девушка, был красного дерева. На двух одинаковых подносах стояло по кружке черного кофе, белый кусковой сахар, какого Антони раньше не видел, сердцевины спелого ананаса и спинки ломкой бескостной рыбы, зажаренной в оливковом масле со сладким перцем. Они поставили подносы на колени и стали есть. Чибо поглощал пищу с изяществом, которого Антони не мог не заметить. Пальцы его играючи управлялись с блестящим стальным ножом и длинными овальными ложками. Руки были белые и холеные, без колец; их можно было бы назвать изысканными, если б не слишком короткие толстые пальцы. Ананас таял во рту солнечным ароматом. Они откинулись на спинки и зажгли длинные тонкие сигары.

Антони поддался дивному самообману. Казалось, он в тысяче миль от "Вампаноага", от слепящего залива. Где он? Как попал сюда? Голос Чибо доносился как бы издалека, кольца голубого табачного дыма плыли к потолку. Чибо тронул письмо мистера Бонифедера, лежащее рядом с ним на столике.

- Извините меня, синьор Адверс, если я сразу повел себя слишком по-свойски. Ваш патрон в этом и других письмах был очень четок и откровенен. Насколько я понял, вы - его младший партнер. А я вот уже пятнадцать лет имею честь представлять Каза да Бонифедер на Кубе. Я безуспешно пытался получить долги от Дома Гальего, долги, за которые в некотором роде несу ответственность. - Он забарабанил пальцами по столу. - Наверно, мне следует начать с самого начала.

...Мы оба, насколько я понимаю, в определенном смысле должники Джона Бонифедера. О вас я кое-что знаю, - он коснулся письма, - и кое о чем догадываюсь. Много лет назад я приехал сюда из Ливорно конченым человеком. Меня с позором выгнали из Дома Франкетти. Управляющий этим старинным заведением растратил крупную сумму. Чтобы замести следы, он бросил тень на нескольких мелких служащих, в том числе и на меня. Я был невиновен, но не мог этого доказать. Меня и еще четверых уволили. Я продал дом в Росиньяно, доставшийся мне от матери, отправился в Гавану и вскоре потерял все свое небольшое состояние, вложив его в опрометчивую сделку. В отчаянии я написал мистеру Бонифедеру, который меня знал, и за чьим памятным столом мне доводилось сиживать. Я правдиво обрисовал ему свое положение и написал, что если кто-нибудь не передаст мне на комиссию груз, я вскорости умру от желтой лихорадки в испанской тюрьме. Сеньор, это было, как в пьесе. Пристав в треуголке явился за мной одновременно с вестью, что груз, присланный мне мистером Бонифедером, уже в заливе. Я очень выгодно перепродал груз Дому Гальего. И сразу пошел в гору. - Он стряхнул столбик пепла с сигары и продолжил еще более страстно.

- Доверие мистера Бонифедера создало мне репутацию. Со мной стали заключать сделки другие купцы. Я был осторожен, и поминал власти кое-чем посущественней молитв. Через несколько лет я стал испанским подданным и занялся работорговлей на паях со старым сеньором Гальего. За пять лет я сделал состояние, о размерах которого ни одна собака на Кубе не догадывается. Однако работорговля - дело рискованное, и я постепенно от нее отошел. Я вообще свернул торговые операции, ограничившись закупкой вина, деликатесов и бакалеи для выходящих в море капитанов. Это дает мне посильное развлечение. Несколько лет в моем доме останавливались капитаны и судовые офицеры, но даже этим я стал тяготиться и давно никого не поселяю. Собственно, я практически удалился от дел и занимаюсь лишь продажей деликатесов и редких яств, да и то всю черновую работу выполняют несколько доверенных приказчиков. Исключение я делал лишь тогда, когда наш добрый патрон из Ливорно присылал мне груз для перепродажи. Его товар я всегда пристраивал как можно выгоднее, обычно моим бывшим партнерам Гальего. Как вы знаете, вести дела с работорговцами очень прибыльно, хотя выручка иногда задерживается. По разным причинам, которые я объясню позже, плата от Гальего перестала поступать. Но не будем об этом сейчас. Я скажу другое.

...Из всего сказанного вам понятно, что я постараюсь всячески содействовать в получении причитающихся мистеру Бонифедеру денег. И еще, - добавил Чибо с улыбкой, - что вы будет в моем доме желанным гостем, даже если решите провести на Кубе остаток жизни. Прошу воспринять это как намек, что вы выставите меня неблагодарной скотиной, если поселитесь в другом месте. Синьор, мы должны были встретиться! Мой благодетель, как я вижу из письма, питает к вам самые теплые чувства. Мне этого довольно. К тому же, не поймите меня превратно. Я верю в первое впечатление и хочу быть с вами откровенным. Вы мне нравитесь. Ну, ну, синьор Тони. - Он рассмеялся. - Где ваши вещи? Есть у вас слуга? Отправьте их сюда. Старый Карло не часто упрашивает.

Антони ответил бы раньше, если бы не был несколько ошеломлен. Однако никто бы не устоял перед пылкой прямотой Чибо. "С моей стороны было бы неблагодарностью, синьор..." "Карло", настойчиво поправил собеседник. Антони сглотнул. "...Карло, сказал он, - если бы я начал отнекиваться. Я уверен, что мне невероятно повезло. Я вас понимаю. Я тоже должен мистеру Бонифедеру, и не только деньги, которые приехал получить. Я знаю, он бы улыбнулся своей доброй улыбкой, услышь он ваши недавние слова. Я напишу ему, что в Регле, возле Гаваны, отыскалось то, что, по его словам, встречается крайне редко - благодарность. Карло, я принимаю ваше столь же редкое гостеприимство.