Эмилио Сальгари - Черный Корсар. Королева карибов. Иоланда, дочь Черного Корсара (сборник)

– Старый или молодой?

– Тогда ему было лет тридцать.

– Это он сопровождал вас в плавании из Европы?

– Да, капитан.

– И куда он делся?

– Не знаю. Он исчез после того, как испанцы взяли на абордаж голландский корабль, на котором я плыла в Америку. То ли пал в бою, то ли попал в плен – понятия не имею.

– Он-то вас и предал, – сказал Морган.

– Почему вы так считаете?

– Скорее всего, это он сообщил губернатору Маракайбо о вашем отплытии в Америку.

– Вы так полагаете?..

– Я уверен, что этого человека приставил к вам граф Медина.

– Но у него не было оснований устраивать за мной слежку.

– Гораздо больше, чем вы думаете, сеньорита, – сказал Морган. – Когда-нибудь вы все узнаете. Но если испанцы надеются вновь заполучить вас, они ошибаются – вы теперь под защитой Береговых братьев. Конечно, испанцы собираются устрашить меня высокобортными судами. Но мы еще посмотрим. Будьте покойны, сеньорита Иоланда. Верный помощник Черного Корсара не даст вас в обиду.

Странно было слышать столь пылкие слова из уст Моргана, отличавшегося скорее холодным и замкнутым характером.

Оставив кают-компанию, он поднялся на палубу. Чувствовалось, что Морган гораздо больше встревожен, чем это казалось на первый взгляд.

Корабли его эскадры старались держаться поближе друг к другу, словно опасаясь появления огромных испанских фрегатов, которые, как было известно пиратам, посланы были в погоню за ними. Свертывая паруса, они жались к фрегату Моргана, как цыплята к наседке.

Гибралтар давно уже скрылся из виду, и ветер неуклонно гнал корабли к Маракайбо.

– Ну как, капитан? – спросил Кармо, подходя к Моргану, разгуливавшему на мостике.

– Чего тебе, старина?

– Как будем выпутываться?

– Помнишь Пуэрто-Лимон? – неожиданно спросил Морган, останавливаясь перед ним.

– Еще бы, капитан, как будто все это было вчера.

– Помнишь, как Черный Корсар избавился от испанских кораблей, вставших на его пути?

– Как же! Заправил брандер смолой и серой и двинул его на противника.

– И чем кончилось дело?

– Один корабль сгорел, другой пострадал.

– И мы так поступим, – сказал Морган. – У нас есть «Камарада» – старая галоша с ее двенадцатью пушками не стоит и пяти тысяч пиастров. Мы превратим ее в брандер и пустим против испанцев. Все пройдет как по маслу, мой старый Кармо, вот увидишь.

– С нами дочь Черного Корсара – не отдавать же ее испанцам. Я готов лечь костьми за эту девчонку.

– А я – отдать душу, – сказал Морган с такой пылкостью, что старый моряк изумленно взглянул на него. – Не переживай, сделаем все, что можно, – добавил он затем, словно пожалев, что сказал лишнее.

В полночь эскадра, подгоняемая ветром, подошла к Маракайбо, где была встречена восторженными криками оставленного там небольшого гарнизона. К сожалению, корсаров ждали малоутешительные известия. Форт Барра перешел к испанцам и пополнился за шесть недель мощной артиллерией. Испанские корабли не снимались с якоря, собираясь дать решительный бой. Путь в Карибское море был закрыт, и столкновение становилось неизбежным. Морган, хотя и понимал, что ему будет непросто одолеть большие испанские корабли, остановился все же на принятом решении.

Посадив в шлюпку несколько пленников из числа наиболее влиятельных жителей города, он отправил их ночью к испанскому адмиралу с требованием пропустить его суда, в противном случае город будет разрушен, а заложники – преданы казни. Незадолго до рассвета вернулись с понурой головой посланцы. Они сообщили, что адмирал ответит на его требование пушечными ядрами и расчистит проход только в том случае, если получит обратно награбленное в обоих городах, всех пленных, включая черных рабов, и в особенности сеньориту Иоланду. Узнав об этих домогательствах, особенно о последнем, экипаж эскадры пришел в ярость. Все что угодно, только не отдавать дочь Черного Корсара – единодушно решили все моряки.

Морган немедленно созвал на «Молниеносный» командиров с других кораблей.

– Хотите получить свободу, вернув добычу и сеньориту Иоланду, или будем защищаться? – спросил он их.

За всех ответил Пикардиец, которому после Моргана больше всех доверяли флибустьеры.

– Лучше умереть, – сказал он, – чем отдать дочь Черного Корсара. Прибрежные братья никогда не покроют себя позором.

Учитывая, однако, превосходящие силы испанского адмирала, они решили снова направить гонцов с обещанием покинуть Маракайбо, не причинять городу вреда, не требовать выкупа с жителей и освободить всех заложников и половину рабов и пленных Гибралтара.

Не получив ответа и полагая, что испанцы стараются выиграть время в ожидании подкрепления, Морган решил немедленно действовать, чтобы застать врасплох противника. Он уже остановил выбор на «Камараде» – одном из самых крупных, но и самом устаревшем корабле эскадры, – из которого получился бы прекрасный брандер для запуска против испанских кораблей.

Морган велел снять с него все мало-мальски ценное, наполнить трюмы смолой, серой, битумом, жиром, смолистой древесиной, чтобы весь корабль вспыхнул, как большой факел, а на палубе установить чучела в пиратских шляпах и поднять над штурвалом огромный английский стяг, чтобы испанцы подумали, что на них движется флагман пиратского флота. На подготовку спектакля ушло шесть дней. За все это время испанский адмирал, считавший, что корсарам теперь некуда деваться, не подавал признаков жизни.

К вечеру седьмого дня, взяв клятву у моряков, что никто не попросит пощады до последнего издыхания, Морган подал сигнал к выходу в море.

Брандер с горсткой отважных людей шел впереди на всех парусах, чтобы не привлекать внимания к подставным фигурам на палубе. За ним вплотную шел фрегат Моргана, затем в два ряда – остальные.

На душе у всех было неспокойно, никто не сомневался, что в случае неудачи им несдобровать.

Перед отплытием Морган на минуту спустился в кают-компанию к Иоланде.

– Сеньорита, – сказал он, слегка волнуясь, – мы начинаем отчаянную игру, может, самую опасную, какую я затевал с испанцами. Что бы ни случилось, не покидайте каюту. Если корабль пойдет ко дну, я непременно окажусь рядом с вами.

– Сеньор Морган, – ответила девушка, поднимая на него свои прекрасные глаза, – вы можете не вступать в сражение, которое унесет немало человеческих жизней. Испанцы требуют моей выдачи. Так уступите им. Я женщина, мне они не причинят вреда.

– Ни за что, сеньорита! Флибустьеры готовы отдать жизнь за дочь величайшего героя морей. К тому же, сеньорита, вы подвергаетесь большей опасности, чем мы.

– Я?.. – удивилась Иоланда. – Испанцам нужны мои владения, а не моя жизнь. Если они добьются своего, я скажу, как отец, – у меня в Пьемонте достаточно земель и замков, чтобы обойтись без заморских владений деда.