Эмилио Сальгари - Черный Корсар. Королева карибов. Иоланда, дочь Черного Корсара (сборник)

Получив официальный отказ, Морган нажал на жителей, которые во избежание полного разорения города решили уплатить выкуп во что бы то ни стало.

Но новые тысячи пиастров нисколько не улучшили положения флибустьеров, не видевших никакой возможности выбраться из лагуны и избежать опасной встречи с остальной частью испанской эскадры.

Тогда они решили пойти на сделку, предложив командующему фортом освободить всех пленных, находившихся в качестве заложников на борту пиратских кораблей. В случае отказа они обещали всех перевешать и все равно прорваться в открытое море.

Ответ оказался совсем не в том духе, как ожидали корсары. Командир форта передал через своего посланца, что если бы жители Маракайбо столь же решительно преградили пиратам путь в город, как он – в море, то сейчас бы им не пришлось сетовать на свое жалкое положение. Так что Морган может их вешать себе на здоровье.

Морган не отличался бесчеловечностью и вовсе не хотел огорчать Иоланду столь жутким и кошмарным зрелищем. Однако опасность возрастала, и к тому же в Маракайбо кончилось продовольствие. Тогда он снова решил попытать счастья.

Он велел разделить между флибустьерами двести пятьдесят тысяч пиастров, награбленные в обоих городах в виде золота, серебра и драгоценных камней, а также всех черных рабов и ценные товары, которых было превеликое множество. Затем, погрузив на малые корабли двести своих человек, он высадил их на лесистой стороне острова позади форта Барра, сделав вид, что собирается напасть на испанцев с тыла.

Но с наступлением сумерек корсары незаметно вернулись на свои корабли. Обманутые этим маневром, испанцы решили, что флибустьеры нападут на них с лесной стороны, и перевели туда бо́льшую часть своей артиллерии, чтобы легче с ними справиться.

Этот просчет сыграл на руку корсарам. В ту же ночь, под покровом сумерек, эскадра бесшумно снялась с якоря и с потушенными огнями смело вошла в проход, охраняемый фортом Барра.

Когда испанцы наконец спохватились, было уже слишком поздно: их заклятых врагов не могли остановить никакие пушки. Оказавшись за пределами досягаемости, Морган отправил восвояси бо́льшую часть пленных и, дав прощальный залп, беспрепятственно вышел в море.

Фортуна вновь улыбнулась предприимчивому флибустьеру.

Прошло два дня с тех пор, как эскадра флибустьеров покинула воды Маракайбо. Корабли держались поближе друг к другу, готовые дать отпор оставшимся испанским фрегатам, где-то бороздившим те же воды. На третий день, к вечеру, когда эскадра была в пятидесяти милях от острова Оруба, на горизонте неожиданно появилась свинцово-черная туча, не предвещавшая ничего хорошего.

Воздух стал необычайно чистым – верный признак приближающегося урагана, от моря, внешне спокойного, запахло чем-то странным, словно какой-то гнилью.

В это время года над Большими и Малыми Антильскими островами проносятся страшные бури, вызываемые сильными западными ветрами. Ураганы приносят огромные разрушения.

Почувствовав неприятный запах и видя, что горизонт багровеет, команды на кораблях, испытавшие всю ярость бурь Карибского моря и Мексиканского залива, немного приуныли.

– Предстоит нелегкая ночь, – сказал Кармо Ван Штиллеру, задравшему голову к звездам, зажигавшимся на горизонте и казавшимся крупнее обычного.

– Скверно пахнет, – откликнулся гамбуржец, принюхиваясь к запаху моря.

– Пахнет бурей, мой друг.

– Хорошо еще, что капитан Морган перевел нас на фрегат. Он гораздо прочнее «Молниеносного», у которого и корпус изношен, и мачты на ладан дышат.

– Видать, и он чувствовал приближение бури, – заметил Кармо. – Но мы на волоске от гибели.

– Это почему?

– Пленные испанцы могут воспользоваться бурей и сыграть с нами злую шутку. На месте капитана я бы высадил их со всеми остальными. И так боюсь, что за них гроша ломаного не дадут.

– Но среди них есть знатные люди, Кармо.

– Разве что капитан Валера?

– Черт возьми!

– Что с тобой, гамбуржец?

– Ты его не спрашивал, как он очутился на испанском корабле, – ведь мы с ним расстались в монастырском подземелье. Ты не находишь, что это странно?

– И то правда, – промолвил Кармо, пораженный размышлениями гамбуржца. – Почему этот человек не стал спасать шкуру, а полез в самое пекло? Уж не на помощь ли губернатору?..

– Своему дружку, которого он втравливал, как сказал дон Рафаэль, в дурные дела, – добавил Ван Штиллер. – Неплохо бы во всем разобраться.

– И я так думаю, дружище, – поддержал Кармо.

– Сам черт посылает его туда, куда отправляется дочь Черного Корсара! Не будем-ка его терять из виду. У Иоланды нет худшего врага, не считая графа Медину.

Сверху донесся какой-то щелчок. Это повернулись косые паруса, хлопнувшие от порыва ветра. В этот момент на палубе появился Морган с Пьером и Иоландой.

– Надвигается буря, – сказал он, обращаясь к девушке, взглянувшей на запад, где в лучах заходящего солнца сгрудились багровые тучи. – Не боитесь, сеньорита?

– Я дочь моряка, – спокойно ответила та.

– Как бы ни разбушевалась буря, нам не страшны ни ветер, ни волны, – успокоил ее Морган. – Хуже придется суденышкам: вряд ли они поспеют за нами. Пьер! Прими все меры, чтобы устоять перед ураганом.

– Что это такое? – изумилась Иоланда.

– Это страшная буря, неожиданно налетающая во время больших приливов в июле – октябре. Не всякий корабль устоит перед ней. Она поднимается два-три раза в год и наносит огромный вред особенно островам. Иногда громадный вал образуется при почти спокойном море и слишком медленно крадется к берегу, чтобы поверить в то, что несет он с собой смерть. Но стоит ему подобраться поближе, как он молнией вздымается вверх, словно притягиваемый таинственным магнитом, а затем с такой силой обрушивается на побережье, что смывает целые города и поселки, срывает с якорей корабли и выбрасывает их на сушу. Иногда циклон соединяется с ураганом, и тогда становится еще страшнее.

Ужасный раскат грома, словно вспоровший брюхо свинцовой тучи и грохнувший, подобно залпу из полдюжины пушек, прервал их беседу.

Почти тотчас послышались свистящие звуки, словно где-то взвихрились бесчисленные, несущиеся с разных сторон струи воздуха. Мачты дрогнули и затрещали.

Сквозь шум вздымавшихся волн, свист ветра и скрипучее потрескивание мачт донесся голос Кармо:

– Осторожней на марсах, и да поможет нам Бог!

Море вспучивалось на глазах, черная туча с невероятной быстротой залепила небесный свод, гася звезды. На море пала глубокая тьма, которую не в силах были рассеять два больших кормовых фонаря. Ветер свистел все сильнее, его напора не выдерживали паруса. Ветру вторили волны, глухо бившиеся о борт корабля.