Эмилио Сальгари - Черный Корсар. Королева карибов. Иоланда, дочь Черного Корсара (сборник)

– Значит, придется дрейфовать, пока нас не вынесет на рифы или песчаную отмель? – произнес Ван Штиллер, в глазах которого сквозило беспокойство. – Или не прибьет к какому-нибудь необитаемому острову!

– Боишься испанцев, куманек?

– У них полно колоний в Венесуэле, и, заметив нас, они захотят узнать, в чем дело. Что вы скажете, дон Рафаэль? – обратился Ван Штиллер к подошедшему плантатору.

– Вас непременно повесят и отберут дочь Черного Корсара, – ответил тот.

– Насчет повесить сомневаюсь, – огрызнулся гамбуржец. – Руки коротки! Мы еще постоим за себя: пороху и ядер нам пока хватит.

– Ядер – да, а пороху… Посмотрим, чем вы станете заряжать пушки.

– О чем вы, дон Рафаэль? – нахмурился Кармо.

– Не знаю, может, все дело в буре, но я сам видел, как вода заливает батарейную палубу возле порохового склада.

– Гром и молния! – вскричал Ван Штиллер. – Это невозможно. Мы ни на что не натыкались.

– Тогда что-нибудь еще пробило борт, – сказал испанец. – Сходите вниз и убедитесь сами.

Кармо и гамбуржец уже не слышали его. Бросившись к трапу, они стали спускаться на батарейную палубу, как вдруг сквозь завывание ветра и непрекращающийся рев волн до них донесся какой-то странный звук: внизу по доскам что-то каталось и гулко ударялось в борта, словно о стену билось стадо баранов.

– Вода? – спросил Ван Штиллер, пока Кармо отвязывал лампу в кубрике.

– Похоже, катаются пушки, – ответил, бледнея, француз. – Неужели сорвались?

– Или их сорвали…

Кубарем скатившись по трапу, оба друга остановились как вкопанные. Четыре пушки, сорвавшись с канатов, крепивших их к портам, носились взад и вперед по батарейной палубе, в зависимости от того, в какую сторону кренился корабль.

Массивные бронзовые пушки визжали так громко, что их наверняка услышали бы на палубе, если бы не завывание бури и грохот волн. С ужасной силой тыкались они в борта, разнося в щепы балки, скрепы и бимсы. В самой дальней части батарейного дека, недалеко от порохового склада, зияла пробоина, в которую уже врывалась вода, устремлявшаяся к корме и заливавшая трюм и складские помещения.

– Предательство! – вскричал Кармо. – Канаты не могли лопнуть от качки.

– А кто мог это сделать?

– Кто? Испанские пленные. Кто-то из них воспользовался пожаром, незаметно спустился и перерезал канаты. Да еще поближе к пороховому складу, чтобы затопить боеприпасы.

– Если не остановить пушки, они пробьют борта.

– Бей тревогу, кум!

Оба бросились к трапу и сообщили Пьеру Пикардийцу о грозящей кораблю опасности.

Флибустьер злобно выругался.

– Мало нам сгоревших мачт и истерзанного корабля!.. – воскликнул он. – Ко мне, моряки!

Пятнадцать-двадцать корсаров с баграми и фонарями осторожно спустились на батарейную палубу. Вырвавшиеся на свободу пушки казались живыми существами. Остановившись на миг, они разевали черные пасти и затем снова, все вместе, начинали свой бег, с металлическим лязгом перекатываясь на колесах.

Время от времени могучие орудия наталкивались на своих собратьев, стоявших у портов. Тогда они разворачивались вокруг себя и летели в обратную сторону, так что угадать, куда они влепят новый удар, не было никакой возможности.

– Это конец! – воскликнул Пьер Пикардиец.

– Если не удастся остановить пушки, они сорвут с привязи остальные, и тогда все пропало.

– Смелей, ребята! Наша жизнь на волоске!.. Сотня пиастров тому, кто остановит хоть одну пушку!

Затем, чтобы подбодрить моряков, топтавшихся на месте и боявшихся угодить под колеса массивных чудищ, он вырвал багор у одного из флибустьеров и решительно бросился на батарейную палубу, за ним – Кармо и Ван Штиллер.

Дело, за которое взялись смельчаки, оказалось настолько трудным и опасным, что у их товарищей мурашки забегали по коже. Они предпочли бы броситься на абордаж корабля, в три раза крупнее фрегата и полного врагов, нежели укрощать этих бронзовых монстров.

Сильный удар волны, вздыбившей корабль, снова привел в движение все четыре пушки. Видя, что они понеслись назад, Пьер и его товарищи бросились к ближайшей пушке и, сунув багры в колеса, тут же отскочили в сторону, чтобы не оказаться смятыми. Сделав пол-оборота, пушка сломала деревянные багры, как спички, и затем снова устремилась к левому борту, когда корабль изменил положение. Чуть не задев Кармо, она с такой силой врезалась в другую пушку, что сорвала ее с канатов, на которые та была привязана.

Почти в тот же миг сорвалась с привязи еще одна пушка.

Пьер, Кармо и Ван Штиллер едва успели отскочить в безопасное место, где столпились их товарищи. Шесть пушек с головокружительной быстротой пронеслись мимо и снесли носовую переборку и нижнюю часть трапа. Затем с новой силой двинулись назад и, налетев на другие пушки, сорвали еще три.

– Мы пропали!.. – воскликнул Пьер Пикардиец. – Через десять минут все двадцать вырвутся на свободу и разнесут фрегат.

Пытаться остановить их теперь было бы безумием. Понадобились бы гранаты, чтобы подорвать пушки, но, к несчастью, они находились в пороховом складе, где уже плескалась вода.

– Неужели ничего нельзя сделать? – рвал на себе волосы Кармо.

– Надо готовиться к тому, что фрегат пойдет ко дну, – ответил Пьер. – Ему настал конец.

– Морган, – сказал Пьер Пикардиец, подходя к капитану, – все кончено.

Хмурые и обескураженные, они вместе поднялись на палубу.

– Значит, пиши пропало?

– Да, пушки не остановить, а борты начинают сдавать.

– Проклятие! – воскликнул Морган, сжимая кулаки.

Он пристально взглянул на испанских пленников, жавшихся к борту.

– Это они! – сказал он угрожающе.

– Повесить бы всех, – предложил Пьер Пикардиец.

– Да, да, повесить! – крикнули семь или восемь моряков, слышавших предложение флибустьера.

– Смерть предателям!

Морган собирался уже отдать суровый приказ, как вдруг сзади послышался мягкий, но в то же время уверенный голос:

– Вы не отдадите такого приказа, капитан Морган. Флибустьеры, сражавшиеся с моим отцом, не должны быть палачами.

Раздвинув моряков, толпившихся возле обоих командиров и тянувшихся уже к веревкам, Иоланда подошла поближе.

– Это вы, сеньорита? – с трепетом промолвил Морган.

– Я пришла вовремя, чтобы помешать ненужной жестокости.

– Они перерезали канаты у пушек, и по их милости мы скоро пойдем ко дну, сеньорита, – сказал Пьер Пикардиец.

– Флибустьеры – воины, а не палачи, – отрезала Иоланда. – Какие у вас доказательства, чтобы казнить этих несчастных? Нет, капитан Морган, вы не пойдете на это, по крайней мере пока я с вами. Дочь рыцаря моря, как вы его называете, не может равнодушно взирать на такую жестокость.

– Вы правы, – сказал Морган. – Помощник Черного Корсара никогда не позволит сеньорите Иоланде присутствовать на подобном зрелище.