Эмилио Сальгари - Черный Корсар. Королева карибов. Иоланда, дочь Черного Корсара (сборник)

– Боюсь, ты не прав, – ответил гамбуржец. – Им тоже надо спасать шкуру.

– Да, но среди них есть один, который с удовольствием отправил бы нас ко дну. Держи ухо востро, товарищ…

– Кого ты имеешь в виду?

– Капитана Валеру.

Но тут оба вздрогнули, увидев, как накренилась грот-мачта.

– Берегись, а то рухнет! – раздалось на баке.

Люди бросились во все стороны и оттеснили друзей к борту. Это бежали матросы, которые, несмотря на угрозы Пьера Пикардийца и Моргана, оставили помпы и поспешили укрыться на корме.

В то же время с бушприта донесся крик:

– Внимание, рулевой!.. На траверзе – огромный вал!

Страшная оторопь охватила команду, когда все шестьдесят человек услыхали предупреждение марсовых о новом бедствии, грозившем фрегату. Одного пожара, значит, было мало? Должна была разыграться и водная стихия? Не хватало еще грозного вала, наводившего ужас на мореплавателей Мексиканского залива и Карибского моря, чтобы подвергнуть тягчайшему испытанию и без того потрепанный корабль?

– Мы погибли! – невольно воскликнул Кармо, бросившийся на верхнюю палубу, где находились Морган и Пьер Пикардиец.

Захлестываемый ужасающими волнами, с грохотом перекатывавшимися через борт, фрегат беспомощно болтался без парусов на воде, заваливаясь то на правый, то на левый борт.

Грот-мачта, потерявшая свою оснастку и превратившаяся в огромный факел, со страшным скрипом клонилась то в одну, то в другую сторону, осыпая палубу горящими реями, остатками марса или салинга.

На палубу низвергался целый водопад раскаленных головешек, угрожая прожечь палубу и подпалить шлюпки, поднятые на борт, чтобы их не смыла вода.

Морган, сохранявший обычное хладнокровие, распорядился остановить помпы, ставшие теперь ненужными. Его страшил лишь надвигавшийся вал, который мог внезапно захлестнуть фрегат.

– Четыре человека на руль! – крикнул он. – Осторожней на повороте!.. Спасите бизань-мачту!

Зловещий треск заглушил его слова. Потеряв все реи, марс и салинг, обуглившаяся в основании грот-мачта качнулась и, описав огненную дугу, рухнула на палубу, сломав кранцы и сбросив в море легкую бортовую пушку. Поднялся такой грохот, что Морган и Пьер Пикардиец на мгновение усомнились, все ли в порядке на правом борту. К счастью, набежала огромная волна и, загасив шипевшие обломки рей и тлевшую парусину, смыла мачту в море и дала кораблю выпрямиться. И весьма кстати. К фрегату неотвратимо приближался грозный вал.

Словно вздыбившись в пяти-шести швартовых от фрегата, громадная, чудовищных размеров водяная стена со зловещим гулом двигалась вперед. Ее пенистая грива была озарена отблесками пламени, лизавшими еще фок-мачту, и кучерявилась под мощными порывами налетавшего ветра.

При виде надвигающегося вала моряки фрегата поспешили перебраться наверх, на самое высокое место на корабле, где было не так опасно.

– Держаться всем за поручни и не двигаться! – скомандовал Морган. – Ван Штиллер!.. Кармо!.. В каюту к Иоланде, и не высовывать носа!

Оба флибустьера мигом сбежали вниз. Не успели они закрыть за собой дверь, как на корабль налетел такой исполинский вал, что его рев заглушил раскаты грома.

Наткнувшись носом на громадную волну, фрегат почти вертикально взмыл кверху, а затем со страшным скрипом рухнул в бездонную пропасть. Казалось, его скрепы не выдержат и он рассыпется.

Вода лавиной хлынула на корабль, круша и ломая все на своем пути, захлестнула верхнюю палубу и закрутила находившихся на ней людей.

Когда фрегат снова вынырнул на поверхность воды, волна громыхала уже где-то вдали, и глубокая тьма опустилась над морем.

Водяной поток, прокатившись по палубе, сломал фок-мачту и унес ее, как соломинку, в море, но заодно потушил и пожар. Тем же потоком были смыты и многие люди, в том числе испанские пленные, оставшиеся на палубе.

Корабль устоял перед мощной волной, но чего это стоило!.. От красавца-фрегата не осталось почти ничего, кроме остова, рано или поздно обреченного стать игрушкой морских волн. Из всех мачт сохранилась одна бизань. Сорван был и бушприт, первым принявший на себя удар, вспороты все борты, шлюпки исчезли, и даже руль был настолько расшатан, что никуда не годился.

К довершению несчастья, буря продолжала неистовствовать, и можно было ожидать появления новой, еще более грозной волны.

– Конец всему или еще поплаваем? – спросил Пьер Моргана, пришедшего в носовую часть, чтобы взглянуть, насколько пострадал корабль.

– Держаться всем за поручни и не двигаться! – скомандовал Морган. – Ван Штиллер!.. Кармо!.. В каюту к Иоланде, и не высовывать носа!

– Хуже и не придумаешь, – ответил флибустьер. – Каюк кораблю. Теперь он и лодки не стоит. Нам-то что – мы и не такое видали. Не из таких передряг выбирались.

– Боишься за Иоланду?

– Да.

– Увидишь, спасем ее назло всем ветрам и волнам, – успокоил его Пьер. – Как ты думаешь, где мы сейчас?

– Ветер все время гнал нас к востоку, и при нашей скорости мы, должно быть, на широте Тортуги.

– Интересно, куда нас прибьет и где мы найдем пристанище?

– Скорее всего, к островам Нуэва-Эспарта, – сказал Морган.

– Там, поди, испанцы?

– Не знаю.

– Лучше бы нам с ними не встречаться.

– Если удастся.

– А нельзя ли пробраться к заливу Пария?

– Мы так и поступим, чтобы при нашем плачевном состоянии не нарваться на какое-нибудь испанское судно. Пусть стихнет ураган, а там будет видно.

Но буря, казалось, вовсе не собиралась униматься. С запада все еще дул свирепый ветер, уносивший фрегат все дальше на восток. Море по-прежнему оставалось неспокойным, волна шла за волной, бросая бедный корабль из стороны в сторону, расшатывая его и без того потрепанный корпус.

Убедившись, однако, что корабль не дал течи и ему не грозят новые бедствия, команда приободрилась и слегка прибрала палубу, освободив ее от обломков мачт и такелажа. Моряки попытались поправить руль, но постоянно набегавшие на корабль волны заставили их от этого отказаться.

Под утро, с появлением первых лучей солнца, флибустьеры стали считать оставшихся в живых. Четырнадцать моряков и шесть испанских пленных были смыты за ночь в море.

– Надеюсь, унесло и капитана Валеру, – сказал Кармо, присутствовавший на перекличке, устроенной Пьером Пикардийцем.

– Да нет, он здесь, да еще посмеивается, – отозвался Ван Штиллер. – Можно подумать, что он угадал твое желание.

– А дон Рафаэль?

– Жив курилка.

– Ну и досталось же фрегату!..

– А что с другими кораблями?

– Если чудовищная волна застигла их в открытом море, то не миновать им гибели, – ответил Кармо. – Ни один из наших кораблей, кроме, пожалуй, «Молниеносного», не устоит перед такой громадой.