Александр Дюма - Исповедь маркизы

Госпожа де Тансен была любительницей понежиться в карете; она вспомнила, что пора в путь, и первая заговорила о возвращении.

— Ах! Нам здесь так хорошо! — воскликнул ее брат.

— А если мы опрокинемся?!

— Мы не опрокинемся, но если такое и случилось бы, мы отделаемся тем, что нас подберут.

— Братец, вы все шутите.

— Милая сестра, вы слишком боязливы. Вы направляетесь в Париж, господа?

— Да, ваше высокопреосвященство.

— Мы поедем вместе.

— Мы будем чрезвычайно рады, если вам угодно предоставить нам такую возможность, ваше высокопреосвященство, а также, если это угодно дамам.

Мы согласились, причем весьма охотно; графиня боялась предстоящей нам дороги, а я кокетничала. Аббата послали поторопить слуг с отъездом, а мы продолжали беседу.

Она становилась все более задушевной, по мере того как вокруг сгущалась тьма. Нашими чувствами овладела пленительная истома; мы ощущали на себе обычные последствия превосходной трапезы в непринужденной приятной обстановке, и это сказывалось на всем.

Наконец, нам доложили, что все готово, и мы встали; маркиз подал мне руку с поразительным изяществом и учтивостью.

Мы подошли к карете архиепископа, и я села в нее; г-жа де Тансен с его высокопреосвященством последовали моему примеру, а оба молодых кавалера направились к своей коляске.

По их словам, они знали прекрасную дорогу по полю, намного сокращавшую путь. Было условлено, что наш кучер поедет вслед за ними; мы вели себя чересчур легкомысленно для людей, впервые увидевших друг друга.

— Этот маркиз де Мёз необычайно светский и умный человек, дворянин до мозга костей, — начал архиепископ.

— Он выглядит неплохо, но я все же отдаю предпочтение шевалье де Бельвю, — подхватила графиня Александрина.

— А вы, аббат?

— Я предпочитаю и того, и другого.

Аббат всегда так отвечал в подобных случаях.

В течение первого часа пути все шло превосходно; стояла чудесная погода, дорога была замечательной, и луна ярко светила. Мы ехали по лесу, перебрасываясь шутками из одной кареты в другую — мне редко доводилось совершать более приятную прогулку. Но вот прошел час, а деревьям не было видно конца, хотя мы уже должны были выехать из леса.

— Не волнуйтесь, — кричали нам из коляски, — мы прекрасно знаем дорогу, будьте покойны.

Аббат открыл один глаз, обратил его в сторону горизонта и многозначительно заявил:

— По-моему, этой ночью будет дождь.

— Что вы, аббат! — воскликнула я. — В такой прекрасный день, как сегодня, не может быть никакого дождя.

— Я очень боюсь, что вы ошибаетесь, госпожа маркиза.

— Послушайте, моя королева, — прибавила г-жа де Тансен, растягивая слова, ибо ей было известно, что это может нас рассмешить, — у аббата такие же способности, как у уток, а они отличные барометры.

Мы рассмеялись, и аббат тоже; он не понимал, что все смеялись над ним.

Прошел еще час; предсказание аббата начинало сбываться: погода портилась, небо хмурилось, и вдали сверкали молнии. Лес остался позади, но время от времени нам встречались небольшие рощицы; мы следовали не проезжей дорогой, а ехали по совершенно безлюдной местности. Графиня Александрина старалась не показывать своего страха и давала нам знать о нем лишь вздохами; это продолжалось до тех пор, пока сквозь тучу не пробилась молния и не послышался довольно сильный раскат грома, отчего одна из наших лошадей подпрыгнула.

— Мы погибли! Мы погибли! — вскричала г-жа де Тансен.

— Мы еще не погибли, — возразил архиепископ, — но, возможно, мы заблудились, и это следует выяснить. Аббат, пусть позовут этих господ.

Оба экипажа остановились почти одновременно, и маркиз де Мёз показался у дверцы.

— Ну, так куда же мы едем? — спросил у него г-н де Тансен.

— Право, сударь, я не знаю наверняка, и мы с шевалье как раз об этом спрашивали друг друга. По-моему, наш мерзавец-возница напился и сбился с пути.

— Помилуйте, сударь! Что же с нами будет?

— Боже мой, госпожа графиня, мы, вероятно, отыщем какую-нибудь хижину или лачугу и проведем там ночь.

— Но это же невозможно! Я этого не желаю! Начинается гроза, и, вероятно, мы окружены разбойниками!

— В самом деле, это место пользуется не слишком доброй славой, госпожа графиня.

— Вы еще смеетесь, сударь!

— Мне только это и остается, сударыня… Смотрите, госпожа маркиза дю Деффан тоже смеется.

— В возрасте маркизы смеются по любому поводу.

— Полноте, госпожа графиня, сегодня чудная погода…

— Ну да, льет как из ведра!

— Страшно парит! Вы нежитесь на подушках прекрасной кареты; что за беда провести ночь под звездным небом.

— Звезд не видно.

— Зато светит луна, это то же самое, хотя она прячется за тучами.

— А как же ужин?

— Мы займемся мародерством.

— А разбойники?

— Нас семеро мужчин, не считая его высокопреосвященства и храброго аббата; мы всех одолеем.

— У вас есть оружие?

— Полная коляска.

— Ах! Проклятая прогулка!

— Напротив, сударыня, милая прогулка! Это самая восхитительная прогулка в моей жизни.

— И в моей, — подхватила я.

— И в моей, — прибавил шевалье.

Госпожа де Тансен приняла его слова на свой счет и сказала:

— Что ж, и в моей, раз уж на то пошло.

Лицо ее тотчас же приобрело более спокойное выражение.

Мы стали совещаться, обсуждая, что делать дальше; гроза усиливалась и обещала стать ужасной. Графиня Александрина крестилась по старой монастырской привычке и вскрикивала при каждой вспышке молнии.

Маркиз вызвался отправиться на разведку со своими слугами. Госпожа де Тансен не захотела его отпускать, опасаясь грабителей. Он предложил всем остаться на том же месте. Она отказалась из-за грозы: деревья притягивают молнию. Тогда маркиз решил двигаться дальше. Это тоже было невозможно: мы рисковали еще больше заблудиться.

— Я не вижу четвертого выхода.

Я продолжала смеяться, и ради справедливости следует добавить, что мне вторил архиепископ Амбрёнский.

Что касается аббата, то он по-прежнему спал; время от времени он просыпался от света, протирал глаза и поворачивал голову, бормоча:

— Погасите свечу.

Мы оказались в замкнутом круге; к счастью, пока продолжался наш спор, другие действовали. Мой лакей и слуга маркиза, два довольно смелых бездельника, подошли к нам и заявили, что они отыскали поблизости какую-то башню рядом с крестьянским домом, где нас согласились принять за деньги и даже накормить ужином.

— Помилуйте! Это же пещера.

— Пещера или грот, любезная графиня, это все же лучше нашей мокрой кареты. Мы поедим, переждем грозу и отдохнем. В это время года рано светает, нам укажут дорогу, и мы тотчас же двинемся в путь.

Госпожа де Тансен еще долго упрямилась, но нас было больше, и мы взяли верх; вскоре мы расположились в очень чистой хижине, где жили муж и жена, не такие уж бедные люди; они приготовили нам неплохой омлет, а также угостили сидром и превосходным молоком с ситным хлебом, вкуснее которого ничего не бывает. Это напомнило мне Шамрон.