Юдифь Готье - Завоевание рая

Четвертый двор был царством музыки. Глухие удары по цимбалам, нежные звуки флейты, дрожание струны под нервным пальцем — все это сливалось в неясный шум. Каждый музыкант упражнялся сам по себе. Сквозь широкие окна в глубине комнат видно было, как изящные молодые девушки упражнялись в танцах и пении. Там и сям висели кувшины из пористой глины, придававшие свежесть проникавшему сквозь них ветерку.

Пятый двор был наполнен дымом и запахом кухни. Начальник поваров, окруженный блюдами, пробовал их одно за другим. Варили варенье, сажали в печь пирожки и укладывали плоды на цветущее ложе зелени в золотые вазы.

Роскошный свод, выложенный лазоревым камнем и золотом, отделял кухни от следующего двора, наполненного парфюмерами и ювелирами. С одной стороны сушили мешки с шафраном, цветы и коренья, шили подушечки для мускуса, выжимали сок из сандала, растирали румяна и белила, составляли эссенции. Залы были завалены до потолка лепестками роз, так как нужно было собрать жатву с целого поля, чтобы добыть крошечный флакон лучшего масла, выжатого из роз, называемого «аттаргуль».

Сторона, занятая ювелирами, была ослепительна. Ловкие мастера били и чеканили золото у раскаленной добела печи; другие шлифовали янтарь, кораллы, гиацинт, лунный и солнечный камень, сортировали жемчуг и протыкали его, чтобы нанизывать ожерелья, делали украшения к кушакам из зеленых сибирских гранатов, сапфиров, топазов и красных опалов. В отдельных киосках сортировщики, сидя перед хрустальными вазами, наполненными самыми редкими драгоценными камнями, внимательно вставляли в золотую оправу бриллианты, изумруды, рубины и сапфиры, украшали ими перстни, запонки, колки для скрипки, венцы, сабли, щиты. Тут же граверы вырезывали золотым резцом на широкой бирюзе стихи, молитвы или чудодейственные изречения.

Бюсси как во сне подвигался среди всего этого богатства. Храм казался ему достойным богини. Но во всем обаянии этой роскоши и могущества она как будто еще дальше уходила от него, становилась все прозрачнее и неуловимее.

Седьмой двор так же блистал, как и двор с драгоценными камнями. Но здесь были живые драгоценности — всевозможные птицы с великолепными перьями. Двор был выложен таким гладким мрамором, что розовые лапки голубей скользили по нему. Он был осенен деревьями, которые, казалось, росли прямо из камня. Посреди двора находился бассейн, окруженный ступеньками, на которых все летучее водяное население чистило свои перья или хлопало крыльями. Лебеди и золотистые утки плавали на поверхности этой воды, поросшей красными лотосами.

Чтобы не испугать птиц, маркиза просили сойти с лошади. Но на восьмой двор, где возвышался дворец царицы, его не пустили, а провели налево через здание. Тут были исторические залы, украшенные изображениями богов и героев, которые напомнили ему египетскую живопись. Он только прошел через эти залы и снова вышел в прекрасный сад.

Здесь, под необычайно высокими деревьями, были привешены к одной ветке, подобно чашке весов, шелковые качели. На лужайке он заметил грациозных молодых девушек, которые ловили голубых бабочек с помощью обученных скворцов.

По мере того, как он подвигался вперед, перед ним открывались цветники и кущи деревьев, покрытые цветами, которые красотой превосходили все, виденное им до сих пор в Индии. Он любовался странной кеорой с огромным цветком, издававшим тонкий запах свежего мускуса, голубой клиторией, красной азолкой, белым чен-пали, деревцом гургиля, похожим на розовый куст, у которого из раскрывшейся чашечки выходил тонкий стебель, с великолепным, ярко-красным сердцем на конце; мадгави с зелеными, как изумруд, цветами и палевой анишей, столь нежной, что когда нюхаешь ее, она вянет. Дальше, у фонтанов, росли прелестные голубые, золотистые и красные лотосы.

Маркиза привели к изящному зданию, окруженному яшмовыми колоннами с золочеными капителями. У веранды к нему подошли женщины, улыбавшиеся с приветливым видом, которые составляли резкую противоположность с суровыми лицами пажей, сопровождавших его до сих пор.

— Войди, молодой незнакомец! — сказали они. — Войди подкрепиться и отдохнуть с дороги. Ты у принцессы Лилы.

— Принцесса Лила! — вскричал Бюсси. — Так это правда, что она расположена ко мне? Буду ли я иметь счастье видеть ее?

— Она вместе с царицей на Острове Молчания. Туда мы должны отвезти тебя, когда взойдет луна, — сказала одна из женщин.

— Принцесса сказала: «Пусть чужестранец будет здесь, как брат у сестры; повинуйтесь ему», — прибавила другая. — Государь, тебе приготовили душистую ванну, тонкие блюда и освежительные напитки.

Молодой человек отдался в их распоряжение. Конец дня он провел лежа на подушках, поджидая ночь с лихорадочной радостью, смешанной с тоской.

Когда ему пришли сказать, что пора идти на свидание, он вскочил, воскликнув:

— Уже!

Они шли довольно долго по саду, потом по лесам и лугам, и наконец пришли к берегу озера. Женщины остановились.

— Вот серп луны показывается из воды, подобно клыку слона, который выходит после купанья, — сказала одна из них. — Теперь настало время.

И они захлопали в ладоши, подавая знак. Вскоре послышался шум весел; он быстро приближался. Появилась узкая лодка и врезалась своим золоченым носом в прибрежные тростники. Два сильных черных гребца с обнаженной грудью управляли ею. Один из них протянул руку Бюсси, чтобы помочь ему войти.

— Берегись! — шепнула ему одна из женщин. — Не наклоняйся и не опускай рук в воду: озеро полно кайманов.

Лодка быстро удалилась. Еще с минуту Бюсси видел на берегу, в сумерках, белые покрывала своих спутниц, потом — только неподвижную воду, в которой там и сям отражались звезды и дрожал, удлиняясь, тонкий отблеск луны.

В первый раз он почувствовал себя совсем одиноким, совсем затерянным в этом дворце, полном измен. Озеро было все как бы взъерошено, покрыто острыми зубцами; но они то погружались, то перемещались, следуя за лодкой. Это были ужасные головы подстерегавших кайманов.

Маркиз пожалел о Наике. Почему он не настаивал сильней на своей просьбе сопровождать его? На этот раз ему, очевидно, изменило его тонкое чутье преданного слуги. Может быть, он опасался вызвать гнев своего господина, понимая, что тот не захочет взять провожатых на это свидание, чтобы не показаться трусом. Но какое дело маркизу до всего этого? У него была его шпага, и он ничего не страшился.

Показался белый остров, как бы выточенный из глыбы мрамора, с колоколенками, портиками, колоннадами и большими лестницами, спускавшимися к самой воде. Кустарники и группы пальм казались темными пятнами среди зданий; нигде не мерцал огонек. Лодка сейчас же причалила; и молчаливые гребцы помогли молодому человеку высадиться. Затем сильным ударом весла они оттолкнулись от берега, и лодка исчезла в темноте.