Крис Хамфрис - Армагеддон. 1453

– Христовы… кости, – выдохнул Флатенел, опускаясь на колени на палубу. – Как я… постарел! – Он привалился головой к фальшборту. – Они опять идут? Посмотрите, кто-нибудь.

У Григория, с высоты его площадки, был наилучший обзор. Он посмотрел и понял: если сможет отыскать давно утерянные слова и веру, пришло время молиться.

Корабль Балтоглу уже отходил, унося своего измученного и покалеченного вождя. Но его место уже готовился занять другой, набитый нетерпеливыми и свежими воинами. За ним ждал другой, за ним – следующий; суда кружили со всех сторон, как волки, ждущие, когда добыча ослабеет. Григорий посмотрел налево и направо, на генуэзские каракки, сцепленные с баржей. Их окружало не меньше вражеских судов. Он вновь посмотрел на палубу баржи, на греческие тела среди турецких. Сколько еще человек они могут потерять? Сколько еще времени вымотанные люди смогут сражаться со свежими?

Ухватившись за веревку, Григорий скользнул на палубу.

– Капитан… – начал он, остановился, стараясь подобрать слова для таких вестей.

Но Флатенел все равно не слушал. Он поднял забрало шлема и потянул носом воздух, словно пес. Попытался подняться.

– Помогите мне! – крикнул он. – Поднимите меня.

Трое мужчин бросились на помощь, подняли его на ноги. Старик оглянулся, лизнул палец, поднял его вверх.

– Божье дыхание, – воскликнул он.

– Аминь, – отозвался кто-то.

– Нет, человече, – ответил Флатенел, уже ухмыляясь. – Ветер. Он вернулся.

Григорий обернулся на юг, туда, откуда они приплыли. Ему не требовалось поднимать влажный палец, он и так чувствовал ветер на потном лице. Ветер, который так быстро донес их от Хиоса, а потом бросил врагам, когда до цели оставалось не больше выстрела из лука, действительно возвращался.

– Как мы воспользуемся им, кир ? – спросил он, обернувшись к капитану.

– Как? А вот так!

Флатенел стряхнул руки, которые все еще поддерживали его, подошел к передней части кормовой палубы, посмотрел вниз, на чрево своего судна, и, приставив руки ко рту, начал выкрикивать команды. Но даже Григорий, стоящий рядом, не мог разобрать их сквозь шум боя, бой барабанов, вопли труб и крики воинов. Флатенел сообразил это, обернулся и крикнул своим офицерам:

– Идите к своим людям! Пусть развернут каждую пядь парусов. И пусть каждый человек, владеющий луком, держит этих мерзавцев подальше.

Офицеры побежали. По всей длине судна людей хлопали по плечам, выкрикивали команды, те слышали их и выполняли. Солдаты вновь становились моряками, сбрасывали неудобные доспехи, чтобы легче было карабкаться на мачты. Некоторым пришлось остаться охранять борта, хотя было похоже, что после выхода из строя командира и отбитой атаки на палубу враги ненадолго приостановились.

Григорий знал, что передышка надолго не затянется. Турки уже стреляли по новым целям – людям на мачтах. У него возник соблазн вернуться за луком, но он помешает морякам в их работе – к тому же арбалет по-прежнему под рукой, а стреляет он не намного медленнее. Накинув колчан на плечо, Григорий поставил ногу в стремя и натянул тетиву. Один болт в паз, второй – в зубы, вскинуть арбалет, выцелить лучника, нажать на спуск. Григорий едва заметил, как упал лучник, – он уже снова натягивал, закладывал, искал цель, стрелял. Привычный поток движений, и ни одной мысли, кроме мыслей стрелка. Только когда потянулся к колчану и ничего не нащупал, он остановился. Руки и спина горели. Шум, которого он все это время не слышал, вернулся полной силой. Однако сейчас он казался другим. Бо́льшая часть барабанов умолкла, а вой труб звучал… с каким-то отчаянием. Как и крики врагов. Григорий стер пот с глаз, поднял взгляд…

Паруса! Они снова наполнились ветром, почти как раньше. Бастони и другие генуэзские капитаны сделали то же, что и грек. Каждое христианское судно развернуло все паруса; моряки рубили веревки, которые связывали суда в плавучую крепость. Разделившись, суда рванулись вперед. Отчаяние, которое слышалось во вражеских голосах, удвоилось: их весла превращались в щепки, борта обдирались, веревки вырывало из рук.

Григорий посмотрел за борт. Их судно догнало самую большую трирему и сейчас проходило мимо нее. На палубе, беснуясь, выкрикивая бесполезные команды, стоял Балтоглу. Его непокрытая голова была наискось перевязана, над глазом расплывался другой, кровавый. До него можно было добросить камнем, но Григорий не двигался. У него не осталось болтов, а руки внезапно так устали, что он сомневался, сможет ли вообще поднять арбалет. Похоже, судьба не предложила ему жизнь турецкого адмирала. На сегодня хватит и его глаза.

Стряхивая прицепившихся врагов, лавируя, четыре судна прошли Галату и повернули к Константинополю. В этот момент, во внезапной тишине вражеского отчаяния, Григорий услышал другой голос. Он подошел к дальнему краю палубы и посмотрел на песчаную полосу под стенами Галаты. Ему было неплохо слышно и отлично видно мужчину на коне, которого тот практически заставил плавать. Мужчина в серебряном шлеме, в сравнении с которым шлем Балтоглу выглядел обычной железкой, извергал поток непристойной ругани, от которой покраснела бы и хозяйка борделя. Позади него, на берегу, стоял стяг с девятью хвостами.

– Мехмед, – выдохнул Григорий.

Он потянулся к колчану и вновь обнаружил, что тот пуст. В любом случае это был бы длинный выстрел при боковом ветре. Возможно, представится и лучший шанс.

Немного позже, когда солнце уже нависло над горизонтом, а бешено гребущие турки так и не смогли догнать парусные суда, Флатенел и один из его офицеров отыскали Григория, глядящего на стены Константинополя.

– Скоро ты сойдешь на берег, – сказал старый грек. – Когда опустится ночь, турки поймут, что не смогут захватить нас, а флот моих земляков уже стоит у бона, готовясь поднять его и впустить нас.

Он взял Григория за руку.

– Я рад, что сын моего старого друга вернулся в час нужды родной страны. Нам нужна твоя сила, нужно твое мастерство, которое я видел в сегодняшнем бою. Это ведь ты подстрелил турецкого командира, верно?

Григорий кивнул, и Флатенел, сжав ему руку, продолжил:

– И я скажу всем, от Высшего совета до последней куртизанки, что сегодня видел поступки истинного сына нашего города, а не предателя.

Такой влиятельный человек, как Флатенел, бесспорно мог помочь восстановить репутацию Григория и сгладить путь к отмене его изгнания.

– Что ж, – кивнул Григорий, – я благодарю тебя. Не уверен насчет Совета, но будет хорошо, если мою сторону вновь примут шлюхи.

Флатенел рассмеялся и пошел заниматься своим делом. Его помощник остался, подошел ближе. Только сейчас Григорий заметил, что тот держит в руке, – лук, оставленный на платформе.