Крис Хамфрис - Армагеддон. 1453

Хамза нахмурился. Он не мог найти ответа на эту загадку.

– Я не понимаю, господин. Как мы проведем наши корабли в Рог, не разрушив бон и не вызвав гнев генуэзцев?

Мехмед улыбался. Все следы неистового тирана исчезли. Он выглядел тем, кем он, по крайней мере отчасти, являлся – очень высоким и возбужденным молодым мужчиной.

– Мы поплывем по земле, Хамза-бей. Мы поплывем по земле.

Хамза, ищущий в улыбке султана признаки безумия, не заметил ни одного.

– Господин?

Мехмед поставил палец на карту:

– Здесь стоит наш флот, у Двойных колонн, за Галатой. Но генуэзцам принадлежат только город и береговая полоса. Остальное – наше. И есть путь, который идет от колонн, вверх по этому гребню, потом вниз с другой стороны, вдоль того, что греки называют Долиной источников. Эта долина заканчивается в водах Золотого Рога.

В голове Хамзы крутилось слишком много вопросов. Он выпалил один:

– Путь? Он будет достаточно широк для коз, наверняка…

– Я заставил его стать шире. – В свете ламп блеснули зубы Мехмеда. – Мой верный Заганос, который командует моими армиями на анатолийском берегу, работал по ночам, а солдаты присматривали, чтобы с любопытными галатцами случались… происшествия. Заган хорошо поработал. И этой ночью он пришлет мне весть, что все готово.

Мехмед повернулся к столу. Кроме карт, там лежали книги, и он поднял одну.

– Ты не так прилежно, как я, изучал войну, Хамза. И потому, возможно, не читал, что сделал младший Цезарь, чтобы захватить Антония и эту горячую сучку Клеопатру. Или об изумительной хитрости, осуществленной однажды великим императором Ксерксом. – Улыбка ширилась. – Я буду Цезарем. Я – Ксеркс. Ибо завтра я подниму половину своего флота на стропах с Двойных колонн и покачу на бревнах по земле… – он провел линию на карте, – и вниз, к Золотому Рогу. И тогда эти колокола станут вызванивать горе.

Хамза был потрясен. Отчасти фактом, что он ничего не знал о предприятии, которое должно было потребовать немало времени и сил на подготовку. Но главным образом – дерзостью замысла.

Мехмед ухмылялся, пока Хамза пытался перевести дух и найти слова.

– Король королей, – сказал он, – это поразительно.

– Верно. Это сделает меня хозяином вод. А вскоре после, я думаю, и самого города.

Султан приподнял карту своим бастинадо .

– Но я хочу потрясти их тем, как внезапно появится мой флот. И потому буду отвлекать защитников. – Он ткнул пальцем: – Здесь мои батареи будут яростней стрелять по стенам. А здесь, – он ударил пальцем в линию, соединяющую два города, – половина моего флота, которая не поплывет по земле, еще раз нападет на бон. – Мехмед прикусил нижнюю губу. – Но у меня нет капудан-паши , чтобы вести его… – Он прищелкнул пальцами. – Нет, есть. Конечно, есть. Хамза, ты поведешь флот.

– Я?! – Прежнее потрясение Хамзы не шло в сравнение с нынешним. – Господин, я всегда буду повиноваться вашим приказам, до самой смерти. Но вы думаете, я гожусь для этого?

– Ты сражался на море?

– Одно время я командовал триремой вашего отца, и да, я возглавлял набеги на пару городов, взял несколько каракк, но флот…

– Ты знаешь столько же, сколько многие. Мы всегда были народом суши, и все учим новые умения на воде. Кроме того, я хочу от своего нового капудан-паши не только палубных познаний. Мне нужны его рассудительность, его храбрость, мне нужен… – бастинадо коснулся плеча старшего мужчины, – ты, Хамза-бей. Ты, Хамза… паша!

Мысли Хамзы вскипели. Такое стремительное возвышение принесет не только статус, но и прибыль. Доля капудан-паши после падения города будет огромной. Однако исключительная возможность несла исключительный риск. Бастинадо , лежащий на его плече, недавно задирал окровавленную голову человека, который доказал это. Хамза сглотнул, произнес мысль:

– А Балтоглу?

Мехмед отвернулся, рубанув бастинадо по воздуху, словно ятаганом.

– Ты был прав, как всегда. Его смерть ничему не послужит. Наградой за его храбрость будет жизнь. А наказанием за глупость станет… – он с громким треском опустил палку на книгу, – хорошая порка.

Султан кивнул и возвысил голос, чтобы его было слышно за решетчатой ширмой:

– Пусть его выпорют, а потом пускай уползает из лагеря. Если не умрет от раны, может присоединится к башибузукам и попробовать восстановить свою репутацию в брешах, которые моя пушка пробьет в городских стенах.

Он подошел к Хамзе и прошептал ему на ухо:

– И пусть мы с тобой встанем рано, чтобы посмотреть, как наши корабли плывут по земле.

22 апреля

Колокола на Башне Христа не звонили, но этим и ограничивалась сдержанность, которую проявляли генуэзцы Галаты, празднуя победу их флота. Здесь было не меньше бражничества, не меньше пения, молитв и вина, подозревала Лейла, чем в большом городе по ту сторону Рога. Она спала мало, потом вдруг проснулась от тишины, тревожащей сильнее, чем предшествующий ей шум. Выбралась из кровати, которую делила с дочерью торговца зерном, и встала рядом с ней у окна.

– Что случилось, Валерия? – спросила она, глядя вниз на напряженные лица людей, торопящихся по улице.

– Не знаю, – последовал ответ. – Когда я встала с кровати, все еще смеялись. А сейчас… – Она указала вниз. – Смотри, там Себастьяно. – Распахнула окно. – Эй, Себе! Себастьяно! Эй!

Призванный ею юноша подбежал; его лицо было багровым от обилия вина и безуспешных попыток застегнуть на выпирающем животе пояс с мечом.

– Куда все бегут? – крикнула Валерия.

– На стены, – последовал краткий ответ.

– Мария, Матерь Божья! На нас напали?

– Может быть. Там турки на хребте, тысячи турок. Мне нужно идти.

Он, пошатываясь, поспешил прочь. Валерия обернулась – но Лейла уже одевалась.

Она влилась в поток людей, бегущих по переулку, который выходил на широкую улицу. Улица была запружена толпой – в основном солдаты, но и обычные горожане, – как река, текущая к западным стенам. Вся судачили о внезапном появлении турок, и во множестве, о страхе, который может за этим крыться: турки решили покончить с так называемым нейтралитетом Галаты после возглавляемой генуэзцами вчерашней победы. Было и немало бравады, ибо галатцы гордились своими стенами не намного меньше, чем греки по ту сторону Рога – своими.

Ближе к северо-западному краю города толпа стала еще плотнее. Пробираясь к стене, Лейла решила срезать путь по переулку. Там, между двумя домами, стоящими высоко на склоне, была щель, за нею – лестница. Другие люди тоже знали об этом месте; Лейла была не одинока. Однако, расталкивая или протискиваясь мимо, она сумела пробраться к зубцам стены и выглянуть наружу.