Артур Ландсбергер - Опаловый перстень. Авантюра доктора Хирна

— Это правда.

— Мисс Нэнси, — прибавила индианка с пренебрежительной улыбкой, — ангел кротости, как говорят на вашем языке, в ней много здравого смысла и рассудка. Она знает, что, рассказав отцу о вашем покушении на ее жизнь, убьет старика. Не бойтесь, мисс Нэнси этого не сделает.

Миссис Макдауэл опустила голову. Она согласилась с мнением индианки, но такое величие души девушки больше сердило ее, чем трогало.

— Как же она объяснит свое внезапное решение предпринять такое длинное путешествие?

— Мисс Нэнси ловкая, она найдет отличный предлог.

— Ты думаешь? — тревожно спросила миссис Макдауэл.

— А если бы и не нашла, так наше дело опередить ее.

— Каким образом?

— Вы напишете мистеру Макдауэлу, что, несмотря на ваши просьбы и уговоры, мисс Нэнси непременно хотела ехать к нему в сопровождении своего негра Замбо. А также прибавите, что не сопровождали ее только из-за слабости здоровья, расстроившегося после отъезда мужа.

Миссис Макдауэл тут же села писать требуемое письмо и вскоре получила доказательство того, что Гарриет все верно просчитала. Не прошло и месяца, как миссис Макдауэл получила от мужа следующее послание:

Суди сама, как сильно было мое беспокойство по получении твоего письма, когда через неделю после него моя дорогая Нэнси явилась наконец в лагерь конфедератов. Подумай, дорогая Сара, о моей тревоге! Вчера только я увидел свою любимую дочь.

Хотя Нэнси очень храбрая и выносливая, и ты это знаешь, Сара, однако, по-видимому, опасности, которым она подвергалась в дороге, сильно потрясли мое милое дитя. Она боялась, что я стану бранить ее за ужасную неосторожность — пуститься в такой дальний небезопасный путь практически через весь континент одной, в сопровождении такого же ребенка, как она сама. Да, она этого боялась, моя дорогая Сара, и, не говоря ни слова, рыдая, бросилась ко мне в объятия!

Плакать! Для чего? Разве могу я бранить ее?! О, бедная! Я был так счастлив, прижимая ее к своему сердцу!.. И как я только ни пытался успокоить ее!.. Но все было напрасно, она отвечала мне одними рыданиями. Наконец я дал ей понять, что ты мне писала и что я знаю все. „Как! — вскрикнула она. — Ты знаешь…“ — „…Что ты решилась пренебречь всеми опасностями, чтобы обнять и поцеловать отца… да, я знаю это“. Нэнси взглянула на меня как-то странно, и это еще раз убедило меня, что нервы ее страшно пострадали от путешествия. Затем, со слезами опуская голову на мою грудь, она вскрикнула: „О, отец, если бы ты знал!..“ — „Что такое?..“ — „Ничего, ничего… Как тебе писала миссис Макдауэл, я хотела лишь увидеться, ничего больше. О, как я беспокоилась о тебе и как хорошо мне с тобой рядом!“

Бедное дитя смеялось и плакало одновременно. Мало-помалу она успокоилась. Крошка спит теперь, и я пользуюсь случаем написать тебе. Если бы ты видела ее, Сара! Ее красивые черты лица совершенно спокойны теперь. Она улыбается во сне и чувствует себя хорошо под крылышком родного отца.

Ее слова „Если бы ты знал, отец!“ опять припомнились мне. Что она хотела сказать? Не догадываешься ли ты, Сара? Вероятно, она вспоминала этого француза! Ах, будь проклят тот день, когда он вошел в наш дом! Мы были так счастливы!

До свидания, дорогая Сара. Я не смею прибавить „до скорого“, но, издалека или вблизи, тебе всегда безгранично принадлежит сердце твоего Франциска Макдауэла.

Это письмо успокоило тревогу миссис Макдауэл и в то же время сильнее укрепило обеих сообщниц в желании любым способом завладеть состоянием Макдауэла, а если это не удастся, то преследовать Нэнси до последней возможности. Однако при всей своей находчивости Гарриет еще не знала, что предпримет для достижения своей цели, пока в одно прекрасное утро не прочла в газете следующее:

«Молодой француз Шарль Леконт, капитан западной федеральной армии под начальством генерала Фремона, был произведен в полковники и назначен командиром бригады Сентли. Это повышение дано ему за блистательную победу, которая отдала в руки Северного правительства небольшую, но очень важную в стратегическом отношении крепость Тауэр-Рок на реке Миссисипи».

Прочитав это извещение, Гарриет задумалась, потом быстро вскочила, оделась, ничего не сказав миссис Макдауэл, спустилась в конюшню, где велела оседлать себе лошадь, и поскакала к Скалистым горам.

Мы уже говорили раньше, что Гарриет была когда-то невестой одного индейского вождя по имени Надвигающийся Дождь. Читатель, вероятно, не забыл, что она бежала из племени шаенов, чтобы не выходить за него замуж, хоть вождь и не принадлежал к этому племени. Несмотря на свою молодость, он уже был признан вождем племени команчей. И у дикарей существует политика: так, предполагаемый брак был исключительно политическим, он должен был связать более близкими узами племя шаенов и племя команчей. Это позволило бы племенам противостоять племени сиу-дакотас, их общему смертельному врагу. Бегство Гарриет привело в отчаяние индейского вождя, страстно влюбленного в свою невесту и с тех пор не желавшего больше ни на ком жениться. Он даже хотел сложить с себя звание вождя племени команчей и остался только потому, что индейцы, окружив его палатку, несколько дней молили не оставлять их.

Гарриет хорошо знала все это. Но с тех пор прошло десять лет, десять долгих лет. «Любит ли он меня еще? — думала Гарриет. — Сохранила ли я над ним прежнее влияние?» Она ехала в лагерь команчей. Хоть это было кочевое племя, как почти все индейские племена, но оно имело свое поселение, где проводило зиму. Индейцы выезжали из него только на охоту за бизонами.

Селение было расположено в двенадцати милях от «Черной воды», на одной из нижних площадок Скалистых гор. Оно состояло из сотни вигвамов, выстроенных на один манер: стены были из бревен, а крыша — из сплетенных меж собой ивовых ветвей. Сверху ветви засыпали землей и мелкими камнями на целый фут в высоту, и вскоре земля делалась такой твердой, что хозяева охотнее проводили время на крыше, чем внутри дома.

Вся линия вигвамов была защищена насыпью, которую Гарриет пришлось объехать кругом, чтобы добраться до единственного входа в селение, где стояли на карауле три воина. Один из них подъехал спросить, что ей нужно, и, узнав, что она хочет видеть предводителя, предложил проводить ее до вигвама Надвигающегося Дождя. Гарриет вошла в вигвам вождя. Ее бывший жених сидел на разостланной звериной шкуре и курил. Несмотря на хладнокровие, которым отличаются индейцы, он вздрогнул, увидев Гарриет, но тотчас же справился с эмоциями и принял спокойный вид.