Артур Ландсбергер - Опаловый перстень. Авантюра доктора Хирна

— Узнает ли меня брат мой? — спросила Гарриет дрожащим от волнения голосом.

— Ты была звездой, — медленно проговорил команч, не поднимая глаз, — которая руководила всеми моими поступками в дни моей молодости. Потом звезда погасла. Ты мной пренебрегла и оттолкнула меня, ты оставила племя шаенов, чтобы не отдать своей руки вождю команчей.

— Это правда, — сказала, тяжело вздохнув, Гарриет, — мой брат справедлив, я сделала это.

— Ты видишь, я тебя узнал, — сказал команч, отстраняя ее жестом.

— Но я была тогда молода, — сказала Гарриет. — Я не понимала, какую силу приобрели бы, соединившись, эти два великих племени, а главное… я тогда еще не страдала.

— Значит, ты была несчастна там? — молвил команч, сдерживая волнение.

— Да, очень несчастна. Бледнолицые не пытались скрыть презрение, которое питают ко всем людям нашей расы. Ко мне вернулись воспоминания прошлого, и я сумела прочесть в своем сердце…

— Что именно? — спросил с нетерпением вождь.

— Что я жестоко ошибалась. Долго, долго гордость сковывала мне уста, но наконец настал день, когда я, вооружившись мужеством, вернулась к своему племени просить прощение…

С этими словами Гарриет почти распростерлась у ног вождя.

— Ты вернешься к нам?! — вскрикнул он, вскакивая.

— Да, я вернусь и готова сдержать слово, данное когда-то моим отцом от моего имени.

Вождь приподнял Гарриет и радостно посмотрел на нее.

— Ты сделаешь это? — спросил он. — О, ты все так же хороша… Еще лучше, чем прежде!

— Я буду твоей женой, — продолжала Гарриет, — твоей слугой, твоей рабыней, если ты хочешь… с одним только условием.

— Каким?

— Ты слепо повинуешься одному приказанию, которое я тебе дам.

— Чего ты хочешь?

— Пойдем, я сейчас тебе все расскажу, — проговорила Гарриет, уводя вождя из вигвама.

Мы уже говорили, что от враждебности индейцев чаще страдали западные колонии американских переселенцев, и потому совершенно объяснимо, что население Тауэр-Рока все время увеличивалось. Одно время индейцы так умело вели свои нападения, что в какой-то момент целое войско краснокожих собралось на правом берегу Миссисипи с целью атаковать Тауэр-Рок.

Прежде чем открыть огонь по смельчакам, полковник Леконт из чувства человеколюбия собирался предложить им просто уйти, но не успел он этого сделать, как с торжественным видом явился индеец-парламентер с ультиматумом от племен, окруживших крепость со всех сторон. Слова его были переведены полковнику одним старым канадским переводчиком, который знал почти все местные наречия.

— Как вы осмеливаетесь, — спросил полковник, — являться с оружием перед крепостью, занятой федеральными войсками?

— Мы готовы разоружиться, — ответил парламентер, — и считать бледнолицых друзьями и добрыми союзниками, если они перестанут двигаться в том направлении, где ложится солнце, и признают границы, которые больше не переступят. Для этого есть природная граница: Отец всех рек. Пусть бледнолицые останутся на левом берегу Миссисипи, а мы со своей стороны обещаем никогда не покидать правого.

— Брат мой забывает, без сомнения, — спокойно ответил полковник Леконт, — что я не больше чем простой солдат и не могу заключать никаких договоров, если бы даже считал их справедливыми.

— Мы знаем, — сказал индеец, — что брат мой — великий вождь, он может послать одного из своих молодых офицеров к нашему деду [7] Так называли индейцы президента Соединенных Штатов. , мы будем здесь ждать его ответа.

Несмотря на дерзость подобного требования, Шарль спокойно ответил:

— Я не сделаю этого, потому что это превысит мои полномочия. Еще раз повторю, я солдат и получил приказания, которым должен повиноваться, не рассуждая.

— Брат мой отказывается от переговоров? — спросил парламентер.

— Да.

— Тем хуже для моего брата, — заявил тот дерзко. — Нас много, и мы заставим крепость сдаться.

Индеец собирался уже уходить.

— Еще одно слово, — сказал полковник. — Если через два часа вы не уйдете отсюда и не оставите этого берега, то я выгоню вас ядрами.

Этот ответ, переданный парламентером толпе индейцев, вызвал негодование и крики протеста. Индейцы рассчитывали на свою многочисленность, их было несколько тысяч только на правом берегу реки. Пришлось начать действовать. Полковник приказал дать несколько залпов из митральезы [8] Митральеза — пушка, стреляющая картечью. , и берег живо очистился от неприятеля. Однако на этом останавливаться было нельзя. Индейцы внушили ужас местному населению своими грабежами, разбоями и поджогами. Полковник решил снарядить экспедицию и очистить территорию от смутьянов. Ждать пришлось недолго.

Спустя пять дней, в течение которых отряд не встретил на пути ни одного индейца, молодой трубач заметил вдали клуб поднимавшегося дыма. Взбежав на холм, он радостно вскрикнул: в миле от них находился индейский лагерь. Весь отряд скоро был на ногах. Заметив необыкновенное оживление солдат, полковник созвал их и обратился к ним со следующими словами:

— Ребята, мы не должны быть бесчеловечными, если, как я надеюсь, индейцы сдадутся нам.

— Они душили и резали наших! — крикнул кто-то.

— Не будем же уподобляться им, — ответил Шарль. — Не диким и кровожадным истреблением мы можем успокоить край. Пленники, которых мы заберем, будут служить лучшим гарантом жизни наших товарищей, которые случайно попадут в руки индейцев. Помните, что вы принадлежите к цивилизованному миру, где принято щадить проигравших.

Слова полковника солдаты встретили холодно, в эту минуту кто-то вырвался из толпы и, подняв руки, призвал:

— Вспомните наших жен и детей, убитых этими разбойниками!

— Вперед! — крикнула толпа, на которую эти слова возымели свое действие.

Шарль и Уилки встали во главе отряда, чтобы по возможности сдержать возбужденных солдат. Индейцы, предупрежденные о приближении отряда, поняли угрожавшую им опасность. Выслав вперед парламентера с белым полотном, привязанным к копью, они сгрудились в кучу: женщины и дети громко и жалобно кричали, протягивая руки к американцам и умоляя о пощаде.

Эта сцена, наверно, заставила бы дрогнуть сердца всех присутствовавших, но, к несчастью, кто-то из солдат выстрелил, и парламентер упал. Солдаты бросились вперед, не слушая приказаний своих начальников, рубили направо и налево всех, кто попадался под руку. Женщины, воины, дети и старцы — все были убиты.

Битва продолжалась более часа. Когда полковнику Леконту удалось остановить резню, то в плен некого было брать, кроме раненых. На этот раз солдаты, пристыженные и раскаивающиеся в своем зверском поступке, поспешили повиноваться начальнику. Все индейцы, подававшие признаки жизни, были перенесены в вигвам, где сэр Уилки уже расставил свои походные медикаменты.