Чуфо Йоренс - Я подарю тебе землю

— В моем доме ей ничего не грозит. Я отведу весь верхний этаж для нее одной. Кроме того, на площадке башни есть небольшой садик, где она сможет гулять. Там же, в саду, мы оборудуем для нее маленькую баню. Омар, настоящий знаток в деле водоснабжения, проведет туда воду, и она ни в чем не будет нуждаться. Таким образом, ей не будет необходимости выходить на улицу, и никто чужой не посмеет вторгнуться в ее обитель, а там, глядишь, все переменится. Разве не вы мне говорили, что Провидение, а вовсе не люди, правит миром? Думаю, ваш Яхве или наш Иисус позаботятся об этом.

— Больше ничего не остается, — ответил Барух. — Я покидаю этот мир, Марти, и покидаю его со спокойной душой. Да поможет вам ваш Бог!

— У вас ещё есть время, — напомнил Эудальд. — Скажите, с кем из ваших близких вы хотели бы увидеться; мы могли бы попытаться провести сюда этого человека.

— Моя супруга, Эудальд, умрет от горя, увидев меня здесь. Обе старшие дочери замужем. Прошу, если сможете, приведите ко мне Руфь.

— Не беспокойтесь: если это в моих силах, я это сделаю, — пообещал Эудальд.

Расстроенный и удручённый Марти произнёс полным нежности голосом:

— Барух, вы доверили мне самое драгоценное сокровище. Я не обману вашего доверия, это было бы просто бесчестно с моей стороны.

Покидая это зловещее место, Марти в который раз ощутил запах опасности, как будто среди окружающих скрывался злодей. Его ненависть к Монкузи взывала о справедливости; он ещё не знал, как ему это удастся, но был уверен, что рано или поздно сможет утолить свою жажду мести.

Зловещего вида тип дожидался своей очереди в приёмной Берната Монкузи. Конрад Бруфау недоверчиво косился в его сторону; его явно смущало присутствие этого человека, хоть советник и предупредил секретаря о его приходе. Не так часто ему приходилось видеть подобных личностей в приёмной казначея, где частыми гостями бывали городские старейшины, а в последнее время — и более высокопоставленные особы.

Он был одет во все черное — черная рубаха, чулки и сапоги. Лет около сорока, но из-за ранней лысины он казался старше; он был довольно высок ростом, очень худ и имел длинные костлявые руки; но прежде всего бросались в глаза очень светлые, почти белые волосы и бледно-голубые глаза, обрамленные бесцветными бровями и ресницами, которые совсем терялись на изъеденном оспой лице.

Незнакомец держался спокойно, не обращая внимания на окружающих. Он был вполне в себе уверен, как человек, знающий цену себе и своим услугам. Он знал по опыту, что, если кто-то обращался к нему — значит, другого способа решить проблему просто нет.

Из кабинета послышался требовательный звон колокольчика, и секретарь поспешно скрылся за его дверями, а через минуту вернулся и объявил странному посетителю, что этот звонок имеет к нему самое прямое отношение.

— Сеньор ждёт вас.

Обращённый еврей Люсиано Сантангел, взяв плащ и ящичек для бумаг, проследовал за Конрадом Бруфау в кабинет графского советника Берната Монкузи.

Тот вышел ему навстречу, внимательный и любезный, и, приобняв гостя за плечо, повёл его к скамье возле окна.

— Мой дорогой друг, прежде всего я хочу поблагодарить вас за отзывчивость, с которой вы откликнулись на мой зов, — заговорил Монкузи. — Полагаю, вам нелегко было выкроить для этого время, ведь в городе столько людей нуждаются в ваших услугах.

Контраст между этими двумя был поразителен: гость был длинным, как веретено, а советник — круглым, как бочонок.

Люсиано Сантангел, разместив на скамье рядом с собой плащ и ящик, ответил:

— Вы же знаете, если вам требуются мои услуги, я всегда свободен.

Затем оба уселись на скамью, и гость приготовился услышать, в чем состоит поручение смотрителя аукционов.

А тот, удобно развалившись, расправил складки своего одеяния и, выжидающе усмехнувшись, начал разговор — по своему обыкновению, издалека.

— Прежде чем мы перейдем к делу, скажите, Люсиано, от каких дел вам пришлось отказаться, чтобы откликнуться на мой зов?

— Я ни от чего не отказывался, — уклончиво ответил гость. — Я просто отложил ненадолго охоту. Вам ведь известно, как я работаю.

— Но все же расскажите.

— Я могу вам рассказать лишь о самом деле, но не назову имя заказчика: клиенты могут рассчитывать на мое молчание. Будьте уверены, стены этого кабинета станут единственными свидетелями нашего разговора, а нигде в другом месте я о нем ни словечка не пророню. Именно в умении молчать кроется секрет моего успеха. Но если вам так угодно, могу рассказать, что некий граф, сосед нашего графа Барселонского, надумал развестись со своей неверной женой и пожелал узнать, кто из дворян наградил его развесистыми рогами. Однако его супруга — высокородная дама, а ее отец — особа весьма высокопоставленная. Ее дядья — епископы, а один из кузенов — аббат знаменитой обители. Когда дело касается столь высоких особ, любая ошибка может иметь самые печальные последствия.

— Можете не называть никаких имен, я и так догадываюсь, о ком идет речь, — ответил Монкузи. — Не перестаю удивляться суетности человеческих усилий. Хотя, пожалуй, есть что-то разумное в этой теории, согласно которой растущие рога причиняют боль, зато потом помогают выжить. Тем не менее, если властитель не желает платить за молчание всяким негодяям и шантажистам, то я бы ему посоветовал оставаться холостяком и хранить целомудрие. Если у него будет столь же безупречная репутация, как моя, никто не сможет на него надавить.

— Это лучший способ избежать неожиданностей в этом безумном мире. Но расскажите о ваших проблемах и о том деле, для которого вы меня вызвали.

— Мой дорогой Люсиано, вы же знаете, какие сложности влечет за собой мое положение. С одной стороны, многих раздражает моя непоколебимая верность графу. Знать меня ненавидит, поскольку, как вам известно, я родом не из их среды; людям моего круга я мешаю тем, что не позволяю запускать лапы в графскую казну и набивать собственные карманы, а другие мечтают сместить меня, чтобы занять мой пост. Так что над моей головой постоянно висят сразу несколько дамокловых мечей.

— Я вас понимаю, однако ничего нового вы мне не сказали. Зависть — одна из величайших человеческих слабостей.

— Вы правы. Именно поэтому мне и требуются ваши услуги. Доверие, которое внушает мне ваше мастерство и такт, побудило меня обратиться именно к вам.

— Я весь превратился в слух.

— Конечно, я давно привык к козням врагов, на этот раз мой враг, вопреки здравому смыслу, решил со мной судиться. Так вот, я хочу нащупать его слабые места, чтобы иметь против него оружие на тот случай, если он начнет плести против меня интриги, желая моей гибели.