Чуфо Йоренс - Я подарю тебе землю

В слабом свете из окошка капитан смог рассмотреть двух женщин. Судя по выражению лица компаньонки, она еще не опомнилась от страха после пережитого, но графиня, хотя явно страдала от морской болезни, выглядела спокойной.

— Когда мы прибудем в Барселону, я щедро отблагодарю вас, капитан, — приветливо произнесла Альмодис. — Ваш опыт и самообладание, проявленные в таких тяжких условиях, достойны награды.

— Сеньора, это долг любого моряка, — ответил капитан. — Я не сделал ничего особенного.

— Вы же сами знаете, что порой это весьма непросто, далеко не каждый на это способен.

— Вы переоцениваете меня, сеньора. Мне хорошо известно, кто доверил вас моим заботам, и нет ничего страшнее, чем разочаровать этого человека.

— Скажите, капитан, как там мои люди?

— Нам всем пришлось несладко. Одно дело мы, моряки, а тем, кто не привык к качке, пришлось совсем худо. Но должен сказать, ваши стражники проявили недюжинное мужество.

— Прошу вас, капитан, позовите Дельфина и шевалье Жильбера д'Эструка.

— Одну минуту, сеньора. Если вам больше ничего не нужно, я надеюсь, этой ночью вы сможете отдохнуть. А завтра, даст Бог, мы прибудем в Барселону.

Донья Лионор, компаньонка Альмодис, так и не перестала дрожать, когда капитан снова постучал в дверь.

— Войдите, — откликнулась Альмодис.

Перед ней предстал бледный как смерть Жильбер д'Эструк, сжимающий в руке берет.

— Ваш секретарь просит его извинить: он в таком состоянии, что просто не может встать с койки, и я его понимаю. Мои ребята тоже лежат в лежку после этой болтанки. Что до меня, то сколько я ни ходил в море — никогда не попадал в такую передрягу. Удивлен сеньора, что вы так прекрасно держитесь.

— Сеньор д'Эструк, в моем положении меня куда больше качки больше беспокоят другие проблемы.

И тут над палубой разнесся звонкий голос впередсмотрящего:

— Справа по борту корабль!

Рыцарь бросился к кормовому окну, чтобы посмотреть, что происходит на на палубе, и по всему кораблю разнесся зычный голос второго помощника:

— К оружию!

Неслышно подобравшись со стороны берега, из тумана медленно выплывали две шлюпки с обернутыми мешковиной веслами, чтобы не было слышно плеска, в каждой шлюпке сидело по десятку вооруженных до зубов мужчин, их вид не предвещал ничего хорошего.

Жильбер д’Эструк тут же понял, какая опасность угрожает его сеньоре.

— Графиня, не теряйте времени! Забирайтесь обратно в сундук и не высовывайте оттуда носа, пока опасность не минует или пока нас всех не убьют.

— Сеньора, сделайте то, о чем просит капитан, и позвольте мне надеть ваше платье, — вмешалась бледная как смерть Лионор. Пусть они примут меня за вас, тогда мы сможем выиграть время.

Альмодис повернулась к компаньонке с благодарной улыбкой.

— Благодарю, вы подсказали отличную идею. Сеньор, дайте мне кинжал и проводите меня к вашим людям.

— Сеньора, вы ставите меня в тупик, мне приказано...

— Теперь, сеньор, приказывать буду я! И не мешкайте, время не ждёт! Дайте мне кинжал, ступайте на палубу и готовьтесь к обороне.

Жильбер д'Эструк, отстегнул кинжал, закрепил его на поясе графини и вышел. Рыцари, уже успевшие прийти в себя после шторма, ожидали у двери каюты. Бернат де Гурб, Герау де Кабрера, Перельо Алемани, Гийем де Мунтаньола и Гийем д'Оло стояли с обнаженными мечами, готовые по первому слову отдать жизнь за графиню.

Матросы вооружались, чем только могли — хватали железные крючья, кинжалы, багры, в общем, что попадалось под руку. Едва женщины остались одни, Альмодис тут же приказала компаньонке:

— Надень мое лучшее платье и спрячься в глубине каюты! Скорее!

На палубе стоял страшный шум. Нападавшие карабкались на борта галеры, цепляясь абордажными крючьями. Альмодис наблюдала за происходящим через окошко в двери каюты. Люди Жильбера д'Эструка сражались как одержимые. Вскоре она разглядела того, кто командовал шайкой разбойников. Это был классический образец пирата, точнее сказать, бандита, поскольку нападающие пришли с берега, а вовсе не с другого корабля.

В одной руке он сжимал мавританский ятаган, в другой — джамбию. Глаз его пересекала повязка, голова повязана красным платком. Бой кипел по всей палубе с переменным успехом. Однако вскоре Жильбера д'Эструка и его рыцарей оттеснили к самым дверям кормовой каюты, которую они готовы были защищать до последнего вздоха, прекрасно понимая, что, если Альмодис попадет в руки бандитов, корабль и его команда будут обречены. Увидев, что главарь пробился к дверям каюты и вот-вот ворвется внутрь, Альмодис объявила Лионор:

— Я открою дверь и буду защищаться. Это все же меньшее из зол... И не бойся, я не брошу тебя одну.

С этими словами графиня отодвинула засов, подняла крышку сундука и забралась внутрь, наблюдая через решетку отдушины происходящее в каюте. А туда уже влетел бандит с ятаганом в руке. При виде богато одетой женщины на его изуродованном лице проступила улыбка. За эту даму можно будет получить неплохой выкуп, а заодно и порезвиться с нею.

Закрыв за собой дверь, разбойник убрал кинжал в ножны, бросил саблю на койку и бросился к перепуганной даме, решившей, что пришел ее последний час. Когда он уже собирался разорвать блио на бедной донье Лионор, лицо пирата вдруг побледнело. Альмодис воспользовалась шумом, выбралась из сундука и вонзила кинжал Жильбера д'Эструка меж лопаток пирата. Тот повалился на пол, вцепившись в одежду доньи Лионор и увлекая ее за собой.

— Лионор, сейчас не время падать в обморок, — затормошила ее Альмодис. — Вставай и подай мне абордажную саблю, она у тебя за спиной.

Вконец перепуганная женщина не могла понять, что взбрело в голову ее госпоже.

— Но, сеньора, что вы собираетесь делать?

— Воспользоваться преимуществом, которое нам подарила судьба. Давай ее сюда! Время дорого!

Перепуганная дуэнья схватила огромную саблю и протянула ее своей сеньоре.

Страшный удар обрушился на шею пирата, и отсеченная голова покатилась по палубе. Кровь залила каюту, забрызгав одежду компаньонки.

Битва была жестокой, но ни той, ни другой стороне не удавалось взять верх. Схватки шли по всей палубе. Внезапно Жильбер д'Эструк с удивлением увидел, как графиня Альмодис поднимается по трапу из каюты, держа за волосы окровавленную голову пиратского капитана. Добравшись до верхней ступеньки, она облокотилась на перила. В свете пылающих факелов она казалась подлинным порождением ада. Высоко подняв на вытянутой руке свой кровавый трофей, она крикнула:

— Смотрите, глупцы, что случается с теми, кто посмеет поднять руку на графиню Барселонскую!

На палубе установилась мертвая тишина, а в следующий миг воздух взорвался ликующими криками победителей, нападавшие же при виде головы своего главаря с воплями ужаса попрыгали в море. Тех, кто не успел броситься в море и не лежал мертвым на палубе, взяли в плен и заперли в трюме. Затем перевязали раненых, оказав им посильную помощь. После этого начали понемногу чинить такелаж и заменять порванные паруса. Чтобы привести в порядок потрепанный корабль, понадобился целый день. Лишь на следующее утро капитан приказал взять курс на Барселону. В сумерках, когда впереди уже замаячили стены города, Жильбер д'Эструк, стоя на носу корабля, признался одному из своих отважных товарищей, Гийему д'Оло, у которого после сражения были перевязаны голова и рука.