Владимир Птах - Подарок из Египта

Насвистывая веселую песенку, он с беспечным видом поднялся к Юлии в комнату. Перед этим он шепнул своим гладиаторам, чтобы они без лишнего шума заточили в подвале германцев, приставленных следить за Юлией. С ними Квинт намеревался поговорить по-другому. О Фотиде он тоже не забыл и распорядил-ся схватить и ее.

В тот момент, когда Квинт вошел в комнату жены, Юлия сидела перед большим зеркалом на трехногом стульчике. Фотида стояла сзади и приводила в поря-док прическу госпожи. После любви с Гермархом прическа Юлии заметно растре-палась, и теперь Фотида старательно поправляла ее локоны.

Юлия чуть обернулась, чтобы глянуть, кто к ней вошел, и вновь выпрямилась, потому что прекрасно видела Квинта в зеркале.

— Ты куда-то собираешся? — спросил ее Квинт как ни в чем не бывало.

— Нет, я только что пришла из храма, — ответила Юлия, — замаливала там твои грехи перед Кибелой.

Она произнесла это укоризненным тоном, словно напоминая мужу о его утреней выходке.

— Лучше бы ты свои грехи замаливала, — сказал Квинт оскалясь.

— А мне нечего замаливать, — ответила Юлия сухо, — я богиню не оскорбляла. А ты почему так рано вернулся? — спросила она, всматриваясь в напряженное лицо мужа.

— Я друзей в бане встретил, — весьма искусно врал Квинт, — хочу с ними сей-час пообедать.

— А, вон оно что, — Юлия перевела взгляд на свое отражение, — опять будете пьянствовать до утра?

Квинт ничего на это не ответил, повернулся к Фотиде и сказал ей:

— Сбегай-ка вниз, позови сюда Гавра, он в атриуме.

— Что, больше некого послать? — произнесла Юлия недовольно, — ты что, не видишь, она прическу мне делает.

— Ничего, она сейчас вернется, — сказал Квинт, и когда Фотида ушла к поджидавшим ее внизу гладиаторам, он с кривой улыбкой подступился к Юлии.

— Пойдем, по-сидишь с нами, — предложил он ей, — все равно тебе делать нечего.

Юлию насторожило это приглашение.

— Нет. Ты же знаешь, я не люблю ваши пирушки, — отказалась она.

— Пойдем, не упрямься, — настаивал Квинт, — там есть твои знакомые, они спрашивали о тебе.

— Мои знакомые? — удивилась Юлия, — и кто же?

— Разные. Гней Руф пришел…

— Ну, это больше твой знакомый, чем мой. Я его почти не знаю. А кто еще? — по-интересовалась Юлия.

— Еще пришел Гермарх, — сочинял Квинт на ходу, — ему не терпится с то-бой повидаться.

Произнося эти слова, Квинт внимательно следил за реакцией Юлии. От него не ускользнула внезапная перемена в ее лице. И действительно, эта неожиданная новость поразила Юлию как громом. Она испуганно посмотрела на Квинта в зеркале. Их взгляды встретились. «Вот ты и попалась», — мелькнуло в голове у Квинта.

— Какой еще Гермарх? — проговорила она дрогнувшим голосом.

— Как какой, твой приятель. Ты разве его не знаешь?

— Первый раз о нем слышу, — отпиралась Юлия, с трудом овладевая собой.

— Странно, а он уверял меня, что давно тебя знает и столько о тебе понарассказывал, — усмехнулся Квинт, словно припоминая забавные рассказы Гермарха.

— Мне, Квинт, надоели твои дурацкие шуточки, — раздраженно произнесла Юлия. — Я же тебе сказала, что не знаю никакого Гермарха.

— Какие еще шуточки! — воскликнул Квинт, — да он там внизу, пойдем, ты сама на него глянешь. — Квинт взял ее за руку и потянул к выходу.

— Отстань от меня! — вырвала она свою руку, — говорят тебе, я не знаю никакого Гермарха. А на твою пьянь я смотреть не собираюсь!

— А чего ты так вдруг всполошилась? Ты его что, боишься?

Но Юлия не отвечала. Она делала вид, что занята румянами, давая этим понять Квинту, что разговаривать с ним больше не собирается.

Это взбесило Квинта. Гнев опять овладел им, и он уже не мог его сдерживать.

— Хватит морду мазать! — заорал он на нее и опрокинул ногой столик с ее мазями и румянами, — отвечай, когда тебя спрашивают!

— Ты что, рехнулся! — закричала она в свою очередь на мужа, вскакивая со стула, — ненормальный! Иди сначала проспись, а потом я буду с тобой разговари-вать!

— Это ты, тварь, сейчас у меня проспишься! Что, гладиаторы надоели, так теперь тебя на атлетов потянуло? — наступал на нее Квинт, — Хватит! Нагулялась! Можешь распрощаться с Римом. Завтра поедешь в имение, среди мулов будешь искать себе атлетов, сука! — И Квинт вышел из комнаты, громко хлопнув дверью.

— Вот же ублюдок, — проговорила Юлия в сердцах, — плебейское отродье. Тебе только баранов пасти, а не в сенате заседать.

И она в гневе пнула ногой перевернутый столик. Правда, в глубине души ее радовала ярость Квинта. Наконец-то он почувствовал то, что чувствовала Юлия уже много раз, когда Квинт у нее на глазах уводил к себе в спальню молодень-ких рабынь, а потом, не смущаясь, похвалялся своими подвигами перед собутыль-никами.

Юлию особо не пугали угрозы Квинта. Ей было лишь досадно, что так быстро закончились её амурные похождения. Еще она жутко злилась на Гермарха. Неужели этот подонок действительно смог ее выдать? Если Квинт притащит его сейчас к ней в ком-нату, думала Юлия, то это будет довольно неприятная встреча. Юлия была готова отдать что угодно, лишь бы избежать этой встречи. Она еще не знала, что весь этот разговор о гостях был не что иное, как уловка Квинта. Когда попозже Юлия об этом узнает, то вновь разозлится, но уже на себя, за то, что так легко дала себя обвести и так быстро купилась на эту хитрость мужа.

А Квинт времени зря не терял. Из комнаты Юлии он прямиком направился в свою спальню. Он хотел проверить, все ли его вещи на месте. У него из головы не выходили слова Темизона о том, что Юлия воровала одежду и украшения для своего любовника. Он просто не представлял себе, что он с ней сделает, если чего-то сейчас не досчитается в своих сундуках. Его коробило от одной только мысли, что какое-то мурло красуется теперь перед шлюхами в его накидках.

Квинт позвал с собой Метродора — своего главного спальника. У Метродора были ключи от сундуков Квинта, и он отвечал за их сохранность. Квинт приказал ему отпирать сундуки, чтобы проверить, все ли на месте. На вопросы спальника, чем вызвана такая спешка, Квинт лишь прорычал, что он скоро все узнает.

Безумные глаза Квинта не на шутку перепугали Метродора. Ведь он кое-что временами уводил из сундуков хозяина. У Квинта было валом разной одежды, и о многих своих покупках он уже давным-давно позабыл. Эти-то залежавшиеся ве-щички Метродор и брал себе. Он и подумать не мог, что хозяин когда-либо вспо-мнит о них. Теперь Метродор проклял свою алчность и с волнением открыл два сундука. Он вслух стал пересчитывать плащи и накидки.

— Здесь все на месте, — сказал он, углубившись в первый сундук до самого дна.

— А ты не врешь? — зашипел на него Квинт, устремляя проницательный взор на Метродора.