Юрий Лиманов - Пять лет спустя или вторая любовь д'Артаньяна (СИ)

— Ты это к чему?

— Мсье Арамис очень умный человек.

Д'Артаньян промолчал.

— Свадьба назначена на завтра, мой лейтенант, рано утром, в дворцовой церкви. Будет только узкий круг…

Д'Артаньян опять промолчал, потом спросил:

— Ты, наверное, устал?

— Пять часов в седле, мой лейтенант, — уклончиво ответил кадет.

— Спасибо, кадет. Можешь идти…

Сменившись с дежурства, д'Артаньян взял в трактире пару бутылок любимого бордосского, поднялся к себе, заперся, чтобы никто его не беспокоил, налил полную кружку и понял, что пить ему не хочется.

Перед глазами стояла мокрая от слез и дождя Марго и повторяла прерывистым, слабым голосом, что он ее единственный друг.

Друг…

Он готов был поклясться, что в первые дни девушка потянулась к нему совсем не как к другу, и что даже когда король стал оказывать ей очевидные знаки внимания, она продолжала тянуться к нему, бедному мушкетеру.

Людовик просто совратил ее, пользуясь тем, что он король, а она воспитана в монастыре в глубочайшем почтении к священной персоне монарха.

От этих мыслей и от чувства полного, безысходного бессилия кружилась голова, поднималась ярость, и закипала кровь.

И не с кем было посоветоваться.

Он — ее единственный друг. А у него друзей не осталось.

Вернее, они есть, но где они?

Благородный Атос, мудрый и утонченный Арамис, беззаветно храбрый Портос…

Ранним утром, когда весеннее солнце еще не поднялось над горизонтом, он растолкал Планше, уснувшего на лестнице перед дверью, и велел бежать в кордегардию и седлать коней.

Решения не было.

Он просто хотел взглянуть ей в глаза…

Взглянуть и уехать…

Пустынная дорога покорно ложилась под копыта отдохнувших коней. Мрачный, невыспавшийся Планше, что-то почуявший, молча скакал сзади, не пытаясь заговаривать с господином.

В голове не было никаких мыслей.

И вдруг на пустынную дорогу выскочила женщина, замахала руками. К ее животу широкой пестрой шалью был привязан крохотный ребенок.

“Цыганка”, — подумал д'Артаньян, и ему вспомнилось, как гадала когда-то королю похожая на ведьму старуха на пути в Венсен.

— Ваша милость! Ваша милость! Помогите!

Чуть в стороне, за кустами, обступившими дорогу, громыхнул выстрел.

— Убивают, ваша милость…

Звери, нелюди… Серьги с ушами рвут!

На дорогу выскочил здоровенный детина с кривой саблей в руке и застыл, увидев двух всадников.

Д'Артаньян выхватил шпагу. Бандит попятился, мушкетер настиг его и хладнокровно отбив широкий кривой клинок, вогнал шпагу в основание шеи.

— Планше, пистолеты! — крикнул он, направляя коня в кусты.

За кустами ему открылось ужасное зрелище. Трое бандитов рылись в убогом скарбе цыган, на земле лежал в луже крови молодой парень, рядом корчился старик, зажимая живот обеими руками. Под кибиткой сидела, раскачиваясь, старя цыганка. Лейтенанту даже показалось, что это та самая гадалка, что когда-то предсказала королю рождение ребенка. На руках у нее лежало окровавленное детское тельце.

Ярость помутила разум.

Три смертельных удара обрушились на троих грабителей с такой неожиданностью и быстротой, что они не успели даже обернуться к атаковавшему их мушкетеру.

И тут прогремел выстрел.

Д'Артаньян пошатнулся, Планше дико вскрикнул и выстрелил в ответ.

Мушкетер медленно сползал с седла, с изумлением глядя, как у него стремительно расплывается пятно крови на правом предплечье. Ухватился за луку седла, но не удержался и упал на землю, потеряв сознание.

Первое, что он увидел, придя в себя, усатое лицо старой цыганки, склонившейся над ним. Чуть в стороне он различил и Планше. На его лице сменялись последовательно обеспокоенность, надежда и безмерная радость. Правая рука, перевязанная чем-то белым — лейтенант не смог бы поклясться, что чистым, — не болела. Он осторожно пошевелил ею.

— Я извлекла пулю, — ворчливо сказала старуха. — Через день ты сможешь сесть в седло.

— Ты спас наш табор. Мы твои вечные должники, господин, — произнес молодой, певучий голос, и перед ним появилась та самая цыганка, что выбежала на дорогу.

Лейтенант взглянул на солнце — оно стояло в зените. Он провалялся без сознания почти полдня…

— Планше, коня! — приказал он слабым, но непреклонным голосом.

— Вы с ума сошли, господин! — всплеснула руками молодая цыганка, отчего ребенок, привязанный к ее животу, проснулся и заплакал.

— Неужели я должен повторять два раза, Планше? — спросил лейтенант, поднимаясь с земли.

— Подай ему коня, Планше, — сказала старуха. — Он думает, что может оседлать судьбу.

Солнце поднялось над парковыми деревьями, и тени стали резкими, длинными. Звонили колокола, и потревоженные вороны кружились над своими гнездами.

Блестящая толпа придворных в белых, сверкающих золотым и серебряным шитьем праздничных одеждах высыпала на мраморную лестницу, ведущую из замка в парк.

Д'Артаньян застыл на самой нижней ступени, опираясь, как на трость, на обнаженную шпагу, вглядываясь в лица столпившихся на лестнице.

От слабости его орлиное зрение изменило ему, и он с трудом различал лица придворных. Де Тревиль, маршал д'Эстре, граф Коменж, король, незаметный в толпе дворян…

А вот и Марго. На ней белое негнущееся платье из дорогой тафты, вуаль до пят и флер д'оранж. Под руку ее держит высокий, представительный мужчина, смутно знакомый д'Артаньяну по многочисленным приeмам в Лувре. Молодожен… Новоиспеченный маркиз…

И в этот момент Маргарита заметила мушкетера, пошатнулась, хотела что-то сказать, ухватилась рукой за плечо стоящего рядом де Тревилля и упала, потеряв сознание.

Д'Артаньян повернулся и пошел прочь, деревянно переставляя ноги.

Никогда он не был так одинок. Пройдет еще целых пятнадцать лет, прежде чем он, по воле Александра Дюма, соединится с друзьями…

— Мсье лейтенант! Мсье д'Артаньян! — услыхал он за спиной юношеский голос.

Он оглянулся.

Про мраморным ступеням к нему спускался кадет де Сен Совер. На вершине лестницы уже никого не было.

— Мой Лейтенант! — воскликнул кадет, поравнявшись с д'Артаньяном. — Его величество король приказал мне передать, что он желает видеть вас завтра в Лувре после смены караула.

— Приказ короля закон для меня, кадет.

— Скажу по секрету — кадет заговорщицки подмигнул, — он хочет сообщить вам, что посылает вас к шведскому королю Густаву-Адольфу в качестве своего envoy. [18]

— Я могу только повторить, что приказ короля для меня закон, — сказал мушкетер, а про себя добавил: даже самый жестокий приказ…

Конец

2000 — 2005 Москва — Париж — Колленьо

Лиманов Юрий Леонидович

Телефон в Москве: (499) 978-50-77

Телефон в Турине: 011 40 555 60

notes

Примечания