Марта Таро - Эхо чужих грехов

«Рано торжествовать, – все же одёрнул себя Щеглов, – нужно найти вход в тайник».

Но это уже не составило труда: перегородка просто сдвинулась в сторону, как только поручик вывинтил найденный в углу фальшивый плинтус. Щеглов протиснулся в тайник. Длинная, как кишка, ниша была полутёмной, но всё же света оказалось достаточно, чтобы разглядеть целый арсенал из сабель, кинжалов и пистолетов, развешанных по стенам, и плоский столик-консоль в дальнем углу.

Щеглов проверил содержимое ящиков. В верхнем он обнаружил алый шёлковый мешок, набитый какой-то травой, и склянку с белым порошком, а выдвинув нижний ящик, остолбенел: на выложенном чистой тряпицей дне лежали драгоценности. Кольца, серьги и браслеты слабо поблескивали в полумраке тайника. Центральное место в этой выкладке занимало широкое рубиновое ожерелье. Щеглов не верил собственной удаче – он не сомневался, что нашёл драгоценности, пропавшие с места убийства графа Михаила.

Теперь поручик знал человека, стрелявшего с крыши мельницы в спину князю Алексею, это был француз-ресторатор. Да и причина покушения больше не являлась тайной. Черкасского хотели убить из-за того, что он женился на наследнице Бельских.

Раз князь Черкасский попросил отвезти бумаги в южнорусскую губернию, пришлось Штерну собираться в дорогу. Добравшись до места, Иван Иванович не стал устраиваться в гостиницу, а поспешил в канцелярию к генерал-губернатору. Ромодановский сразу же принял Штерна. В кабинете кроме самого князя присутствовал ещё один человек – молодой (лет двадцати пяти) остроглазый шатен. Генерал-губернатор представил его поверенному как своего личного помощника Щеглова.

Штерн расстегнул портфель и достал дневник покойного князя Бельского с вложенным в него письмом адвоката, протянул старую тетрадь Ромодановскому и сообщил:

– Ваше высокопревосходительство, по поручению князя Алексея передаю вам дневник и письмо, подтверждающие мошенничество в претензиях на наследство Бельских со стороны князя Василия и его жены-француженки.

Ромодановский даже смотреть не стал – вернул всё обратно и, поймав изумлённый взгляд Штерна, объяснил:

– Это мы с вами, сударь, в спокойной обстановке посмотрим, а теперь у нас земля под ногами горит. Вас нам сам Бог послал. Помогите!

Если бы тёртый-перетёртый Штерн вообще мог растеряться, то это оказался как раз тот самый случай. Поверенный не понимал, о чём идёт речь, и чувствовал себя неловко, но привычка «держать лицо» выручила Штерна и на сей раз. Он с любезной улыбкой кивнул генерал-губернатору, ожидая, что последует дальше.

– Иван Иванович, – вступил в разговор помощник Ромодановского. – Вы ведь являлись поверенным покойного графа Бельского и членов его семьи?

– Не совсем так, – возразил Штерн. – При жизни графа супруге и его детям поверенный не требовался, но сейчас я представляю интересы наследницы семьи – Екатерины Павловны, ставшей в замужестве княгиней Черкасской.

– Да-да, вы правы, благодарю за уточнение, – с готовностью согласился Щеглов и добавил: – Я хочу сказать, что вы, возможно, могли бы опознать драгоценности Бельских. Вещи дорогие и явно новые.

– По поручению Михаила Бельского мне приходилось оплачивать его покупки, – осторожно заметил Штерн.

– Вот и славно, – обрадовался генерал-губернатор и распорядился: – Тащи найденное, Петруша.

Щеглов вышел, а его начальник рассказал поверенному о том, что дала слежка за молодой супругой князя Василия Черкасского и чем всё закончилось.

– Так что у нас есть французский шпион, которого мы подозреваем в убийстве Михаила Бельского и его любовницы, а также в покушении на князя Алексея.

С деревянным ящиком в руках вернулся Щеглов, за ним вошёл молодой чиновник с пером и стопкой бумаги. «Писарь, – сообразил Штерн, – под протокол вопросы задавать будут…» Так оно и получилось.

– Иван Иванович, когда мы сделали обыск в ресторане, там, в тайнике, лежали драгоценности. Я хочу, чтобы вы их сейчас осмотрели и сказали, видели эти вещи когда-нибудь или нет.

Штерн оглядел разложенные на куске ткани кольца, серьги и браслеты, а потом взял в руки рубиновое колье. Сомнений не осталось – в ящике лежали драгоценности, оплаченные самим Иваном Ивановичем прошлой весной. Все ждали вердикта, и поверенный заявил:

– Здесь находятся вещи, принадлежавшие убитой подруге графа Михаила Павловича Бельского и ему самому.

– Спасибо, я в этом и не сомневался, – обрадовался князь Ромодановский и встал. – Иван Иванович, прошу вас присутствовать на очной ставке, мы проведём её здесь завтра в полдень.

Штерну оставалось лишь откланяться. Провожать его пошёл Щеглов. В коридоре тот придержал поверенного за локоть и спросил:

– Иван Иванович, а вы в Бельцы не собираетесь?

– Как раз туда я и еду, – отозвался заинтригованный Штерн.

– Возьмите меня с собой, – обрадовался поручик. – Неловко обыск в имении князя Алексея делать, а так я в вашем присутствии просто осмотрю комнату сбежавшей мадам Леже.

– Пожалуйста, я к вашим услугам, – согласился Штерн. Он пригласил Щеглова в свой экипаж, и они отправились.

В Бельцы приехали уже затемно. Вышедший навстречу гостям дворецкий очень обрадовался Штерну и, провожая поверенного в дом, взахлёб рассказывал о случившихся несчастьях:

– Ваше превосходительство, всё началось с того вечера, когда хозяйская родня – дядя с женой – приехали. Они беседовали с князем в гостиной, а потом хозяин дядю вместе с его француженкой выгнал. Я в вестибюле стоял, когда гости выходили. Тогда мадам Леже побежала за ними и у кареты о чём-то с женщиной шепталась. А утром, как только наш князь уехал, так мадам сразу в город отправилась, для шитья закупаться. И стала она каждый божий день ездить, коней гонять. Как она на третий день снова поехала, я уж ей и сказал, что не дело лошадям такие концы делать, а мадам на меня накричала, заткнуться велела.

Поверенный и Щеглов вошли в гостиную, а дворецкий всё продолжал жаловаться.

– Погодите, – остановил его Штерн, – давайте, я стану задавать вопросы, а вы будете отвечать. Хорошо?

– Конечно, ваше превосходительство, как скажете…

– Вот и отлично! Я уже знаю, что мадам Леже исчезла. Кто-нибудь осматривал её комнаты?

– Нет, наши не входили: я сам двери на ключ запер. А из полиции городовые приезжали, только спросили мадам Леже, а как узнали, что она сбежала, так поворотились и уехали обратно.

– Ведите нас в её комнаты, – велел Штерн.

Дворецкий провёл гостей на третий этаж. Там располагались помещения прислуги и бельевые кладовые. Мадам Леже занимала лучшие комнаты: большую спальню с примыкающей к ней светлой квадратной горницей, которую использовали для шитья. Штерн открыл шкафы. Они были полны одежды.