Марта Таро - Эхо чужих грехов

– Дядя, не спешите, мы сможем договориться: вам нужны деньги, я могу их дать, – заговорил Алексей. Он тянул время, надеясь, что Николай оценит ситуацию и поможет.

– Я больше не верю обещаниям! Моя собственная жена, стоя перед алтарём, тоже обещала повиноваться мне, а сама обманула и предала: оставила наследство этим никчёмным идиотам, своим сыновьям. Я уже всё продумал – ты застрелишь свою супругу из ревности, а потом, обезумев от горя, покончишь с собой, а я стану опекуном вашего маленького сына. Дети – такие слабые создания, умирают очень часто. И тогда я заберу всё, и ни с какими французскими шлюхами мне не придётся делиться, – заявил князь Василий с блаженной улыбкой, эта ухмылка стала ещё шире, когда он предложил: – Если хотите, можете попрощаться.

Этому мерзавцу доставляли радость мучения других, но сейчас это оказалось кстати – князь Василий постарается растянуть удовольствие и не выстрелит сразу.

Бледный как смерть Николай, стоя в дверях гостиной, вдруг поднял вверх руку и резко опустил её. Алексей моргнул. Николай кинулся вперёд и ударил своего отца под колени. Потеряв равновесие, князь Василий упал. В один прыжок Алексей очутился рядом и вырвал у него оба пистолета. Распростёртый на ковре преступник лежал с закрытыми глазами – скорее всего, он ударился головой и потерял сознание.

– Дядю нужно передать полиции, – сказал Алексей и с сомнением глянул на Николая, не зная, что тот ответит. В конце концов, сейчас решалась судьба его отца.

Кузен рухнул в кресло и схватился за голову. Внезапно преступник вскочил на ноги и стремглав бросился из комнаты. Алексей кинулся за ним, но драгоценные мгновения были упущены – стук каблуков убийцы раздавался уже в вестибюле. Оставшиеся в гостиной Николай и Катя переглянулись и вдруг услышали крик и глухой звук падения. Они выбежали в вестибюль. Князь Василий лежал на мраморных ступеньках лестницы, над ним склонились Алексей и дворецкий. Из-под головы преступника растекалась густая и до жути яркая на белом мраморе кровь. Князь Василий ещё дышал, но глаза его уже закатились.

– Ваша светлость, этот господин бежал так быстро, а мрамор ведь скользкий, я крикнул ему, чтобы предупредить, но, наверное, он меня не услышал, – лепетал перепуганный дворецкий. – По мрамору нельзя бегать, это все знают. Я кричал! Это не моя вина…

– Конечно, вашей вины здесь нет, это несчастный случай. Вызывайте скорее врача, – приказал Алексей.

Доктор прибыл минут через двадцать. Он осмотрел пострадавшего и сообщил, что раздроблена затылочная часть черепа, но можно попробовать провести операцию.

– Если бы пострадавший был моложе, я бы гарантировал успех, но он – старик, может и не выдержать, – пояснил доктор, переводя взгляд с Алексея на Николая. – Кто ближайший родственник этого человека? Кто даст разрешение на проведение операции?

– Я – его сын, – объявил Николай и спросил: – Что будет, если не сделать операции?

– Он умрёт, не приходя в сознание. Может, это случится через минуту, а может, и через несколько дней. Операция хотя бы даст надежду.

– Хорошо, я согласен. Что подписать?

– Нужно перевезти пострадавшего в больницу, пока я буду готовить его к операции, вы подпишете бумаги.

Из медицинской кареты принесли носилки. Черкасские положили на них князя Василия.

– Доктор, мы с братом поедем за вами. Дворецкий знает, куда ехать, он покажет дорогу, – объявил Алексей, проследив, чтобы носилки установили в карете.

Доктор кивнул в знак согласия, захлопнул дверцу, и карета тронулась.

Алексей вернулся к жене. Катя побледнела до синевы и вновь задрожала. В её глазах плескался ужас. Конечно, жену нельзя было оставлять в таком состоянии, но не брать же её с собой. Алексей мягко сказал:

– Дорогая, пожалуйста, подожди нашего возвращения в моей комнате. Или ты хочешь лечь?

– Нет, я пойду к тебе… – откликнулась Катя.

Она повернулась и медленно зашагала по ступеням. Алексей с сомнением посмотрел ей вслед, но оставить Ника одного тоже не мог. Приходилось выбирать из двух зол меньшее.

Кучер подогнал коляску, и через десять минут Черкасские прибыли в больницу. Носилки уже занесли в операционную. Молодой помощник доктора подал родственникам больного лист с текстом разрешения на операцию. Николай подписал бумагу, поставил число и, глядя на дату, вдруг вспомнил, что сегодня – день рождения бабушки. В этом была какая-то мистика. Неужели Анастасия Илларионовна сама вершила правосудие? Николай с ужасом понял, что его отец не выживет.

Два часа просидели Черкасские в приёмной до окончания операции, наконец появившийся доктор сообщил, что всё прошло успешно, и сейчас можно ехать домой.

Дом встретил кузенов тишиной: слуги давно спали. Алексей захватил в буфете графин с бренди и бокалы, а потом повёл Николая в свою комнату. Катя сидела у окна.

– Операция прошла успешно, – успокоил жену Алексей. Он обнял Катю и предложил: – Нам всем нужно выпить.

Разлив бренди по бокалам, протянул один Кате, другой – Николаю, третий пригубил сам.

– Ник, я хочу, чтобы ты знал: в моём отношении к тебе и твоему брату ничего не изменилось, ты – мой любимый кузен, и так будет всегда, – твёрдо сказал Алексей. Он надеялся приободрить бледного и измученного Николая, ведь на того было страшно смотреть. – Дядя, скорее всего, сошёл с ума, он не осознавал всего ужаса того, что творил.

Отчаяние вырвало у Николая тихий стон. Глазами затравленного зверя посмотрел он на Алексея и тихо сказал:

– Ты не понимаешь – ведь если отец безумен, значит, безумцами можем оказаться и я, и брат. Нам нельзя жениться и заводить детей. – На последней фразе голос кузена треснул: – Простите, мне нужно побыть одному. Встретимся завтра.

Николай поклонился и вышел за дверь.

– Какой ужас! – воскликнула Катя и, вспомнив сцену в гостиной, всхлипнула: – Ты мог погибнуть!

Плечи её затряслись от рыданий. Алексей бросился к жене, обнял.

– Не плачь, моя радость, всё уже позади! Дядя никому больше не причинит зла, – обещал Черкасский, нежно поглаживая затылок Кати и целуя её заплаканные глаза. Слезинки, катившиеся по её щекам, сделали губы Алексея солёными. Волна нежности затопила сердце, вырвав признание: – Ты даже не представляешь, как я люблю тебя. Пожалуйста, пообещай, что больше не уедешь.

– Я обещаю, – всхлипнула Катя и… улыбнулась.

– Счастье моё!

Черкасский поцеловал жену, её губы раскрылись, и, (о чудо!) тёплый язычок нежно провёл по губе Алексея. Страсть вскипела в его жилах, руки жадно заскользили по шёлку Катиного платья.

– Ты даже не понимаешь, как хороша, – словно в бреду, повторял Алексей между поцелуями, – я не могу тобою насытиться…

Страсть зажгла и Катину кровь. Сегодня, перед лицом смерти, её сердце сделало выбор. Она хотела быть с мужем. Полностью, до конца. И стало совсем не важно, что там случилось меж ними раньше.