Худайберды Тухтабаев - Золотой выкуп
- Название:Золотой выкуп
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Молодая гвардия
- Год:1986
- Город:Москва
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Худайберды Тухтабаев - Золотой выкуп краткое содержание
Золотой выкуп - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
— Таким образом, Намазбай, не назовете ли имена людей, которые участвовали вместе с вами в угоне коней? — в который раз уже спрашивает Мирзо Кабул.
Намаз сидит на коленях, по обычаю положив на них руки. Следы ударов плетью на его лице и лбу вспухли, воспалились. Рубцы причиняют Намазу невыносимую боль при каждом движении, мешают говорить…
Вчера его опять били. Утром приходила Улугой с сынишкой и, так и не получив разрешения на свидание, оставила принесенную для Намаза еду тюремщикам. «Бедная сестра, ночь, наверное, не спала, пекла лепешки, чтобы принести мне горяченькими, плов готовила…» — который раз вздохнул Намаз, как вдруг дверь со скрипом отворилась, и в камеру зашел тюремщик:
— Хош, Намазбай, хорошо ли выспались?
— Да, спалось прекрасно: покойно и сладко.
Этот тюремщик в отличие от других всегда охотно говорил с Намазом, не злорадствовал, не бил прикладом, ведя на допросы.
— Молитву читали, как я учил?
— Читал, как умел.
— Правильно сделали, брат. Кто тысячу раз повторит молитву «Калиман шаходат», душа того проясняется и становится прозрачной, как родниковая вода. Человек забывает о лишениях, разлуке. Говорят, пророк Юсуф, брошенный в зиндан [31] Зиндан — темница.
, находил утешение, читая эту калиму…
На этот раз без наручников, Намаза повели в канцелярию хакима. «Странно, зачем меня ведут к хакиму?» — думал Намаз, шагая меж двух вооруженных нукеров.
В канцелярии управителя Намаза ждали Мирза Хамид, Хамдамбай и полицмейстер Михаил Грибнюк, Хамдамбай натянуто улыбался. «Может, сожалеет, что оклеветал меня? Ведь аллаху все известно не хуже, чем мне и ему, — подумалось Намазу. — А вдруг он пришел просить отпустить меня? Вдруг на него подействовала молитва «Калиман шаходат», что я всю ночь читал, и он одумался? Ах, если бы это было так, если бы тюремщик оказался прав…»
— Что стоишь как столб? — вдруг резко повернулся к нему Хамдамбай. — На колени, собачий выкормыш!
Последние слова Хамдамбая вонзились в сознание Намаза, подобно шилу, по всему телу пробежала судорога. «Как смеешь оскорблять меня, подлый клеветник?» — хотелось закричать Намазу, но он сдержал себя.
— Не стоит вам оскорблять меня, Байбува, — спокойно сказал он.
Михаил-тура с интересом разглядывал плотную, словно налитую свинцом фигуру Намаза, его широкие плечи, тугие мускулы. «В самом деле, этот парень настоящий богатырь! — думал он. — Если бы им хорошенько заняться, он бы мог потягаться с лучшими борцами мира. Жаль, что такой джигит стал преступником…»
Михаил-тура не знал, что Намаз разговаривает по-русски, поэтому допрос начал по-узбекски.
— В Каттакурганской тюрьме сидел? — показал он Намазу стопку бумаг.
«Признаваться или нет? — мелькнуло в голове Намаза. — Отпираться глупо, в бумагах, конечно, все написано. Но признаться — значит усугубить положение… Вот тебе и плоды ночных молений…»
— Да, сидел.
— За что?
— За драку.
— С кем дрался?
Намаз поначалу хотел рассказать все как было: подрался с сыновьями утарского бая, который отобрал пол-танаба чужой земли и построил на ней крупорушку. Но, оглядевшись, Намаз спохватился: ведь кто идет против бая, тот бунтовщик, а это даже хуже, чем вор или грабитель.
— С плохими людьми дрался, — коротко ответил он, не вдаваясь в подробности.
— Зачем дрался?
— Кулаки чесались.
— Ты всегда дерешься, когда у тебя кулаки чешутся?
— Да, дерусь.
— Потом из тюрьмы бежал?
— Да, бежал.
— Ты, выходит, скрываешься от закона?
— Выходит, да.
— Собачий сын! Вор! — взревел Хамдамбай. — Сам, оказывается, настоящий каторжник, бунтовщик, а еще полез защищать клеветников!
— Это вы клеветник, Байбува.
Хотя слова эти были обращены к Хамдамбаю, с места вскочил Мирза Хамид.
— Заткнись, ты!
— Это ты заткнись, шавка! Когда лают крупные собаки, шавки должны помалкивать.
— Так я для тебя шавкой стал?
— Ты хуже любой шавки.
— Тогда вот тебе, воришка, каторжник, вот! — Мирза Хамид выхватил из-за голенища плетку и стал хлестать ею Намаза куда попало. В прошлый раз он отстегал Намаза просто так, чтобы показать Хамдамбаю свое рвение. На этот раз он доказывал, что порода его гораздо выше, чем оценили.
— Вот тебе, вот!
Михаил-тура схватил его за руку:
— Довольно, прекратите!
— Не вмешивайтесь! — завопил Мирза Хамид, брызжа слюной.
— Подобные действия запрещены законом! — повысил голос Грибнюк. — Нельзя бить арестованного.
Мирза Хамид отбросил плетку в угол и нехотя сел на свое место. Но тут же снова вскочил, будто ожегшись на углях, забегал-зашагал по комнате.
— Предавали этого вора сазойи [32] Сазойи — предание позору; до революции в Средней Азии существовал обычай предания позору преступника, которого вели пешим или сажали с вымазанным сажей лицом задом наперед на осла и возили по базарной площади.
или нет? — вдруг вспомнил Хамдамбай.
— Нет, — обмяк Мирза Хамид, виновато потупившись.
— Сейчас же гоните негодяя на базар. И ускорь суд. Таких, как он, надобно в Сибири сгноить.
То ли от жгучей ненависти, всколыхнувшей все существо, то ли от побоев, то ли от горького чувства беспомощности Намаз был словно оглушен и очнулся лишь тогда, когда шесть нукеров — три спереди и три сзади — привели его на знаменитый Дахбедский базар, а глашатай Аман, шагая впереди процессии, начал кричать во все горло:
Внемлите же, слуги аллаха,
Неверным — презренье и плаха!
Слушайте! Слушайте! Слушайте!
«Неужто все это происходит наяву? О создатель, ты же хорошо знаешь, что я не вор. Зачем ты позволил им связать меня, отдал в их руки? Ты превратил меня в прах. Честь моя выброшена на помойку! Как я посмотрю теперь в глаза людям? Ведь черно мое лицо перед ними! О, Дивана-бобо! Вы говаривали, что если человек потерял деньги — он ничего не потерял; если он потерял здоровье — он много потерял, но еще не все, ну а коли потерял честь — считай, всего на свете лишился! Вот я теперь потерял все, все, что имел… Говорят, в месяце пятнадцать дней темные, пятнадцать — лунные. Лицо мое вымазали сажей, но я должен вернуть свое честное имя. Не стоит спешить на тот свет, с таким лицом не место и на том свете…»
У арестанта руки связаны, веревка тугим узлом затянута на животе. Конец веревки нукер, едущий впереди на коне, примотал к луке седла. Намаз шагает с опущенной головой, крепко зажмурив глаза. Куда тащит его веревка, туда он и идет, спотыкаясь и пошатываясь.
— Бай-бай-бай! Вы поглядите, какой здоровенный, а чем занимался, а, подлец!
— Вай, да это же Намаз-палван!
— Тоже мне, палвана нашел, конокрад он, вот кто твой «палван»!
— Коней, видать, любит малый!
— Камнями надо такого закидать, вот что!
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: