Геза Гардони - Сочинения в двух томах. Том 2. Звезды Эгера

- Денщик, - улыбнувшись, промолвил Гергей. - Дальше.

- Остальные сотнями спят вповалку - кто прямо на траве, кто на одеялах слева от костра.

- Спят?

- Как медведи.

Гергей натянул ремешок шапки под подбородок.

- Ну, ребята, двинулись! Ехать по возможности врозь, в десяти шагах друг от друга. Развернемся! Когда я выстрелю, вы тоже разом палите в них и нападайте, как волки, кричите, войте, рубите - словом, как говорится: «Бей, молодец, враг не отец!»

- Орите во всю мочь, так орите, будто нас тысяча, - добавил Пете.

Бодогфальви тоже сел на коня. Отряд, развернувшись полукругом, двинулся на восток.

Пете ехал с краю. Его издали можно было признать по трем орлиным перьям на шлеме. Он ехал рысцой, равняясь на Гергея.

Теперь отряд вел Гергей.

Некоторое время он тихо трусил вдоль кустарников и вдруг пустил коня бешеным галопом.

В ночи раздался первый дикий вопль и выстрел турка. Гергей ответил выстрелом. Тут затрещали все пистолеты, и сто всадников с криком «Руби, бей окаянных!», точно адский вихрь, налетели на спящий турецкий лагерь.

Турецкий стан ожил, наполнился треском и громом. Крики турок и венгров слились в единый бушующий ураган. Спавшие внезапно проснулись, вскочили с земли, забегали, заметались и, обезумев от ужаса, давя друг друга, ринулись в проходы между шатрами.

- Вперед! Вперед! - кричал Гергей.

- Аллах! Аллах акбар! - вопили турки.

- А, черт! - крикнул кто-то пронзительно.

- Бей собаку! - ревел где-то между шатрами Гашпар Пете.

Турки вопят, кричат венгры. Падают черные фигуры, подпрыгивают, кружатся. Свистят сабли, стучат топорики, топают, фыркают кони, с треском валятся шатры, воют собаки. Земля дрожит под ногами несущихся коней.

Гергей налетает на кучку прижавшихся друг к другу басурман, рубит их, крошит, бьет по чему попало. Сабля его не дает пощады, и падают турки, валятся перед ним, как колосья пшеницы в июне, когда по ниве скачет борзая.

- Аллах! Аллах!

- Получай, пес басурман!

Все турецкие лошади пасутся в табуне. Пытаясь спастись, турки ятаганами режут путы и вскакивают на коней.

- Ребята, за мной! - кричит Гергей.

И венгры обрушиваются на всадников. Рубят, колют и людей и коней. Звенят клинки, трещат копья.

- Аллах! Аллах!

- На тебе, пес поганый! - слышны крики и удары.

Турки в ужасе прыгают на коней. На иных - даже по два. Кто может, спасается верхом. А кому не удается вскочить на коня, удирает во тьме пешком.

Но Гергей не преследует их. Он останавливается и трубит сбор.

Венгры выскакивают к нему из-за шатров.

- Турки бегут! - кричит Гергей. - Бери, ребята, все, что можно, только не выпускайте из рук уздечки коней. Вытаскивайте головни из костров и кидайте их в шатры!

Венгры снова рассыпаются. Гергей стряхивает кровь с сабли и, чтобы очистить ее, трижды протыкает клинком полотнище шатра.

- Фу-ты! Вот мерзкая работа! - говорит, задыхаясь, Золтаи, который таким же способом вытирает свою саблю.

А турок уже и след простыл.

Гергей подзывает к себе Фюгеди.

- Пойдем, осмотрим все шатры подряд.

При тусклом свете луны не отличишь шатер старшего офицера. Шатры все разные - один круглый, другой четырехугольный. Те, что понаряднее других, заранее приготовлены для кого-нибудь из начальства, но пока что в них спали рядовые.

Гергей срывает с одного шатра флаг с конским хвостом и, увидев Криштофа, кричит:

- Ну что, мальчик, порубал?

- Двоих! - отвечает оруженосец, запыхавшись.

- Только двоих?

- Остальные убежали.

Солдаты раздобыли несколько повозок и телег. Набросали в них то, что не удалось погрузить на коней: ковры, золоченые бунчуки, блиставшие драгоценными камнями кутасы (шейное украшение коня), сбрую, сундуки с одеждой, шлемы, ружья, посуду - словом, все, что попадалось под руку. Разобрали даже несколько шатров и тоже кинули их на телеги.

Когда вернулись в крепость, уже светало.

Добо с нетерпением поджидал их на башне. Если вылазка кончится неудачно, народ в крепости падет духом. Но больше всего он беспокоился потому, что Гергей взял с собой троих старших офицеров. Однако, увидев несущегося впереди оруженосца и показавшихся вскоре на дороге нагруженных коней, повозки, телеги и самого Гергея, который уже издали размахивал бунчуком, Добо просиял от радости.

Витязи влетели в ворота. Народ приветствовал их восторженными криками.

Людей в отряде не только не убыло, а даже прибавилось: долговязый парень привел турка с кляпом во рту. Короткая синяя поддевка, желтые штаны, постолы - вот и вся одежда пленника. Тюрбан сбит с наголо выбритой головы, седые лохматые усы нависли над губами. Турок в негодовании вращал налившимися кровью глазами. Парень приволок пленника прямо к Добо и только там вытащил у него изо рта затычку, на которую ушел обрывок чалмы.

- Честь имею доложить, господин капитан: мы привели языка!

- Осел! - заревел разъяренный турецкий тигр прямо в глаза храбрецу.

Добо был не из смешливых, но тут он так весело захохотал, что у него даже слезы выступили на глазах.

- Варшани, - сказал он пленнику, - хорошо же ты изображаешь турка! - И, обернувшись к солдату, приказал: - Да развяжи его! Ведь это наш лазутчик.

- Я пытался объяснить дураку, что я венгр, - горестно оправдывался Варшани, - но только скажу слово - он сразу меня по башке, а потом даже рот заткнул. - И Варшани поднял руку, собираясь отплатить за оплеуху.

Солдат смущенно отошел в сторону.

Добо подозвал Гергея и Мекчеи, крикнул и лазутчика:

- Пойдем!

Они поднялись в построенный над внутренними воротами двухэтажный дом с башенкой и завернули в комнату приворотника.

Добо сел в плетеное кресло и знаком приказал Варшани рассказывать.

- Так вот, господин капитан, - начал лазутчик, потирая онемевшую руку. - Идет вся рать. Впереди - Ахмет-паша. На ночь остановились в Абоне. Передовые части во главе с Мэндэ-беем дошли до Маклара… Черт бы его побрал! - прибавил он изменившимся голосом.

«Черт бы его побрал!» относилось к солдату, который приволок Варшани в-крепость. Веревка оставила глубокие следы на руках, голова болела от ударов.

- Стало быть, и бей был с вами? - встрепенулся Гергей. - Вот кого надо было-поймать!

- С ним не справишься, - возразил лазутчик. - Он толст, как монастырский кабан. В нем, наверно, фунтов триста весу, если не больше.

- Как ты его назвал?

- Мэндэ. Его и пуля не берет. Беем он стал недавно, после Темешварского сражения. Впрочем, солдаты по-прежнему называют его Хайваном.

Гергей, улыбнувшись, затряс головой.

- Это он, он самый, - обратился Гергей к обоим капитанам, - тот; о котором я намедни вечером рассказывал. Ну, здесь-то его пуля возьмет!

- Говори дальше, - сказал Добо лазутчику.

- Потом подойдет бейлер-бей Махмед Соколович. Это знаменитый пушкарь. Он и пушки сам установит, и первый выстрелит. Говорят, у него такой глаз, что сквозь стены видит. Да только я этому не верю.