Анатолий Ковалев - Отверженная невеста

— Нет! — взволнованно перебил графа юноша, глаза которого вдруг вспыхнули диким, волчьим огнем. — Прежде всего он предстанет перед МОИМ судом. Я отомщу ему за маменьку…

Вернувшись к себе, Глеб обнаружил, что Евлампия исчезла. Никто из прислуги не видел, как она покинула виллу. Беглянка взяла только котомку со своими вещами, и ни гроша денег, ни куска хлеба в дорогу. Она не подавала о себе вестей, и вскоре о ней все забыли.

Спустя несколько лет, когда Глеб уже учился в Сорбонне и жил в Латинском квартале, ему приснился сон. …Евлампия спускается по террасе к морю и медленно входит в волны, пока те не накрывают ее с головой. Для этого карлице пришлось сделать всего несколько коротких шажков…

Каким образом талантливый доктор может испортить себе карьеру в Сен-Жерменском предместье. — Старые враги становятся союзниками. — «Умбракул», «граф Икс» и капризная примадонна

Проезжая через земли немецких княжеств, граф Сергей со свойственной ему беспечностью неожиданно предложил виконтессе заехать в Веймар, чтобы навестить великого поэта.

— Вы знакомы с Гете? — спросила Элен де Гранси, посмотрев на него с недоверием.

— Увы, нет, — признался Ростопчин, — но говорят, что он принимает у себя всех желающих отдать дань его таланту. А уж сына московского губернатора непременно примет.

— К сожалению, друг мой, великий поэт будет лишен этого удовольствия, — произнесла она с наигранным сочувствием в голосе. — Я тороплюсь и не собираюсь нигде делать остановок, кроме вынужденных — на ночлег и ремонт экипажа, если таковой понадобится. У меня неотложные дела в Петербурге.

— Как? — изменился в лице граф. — Разве мы едем в Петербург, не в Москву?

До сих пор, заговаривая о конечном пункте путешествия, они пользовались двумя словами: «Россия» и «Родина». Ростопчин был твердо уверен, что виконтесса, будучи по рождению москвичкой, едет в Москву.

— Я понимаю, вам не терпится обнять свою разлюбезную матушку и вытребовать с нее деньги покойного отца, — усмехнулась Елена, — но нам с Майтрейи не менее важно быть представленными ко двору.

— Петербург — это прекрасно, милая виконтесса! — бормотал граф Сергей. — Но у меня там давно нет знакомых… Где я остановлюсь?

— Пусть это вас не беспокоит, — отмахнулась де Гранси. — Я уже обо всем распорядилась. Нас ждет довольно уютный, без лишних роскошеств особняк на Фонтанке. Там всем хватит места.

— Но позвольте, я ведь не могу так злоупотреблять вашим гостеприимством!

— Друг мой, — уже неподдельно ласково обратилась к нему Элен, — я предлагаю вам жить у меня по-родственному. Ведь вы сами на днях сказали, если бы мой кузен Борис и ваша покойная сестра Лиза поженились, то мы с вами стали бы родственниками.

Она говорила серьезно, хотя глаза ее при этом улыбались. «Черт возьми, никогда не поймешь, что на уме у этой невероятной женщины, — постепенно успокаиваясь, думал граф Сергей. — Она все время будто партию в вист разыгрывает!»

Елена отвернулась к окну, за которым в утренней голубоватой дымке вырисовывался силуэт огромного города. «Подъезжаем к Берлину!» Она не раз бывала здесь с виконтом. Арман де Гранси хорошо знал и любил этот город и заменял своей приемной дочери и мнимой супруге самого искушенного гида.

— Останавливаться не будем, сворачивай в объезд! — опустив окно, крикнула Элен вознице. — Иначе потеряем целый день, а то и два, Берлин спешить не любит! — объяснила она графу. Тот нервно забарабанил пальцами по набалдашнику трости. Приятное, неспешное путешествие по Европе, на которое он рассчитывал в Париже, давно напоминало ему скачки.

Майтрейи, молчавшая все утро, забившись в угол кареты и полностью погрузившись в роман Стендаля, повествовавший о салонной жизни Парижа, известной ей лишь понаслышке, оторвалась наконец от чтения. С жалостью посмотрев на графа, девушка примирительно сказала:

— Не расстраивайтесь, Сергей Федорович, на обратном пути мы непременно остановимся в Берлине и все осмотрим. Ведь так, Элен?

Наивность принцессы, полагавшей, что в обратный путь они пустятся в той же компании, вызвала улыбки на лицах всех присутствующих. Граф, справившись с разочарованием, любезно ответил:

— Что вы, милое дитя, расстраиваться и впадать в меланхолию в вашем присутствии — это настоящее преступление…

Виконтесса, закутавшись в дорожный плед, прикрыла глаза, начиная дремать. Ей вдруг вспомнилось, как полгода назад в салоне мадам Свечиной они с Софи по обыкновению обсуждали последние новости. Подруга с упоением рассказывала, как на днях в салоне мадам Рекамье была представлена Анри-Мари Бейлю, известному всей Франции под псевдонимом Стендаль…

— Красивый, элегантный мужчина, о его донжуанстве судачит весь Париж. — Софи таинственно улыбнулась. — Я прекрасно понимаю дам, которые не смогли устоять перед обаянием этого кавалера…

— О, дорогая! — шутя, воскликнула Елена. — Неужели и ты пополнила ряды его великосветских жертв?

— Ну что ты, Элен! — не на шутку смутилась мадам де Сегюр.

— Я слышала, героиня его первого романа — русская аристократка, — продолжала дразнить подругу виконтесса. — Интересно было бы узнать, кем из наших соотечественниц навеян этот образ?

— «Арманс» — прелестная книга! Критика абсолютно несправедлива к ней. — Графиня поторопилась навести разговор на безопасную тему. — Стендаля обвиняют в подражании немецким романтикам только потому, что его герой в конце книги принимает яд. Можно подумать, во Франции мало молодых людей, особенно среди студентов, которые кончают счеты с жизнью именно таким образом!

Подруги не заметили, как к ним подошел молодой человек, и замолчали, только когда он остановился в шаге от них. Елена удивленно взглянула на незнакомца, который, в свою очередь, не сводил с нее глаз. Эти глаза, редкого сиреневато-голубого оттенка, смутно напомнили женщине что-то давно виденное и давно забытое. В остальном внешность юноши была хотя и приятной, но вполне заурядной — светлые волнистые волосы, темные брови вразлет, орлиный нос, худощавая фигура. Одет он был безупречно, по последней моде: темно-коричневый сюртук, светлые брюки, клетчатая жилетка и пестрый галстук.

— Вы меня не узнаете? А ведь мы с вами встречались, правда, очень давно… — Его голос от волнения сорвался, последние слова он произнес почти шепотом. На вид незнакомцу было никак не больше двадцати пяти лет. Что для него могли значить слова «очень давно»? Озадаченные дамы, развеселившись, переглянулись, прикрыв улыбки веерами.

— Вы ведь Элен Мещерская, не так ли? — все смелее продолжал молодой человек. — Я сначала узнал ваш голос и ушам своим не поверил! Мне показалось, что вы очень изменились, я сомневался, глядя на вас издали… Но теперь, вблизи, вижу, что это вы.