Елена Первушина - Фавориты императорского двора. От Василия Голицына до Матильды Кшесинской

Для императрицы фантастический мир, которым окружало ее поклонение ее всемогущего супруга, мир великолепных дворцов, роскошных садов, веселых вилл, мир зрелищ и фееричных балов заполнял весь горизонт, и она не подозревала, что за этим горизонтом, за фантасмагорией бриллиантов и жемчугов, драгоценностей, цветов, шелка, кружев и блестящих безделушек, существует реальный мир, существует нищая, невежественная, наполовину варварская Россия, которая требовала бы от своей государыни сердца, активности и суровой энергии сестры милосердия, готовой прийти на помощь ее многочисленным нуждам.

Когда она слышала о несчастии, она охотно отдавала свое золото, если только что-нибудь оставалось у ее секретаря после расплаты по громадным счетам модных магазинов, но она принадлежала к числу тех принцесс, которые способны были бы наивно спросить, почему народ не ест пирожных, если у него нет хлеба».

В 1833 году врачи рекомендовали императорской чете воздержаться от деторождения: здоровье императрицы внушало опасения, она могла не пережить новых беременностей и родов.

Императору в то время исполнилось 37 лет, и как ни романтичны были его отношения с женой, но «воздерживаться» он не считал нужным. Он выбрал себе в фаворитки бывшую смолянку, фрейлину Марии Федоровны, а затем Александры Федоровны, Варвару Аркадьевну Нелидову — племянницу и воспитанницу той самой Екатерины Ивановны Нелидовой, которая была когда-то фавориткой Павла I.

Связь эта продолжалась в течение двадцати лет и, несмотря на то что Александра Федоровна сама дала разрешение на эти отношения, они сохранялись в глубокой тайне. Фрейлина Мария Фредерикс пишет: «Все делалось так скрытно, так благородно. Например, я, будучи уже не очень юной девушкой, живя под одной кровлей, видясь почти каждый день с фрейлиной Нелидовой, долго не подозревала об отношениях, существовавших между императором и ею. Она не помышляла обнаружить свое исключительное положение между своих сотоварищей фрейлин, держась всегда так спокойно, холодно и просто. Она была достойная женщина, заслуживающая уважения».

Варвара Аркадьевна продолжала служить императрице. Младшая дочь Николая Ольга будет вспоминать о ней: «На одном из этих маскарадов Папа познакомился с Варенькой Нелидовой, бедной сиротой, младшей из пяти сестер, жившей на даче в предместье Петербурга и никогда почти не выезжавшей. Ее единственной родственницей была старая тетка, бывшая фрейлина Императрицы Екатерины Великой, пользовавшаяся также дружбой Бабушки. От этой тетки она знала всякие подробности о юности Папа, которые она рассказала ему во время танца, пока была в маске. Под конец вечера она сказала, кто она. Ее пригласили ко Двору, и она понравилась Мама. Весной она была назначена фрейлиной.

То, что началось невинным флиртом, вылилось в семнадцатилетнюю дружбу. В свете не в состоянии верить в хорошее, поэтому начали злословить и сплетничать. Признаюсь, что я всегда страдала, когда видела, как прекрасные и большие натуры сплетнями сводились на низкую степень, и мне кажется, что сплетники унижают этим не себя одних, а все человечество. Я повторяю то, о чем уже говорила однажды: Папа женился по любви, по влечению сердца, был верен своей жене и хранил эту верность из убеждения, из веры в судьбу, пославшую ему ее, как Ангела-Хранителя.

Варенька Нелидова была похожа на итальянку со своими чудными темными глазами и бровями. Но внешне она совсем не была особенно привлекательной, производила впечатление сделанной из одного куска. Ее натура была веселой, она умела во всем видеть смешное, легко болтала и была достаточно умна, чтобы не утомлять. Она была тактичной, к льстецам относилась как это нужно и не забывала своих старых друзей после того, как появилась ко Двору. Она не отличалась благородством, но была прекрасна душой, услужлива и полна сердечной доброты».

А Анне Тютчевой довелось увидеться с Нелидовой в день смерти Николая. Она вспоминает: «В то время, когда мы шаг за шагом следили за драмой этой ночи агонии, я вдруг увидела, что в вестибюле появилась несчастная Нелидова. Трудно передать выражение ужаса и глубокого отчаяния, отразившихся в ее растерянных глазах и в красивых чертах, застывших и белых, как мрамор. Проходя, она задела меня, схватила за руку и судорожно потрясла. „Прекрасная ночь, мадемуазель Тютчева, прекрасная ночь“, — сказала она хриплым голосом. Видно было, что она не сознает своих слов, что безумие отчаяния овладело ее бедной головой. Только теперь, при виде ее, я поняла смысл неопределенных слухов, ходивших во дворце по поводу отношений, существовавших между императором и этой красивой женщиной, — отношений, которые особенно для нас, молодых девушек, были прикрыты с внешней стороны самыми строгими приличиями и полной тайной. В глазах человеческой, если не божеской, морали эти отношения находили себе некоторое оправдание, с одной стороны, в состоянии здоровья императрицы, с другой — в глубоком, бескорыстном и искреннем чувстве Нелидовой к императору. Никогда она не пользовалась своим положением ради честолюбия или тщеславия, и скромностью своего поведения она умела затушевать милость, из которой другая создала бы себе печальную славу. Императрица с той ангельской добротой, которая является отличительной чертой ее характера, вспомнила в эту минуту про бедное женское сердце, страдавшее, если не так законно, то не менее жестоко, чем она, и с той изумительной чуткостью, которой она отличается, сказала императору: „Некоторые из наших старых друзей хотели бы проститься с тобой: Юлия Баранова, Екатерина Тизенгаузен и Варенька Нелидова“. Император понял и сказал: „Нет, дорогая, я не должен больше ее видеть, ты ей скажешь, что я прошу ее меня простить, что я за нее молился и прошу ее молиться за меня“».

На другой день после смерти императора Варвара Нелидова отослала в банк «инвалидный капитал», пожертвовав деньги на помощь инвалидом. По просьбе Александры Федоровны она осталась при Дворе, но не дежурила, а только приходила читать вслух императрице. Последние годы Варвара Аркадьевна прожила в доме своей сестры. Умерла она в 1897 году, в возрасте 83 лет.

Молва приписывает Николаю еще несколько кратковременных связей и нескольких внебрачных детей, в том числе и от Варвары Нелидовой, но ничего, кроме слухов, об этом не сохранилось.

Конец империи Николая печален — кризис власти не проявил себя так ясно и ярко, как во время восстания декабристов, и все же был не менее явственным.

В 1851 году Николай, по своему обыкновению, властно вмешался в борьбу за восточные торговые пути, пользуясь мотивом защиты православия в Палестине. Турецкий султан по просьбе Франции приказал отобрать ключи от Вифлеемского храма у православных и отдать их католикам. В ответ на это Николай оккупировал автономные дунайские княжества, пока Турция «не удовлетворит справедливых требований России». Но неожиданно для самого себя он оказался перед целой коалицией из Турции, Англии и Франции.