Джордж Сильвестр Вирек - Пленники утопии. Советская Россия глазами американца

И это, между прочим, только несколько первых тезисов выступления, которое становилось чем дальше, тем интереснее.

Раковский рассказывает о том, что сделала с Россией война; как она вычерпала ее ресурсы и уменьшила не только территорию и численность населения страны, но и ее производственные возможности.

Считая сельское хозяйство главной отраслью производства России, Раковский демонстрирует, как площадь пригодных для возделывания земель за пределами Украины сжалась со 160 миллионов акров до менее чем 100 миллионов, а производительность одного акра упала при этом более чем на 25 %!

Еще до войны урожай постоянно страдал от нашествий насекомых, а со времени войны этот урон увеличился до колоссальных пропорций ввиду невозможности ввозить из-за рубежа химикаты для обработки полей. Перед войной Россия ежегодно экспортировала порядка 70 миллионов тонн зерна, а сегодня она не производит достаточно для того, чтобы удовлетворить собственные нужды: поголовье скота и лошадей сократилось почти на 20 %, между тем как численность более мелкой живности – свиней, овец и так далее – упала наполовину.

Воздействие войны на промышленность оказалось еще более губительным. В 1920 г. количество добытого угля составило одну четверть от объема 1913 г.; однако, благодаря усилиям советской власти, добыча была удвоена в 1921 г. В 1920 г. добыча нефти составила всего лишь 40 % от объема 1913 г.; и опять-таки, в 1921 г. удалось добиться, пусть и небольшого, но определенного увеличения. Выпуск шерстяных изделий, кожи и бумаги упал до одной четверти, и лишь прошлый год продемонстрировал существенное развитие. Если бы не голод в Поволжье – голод, вызванный затяжной засухой, – то Россия смогла бы, пусть с болью и трудом, выбраться из ямы, в которой она оказалась.

Наихудшее во всем этом то, что самым чрезвычайным образом сократились возможности транспорта: подвижной состав железных дорог сделался из плохого плачевным, точно так же, как состояние прочего грузового транспорта и сельскохозяйственной техники. Для возвращения к довоенному состоянию России необходимо потратить на закупку сельскохозяйственных орудий 25 миллионов фунтов стерлингов.

Раковский приводит цифры в подтверждение того, что войны, которые союзники развернули против России, а также постыдная блокада принесли гораздо больше разрушений и потерь, нежели три предшествовавших года войны.

«Возьмем, для примера, только одну позицию, – говорит он. – В 1918 г. наши мосты и дороги находились во вполне приличном состоянии, но с тех пор Антанта и ее ставленники разрушили 4 тысячи мостов; за последние полтора года Советам удалось восстановить порядка 2 тысяч, но нам необходимы стальные балки и кредиты для того, чтобы вновь привести в надлежащий порядок наше дорожное хозяйство».

Постоянные и ничем не спровоцированные нападения вынудили Советы любой ценой перестраивать свою военную машину. По словам Раковского, сейчас она сильна как никогда прежде, – факт, который Франции следует хорошенько усвоить, прежде чем она попытается двинуть войска в Рурскую область или поощрять польский империализм. «Если бы не советская власть, – говорит Раковский, – Россия превратилась бы в пустыню; один-единственный факт может объяснить больше, чем иная диссертация: в 1913 г. сообщение по русским рекам ежедневно обеспечивали 5 тысяч паровых судов; в 1920 г. их насчитывалось всего 3 тысячи, причем многие находились в плачевном техническом состоянии либо не имели требуемых деталей.

В России нам удается выживать только за счет больших импортных пошлин, даже на сахар и табак; наши финансы разбиты в пух и прах – на улицах Москвы, Петрограда и Одессы один миллион рублей сейчас насмешливо именуют "лимоном". Чтобы прожить, человеку труда ежедневно требуется "пол-лимона".

Расходная часть нашего бюджета говорит сама за себя, – продолжил Раковский. – 25 % идет на содержание Красной армии; 15 % на нужды транспорта – дороги, железные дороги и внутреннее судоходство; 10 % на общественное образование, еще 5 % на строительство школ; 10 % на общественное здравоохранение, а практически весь остаток – на нужды голодающих.

И, наконец, последнее. До прихода Советов лишь четверо из сотни наших солдат могли читать и писать; сегодня их доля составляет 85 %. Никто не станет отрицать того, что мы сделали и делаем для образования нашего народа больше, нежели любое другое правительство».

«За все это время, – вмешался я, – вы не обмолвились об Украине».

«Правда, правда, – воскликнул он, и его лицо озарилось широкой улыбкой, – но не думайте, что этим вы избежите фактов. В нынешнем году на Украине уже завершилась посевная, и при нормальных условиях мы соберем урожай на среднем за многие годы уровне. Подумайте только – может быть, даже зерно на экспорт. Помимо этого я убедил наш народ сеять кукурузу и делать ее главной зерновой культурой, как у вас в Штатах, и ожидаю отличных результатов. Да, – закончил он, – нам следовало бы еще обстоятельно поговорить об Украине, сердце России. Но вот уже подошла моя жена, вы можете спросить об этом у нее, а я коротко скажу так: Россия отдала четыре миллиона жизней своих солдат, сражаясь за Антанту, и еще 10 миллионов жизней женщин и детей из-за того, что союзники пошли войной на нас и устроили нам блокаду; теперь же мы просим их даже не загладить содеянное, а протянуть нам руку помощи, потому что именно они столкнули Россию в такую яму. Пожалуйста, не забывайте об этом!»

Казалось, Раковскому не терпится с гордостью представить мне свою жену, и неудивительно. Ростом мадам Раковская чуть выше среднего, очень миловидна, с великолепными глазами и округлым овалом лица, но особое удовольствие беседа с этой женщиной доставляет потому, что каждая фраза, которую она произносит, согрета симпатией к делу Советов и любовью к русским людям. Она – истинный апостол трудящихся, и [Флоренс] Карлайл могла бы создать бессмертный шедевр, напиши она ее портрет. Она так и стоит перед моим взором – прямая, как струна, и признается в своем горячем нетерпении по поводу словесных баталий конференции, этого непрестанного пререкания по мелочам.

«Делегаты, – заметила она, – все как один говорят об интересах собственных стран, кругом сплошной эгоизм. Но ведь реален единственный интерес, который состоит в гуманизме. Я каждый день говорю мужу, как мне хочется вернуться на Украину и работать вместе с другими русскими женщинами. Я почти стыжусь сидеть здесь и обедать на солнышке, когда такое множество людей голодают во мраке.

Господин Раковский уже сказал вам о своей надежде на то, что урожай кукурузы, которую он убедил наших людей посеять нынешней весной, принесет отличный результат. Я тоже на это надеюсь, но еще больше я верю в труд и любящие сердца наших русских женщин».