Дмитрий Узланер - Жак Лакан: введение

Таким образом, тайна желания, загадка фаллоса есть то, что разделяет мать и ребенка, не позволяет им слиться, создает какое-то загадочное пространство между ними. Пространство, которое, с одной стороны, загадывает загадку, которую невозможно разгадать, а с другой – устанавливает дистанцию между матерью и ребенком. Дистанцию, которая позволяет этому ребенку дышать, позволяет ему развиваться, становиться полноценным субъектом.

Проблематика фаллоса выводит меня на лакановские размышления об Эдиповом комплексе. Эдипов комплекс, с точки зрения классического психоанализа, это история про треугольник мать – отец – ребенок. Лакан эту идею немного переосмысливает: он помещает ее в логику своих рассуждений о символическом. Эдипов комплекс – это вхождение ребенка в символический регистр. И как я говорил, это вхождение начинается уже в некотором смысле в момент рождения (или даже до рождения). В тот момент, когда появляется Другой, который с помощью системы означающих размечает, в чем именно заключается нужда ребенка в тот или иной момент и как именно она может или не может быть удовлетворена.

Соответственно, это может быть названо преддверием Эдипова комплекса, который продолжается на протяжении всего процесса становления ребенка. Собственно, мы видели это, когда обсуждали стадию зеркала: уже на стадии зеркала – по крайней мере в интерпретации позднего Лакана – воображаемый регистр, изначально связанный со зрительными образами и отождествлением с ними, оказывается пронизанным символическим регистром, то есть погруженным в цепи означающих.

Эдипов комплекс – это продолжение развития данного процесса, его кульминация. Данный процесс приводит к тому, что субъект получает окончательную, полноценную прописку в Большом Другом и в символической системе. Символическая система, с точки зрения Лакана, ассоциируется с фигурой отца. При этом он не говорит о необходимости физического присутствия отца. Речь не идет о том, что обязательно нужен отец. Он скорее говорит об отцовской функции, то есть о том, что вот эта функция, связанная с отцом, должна быть реализована. Она может быть реализована при помощи реального отца или же она может быть реализована и при его отсутствии – например какой-то другой фигурой, которая эту функцию выполнит. Может сработать даже речь самой матери об отце – которого может не быть рядом, например в случае, если он погиб.

То есть отец – это скорее какая-то символическая инстанция, которая изначально мыслится как та инстанция, которая является хранителем тайны фаллоса, хранителем тайны желания матери. Ребенок замечает, что желание матери направлено на отца, а это значит, что у отца есть что-то такое, чего, соответственно, нет у матери, и внимание ребенка переключается на это загадочное нечто.

Реализация и исполнение отцовской функции и, соответственно, прохождение Эдипова комплекса подразумевает несколько стадий. Таких стадий можно выделить две [88]– первая стадия связана с этапом, который может быть назван «Нет-Отца», вторая – с этапом, который может быть назван «Имя-Отца» [89] Здесь я опираюсь на интерпретацию Лакана, предложенную Брюсом Финком. См.: Fink B. A Clinical Introduction to Lacanian Psychoanalysis. Theory and Technique. Cambridge, Mass.: Harvard University Press, 2000. 318 p. .

Рисунок 39.Две стадии Эдипова комплекса

Нет-Отца – это обозначение как бы первичного появления отца и установления им базового запрета на неограниченный контакт с матерью. На рисунке 39 мы видим отцовское «Нет», которое как бы вытесняет мать как jouissance , то есть кладет предел неограниченному наслаждению, получаемому от неограниченного контакта с матерью. Это первый этап, который может быть назван отчуждением, первичным отчуждением, возникающим между становящимся будущим субъектом и материнским Другим.

Второй этап, который может быть назван сепарацией, это как раз этап Имени-Отца, на котором происходит полноценное введение, инициация субъекта в символический регистр. Субъект получает прописку в символическом регистре. Что Имя-Отца заменяет собой, что оно запрещает, что оно вытесняет? Оно вытесняет мать как объект желания. Соответственно, желание субъекта отныне переносится на нечто, находящееся по ту сторону матери, то есть мать оказывается под запретом.

Благодаря Эдипову комплексу происходит введение субъекта в мир Большого Другого, в символический регистр, где этот субъект уже символическими средствами пытается разгадать тайну желания Другого. Он ищет ответ на эту загадку в логике символического регистра: субъект выходит в мир других людей, выходит в мир культуры, выходит в мир символических различений – где есть худшие и лучшие, где есть первые и последние и т. д. Он пытается конкурировать, пытается стать лучшим в пении, в танце, в готовке. Впоследствии он пытается заполучить социальный статус, заработать денег, то есть проникнуть в эту тайну желания Другого, разгадать данную загадку, получить что-то такое, что сделает его желанным. Отныне субъект пытается обрести фаллос в том мире, который для него раскрывается вместе с отцом. Вместе с отцом, который как бы накладывает ограничение на получение бесконтрольного наслаждения от взаимодействия с матерью. Отец есть тот, кто ограничивает наслаждение, тот, через кого раскрывается загадка, тайна желания матери и кто выводит субъекта в какое-то иное пространство – в пространство Большого Другого, в пространство символического.

И я хотел бы еще один момент добавить, касающийся отцовской функции. В самой первой стадии отцовской функции, в момент стадии Нет-Отца происходит установление первой точки пристежки. Здесь нужно вспомнить книгу Клода Леви-Стросса «Элементарные структуры родства».

В этой книге Леви-Стросс размышлял о моменте перехода от природы к культуре. И он видел этот момент перехода в появлении правил. Первое правило – это запрет на инцест. В некотором смысле это и есть Нет-Отца, то есть запрет, налагаемый на инцест, на безграничное наслаждение от взаимодействия с матерью. Отцовское «Нет» становится как бы первой точкой пристежки, как бы первым моментом вхождения становящегося субъекта в символический порядок. Оно становится тем местом, где происходит соединение означающего и означаемого. Появляется некоторое означающее (Нет!) и появляется связанный с ним смысл – запрет на неограниченный контакт с матерью. В этот момент происходит вхождение в символический порядок, происходит появление первой точки пристежки, некоторого фундамента, за счет которого уже возможно дальнейшее погружение субъекта в эту самую символическую реальность. То есть через эту первую точку пристежки означающее соединяется с означаемым, обретается первый непреложный смысл, вводится первый запрет, первое представление о том, что можно и что, соответственно, нельзя. Через этот фундамент появляется возможность дальнейшего развития субъекта именно как субъекта, существующего в символическом порядке, порядке культуры, порядке языка – короче говоря, возможность его существования в пространстве Большого Другого.