Елена Первушина - Любовь в Серебряном веке. Истории о музах и женах русских поэтов и писателей. Радости и переживания, испытания и трагедии…

В 1917–1918 годах Маяковский постоянно выступает на митингах, на концертах. Он работает над сценарием фильма «Не для денег родился» (по «Мартину Идену» Джека Лондона), потом «Барышня и хулиган» и играет в этих фильмах главные роли. Потом новый сценарий – «Закованная фильмой» («Легенда кино») – на этот раз они играют с Лилей вместе. Он – бедного художника, она – его мечту, балерину, спускающуюся к нему с киноэкрана. Затем Маяковский начинает работать над революционной фантасмагорией «Мистерия-буф». Писал он ее на даче в Левашово, где хозяева «кормили каждый день соленой рыбой с сушеным горошком». Это типичное меню 1918 года разнообразили собранные в лесу грибы и вкусный домашний ржаной хлеб, испеченный в металлических коробках «из-под бормановского печенья „Жорж“».

Ему все время приходится ездить в Москву, откуда он пишет Лиле 15 марта 1918 года в ответ на ее обращение «Милый мой милый щененок!» в предыдущем письме: «Если рассматривать меня как твоего щенка, то скажу прямо, я тебе не завидую, щененок у тебя неважный: ребра наружу, шерсть, разумеется, клочьями, а около красного глаза, специально чтобы смахивать слезу, длинное, облезлое ухо. Естествоиспытатели утверждают, что щененки всегда становятся такими, если их отдавать в чужие, нелюбящие руки».

А летом в их жизни появляется настоящий щенок: «В Пушкине на даче мы нашли под забором дворняжьего щенка. Володя подобрал его, он был до того грязен, что Володя нес его домой на вытянутой руке, чтобы не перескочили блохи. Дома мы его немедленно вымыли и напоили молоком до отвала. Живот стал такой толстый и тяжелый, что щенок терял равновесие и валился набок. Володя назвал его Щен. Выросла огромная красивая дворняга. Зимой 1919 года, когда мы страшно голодали, Володя каждое утро ходил со Щенкой в мясную и покупал ему фунт конины, которая съедалась тут же около лавки. Щенке был год, когда он пропал, и разнесся слух, что его убили. Володя поклялся застрелить убийцу, если узнает его имя. Володя вспомнил добрым словом „собаку Щеника“ во 2-й части „Хорошо“».

Лиля имеет в виду эти строки:

Позже Булгаков напишет об этом времени в романе «Белая гвардия»: «Велик был год и страшен был год по рождестве Христовом 1918, от начала же революции второй… но 1919 был его страшней». В стране нарастала разруха. Падение производства, и без того с трудом обеспечивавшего потребности населения, началось еще в 1916 году, к октябрю 1917-го достигло 18 %. После 1917 года спад превратился в настоящий обвал. За 1918–1919 годы производство сократилось еще на 48 %, а к 1921 году спад достиг 38 % от уровня 1913 года. По-прежнему значительная часть промышленности обеспечивала потребности фронта. Все реже и хуже ходили поезда. В декабре 1918 года Маяковский пишет матери и сестрам из Петербурга: «…все время собирался выехать к вам сам, но сейчас на железных дорогах никто не может ездить, кроме шпротов, привыкших к такой упаковке. А так как я ваш сын и брат, а не шпрот, то и сами понимаете…».

Особенно ощутимы голод и холод были зимой. В поэме «Хорошо» Маяковский описывает мытарства петербуржцев в поисках дров и еды.

Лиля вспоминает: «В 1919 году, в голодные дни, я переписала старательно от руки „Флейту-позвоночник“, Маяковский нарисовал к ней обложку. На обложке мы написали примерно так: „В. Маяковский. «Флейта-позвоночник». Поэма. Посвящается Л.Ю. Брик. Переписала Л. Брик. Обложка В. Маяковского“. Маяковский отнес эту книжечку в какой-то магазин на комиссию, ее тут же купил кто-то, и мы два дня обедали».

От авитаминоза у Лили начинают болеть глаза. В письме-дневнике из Москвы, которое я приводила в начале главы, Маяковский все время повторяет – «глазки болят». А позже будет с гордостью рассказывать в той же поэме, как добыл для Лили «две морковинки… и пол полена березовых дров». И ликует:

А посмотреть было на что. Культурная жизнь не прекращалась и не исчерпывалась митингами и выступлениями пролетарских поэтов. В феврале 1918 года, когда немецкие войска наступали на Петроград, в Александринском театре состоялся первый народный спектакль «Ревизор». Мариинский театр ставит оперу «Самсон и Далила» Сен-Санса. Потом – утренний спектакль «для детей беднейшего населения Петрограда» – балеты «Волшебная флейта» и «Фея кукол».

«Новая петербургская газета» писала: «Большинство детей было одето хотя и скромно, но опрятно. Некоторые окраинные школы прибыли, к великому сожалению малышей, с значительным опозданием… Театр был переполнен. В антрактах фойе и коридоры представляли трогательную картину. Дети, из которых громадное большинство попало в Мариинский театр впервые, оживленно обменивались впечатлениями». Опоздали дети, видимо, из-за плохой работы городского транспорта. Затем в Мариинке после больше, чем трехлетнего бойкота вагнеровских опер, – в связи с Первой мировой войной, – возобновляют постановку «Тангейзера».

В Народном доме на Петроградской стороне шел «Борис Годунов» с Шаляпиным. Но в дневное время артистам приходилось очищать улицы города от снега – коммунальные службы с этим не справлялись. Также принято решение начинать спектакли раньше, «чтобы при возвращении домой публика как можно меньше рисковала быть ограбленной», для артистов, которые боятся поздно возвращаться домой, устраивают «ночлежки» прямо при театрах. Часть театров реквизировали под нужды Комитетов рабочих и солдатских депутатов. В труппах проходит первая волна увольнений.

Газеты пишут: «Сокращение имеет в виду определенную группу артистов, взятых при царском правительстве по протекции разных влиятельных особ. Среди артистов этой категории имеются даже такие, которые страдают физическими недостатками, делающими их совершенно непригодными для сцены. От этого балласта решено избавиться».

Последствия разрухи сказывались вплоть до 1928 года. В Петербурге ухудшалось водоснабжение, в мае – начале июля 1918 временное прекращение хлорирования воды вызвало вспышку эпидемии холеры. Маяковский – «ярый враг воды сырой» – будет писать в 1921 году плакат для Главполитпросвета: