Виктория Финли - Цвет. Захватывающее путешествие по оттенкам палитры
- Название:Цвет. Захватывающее путешествие по оттенкам палитры
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Эксмо
- Год:2022
- Город:Москва
- ISBN:978-5-04-160208-6
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Виктория Финли - Цвет. Захватывающее путешествие по оттенкам палитры краткое содержание
Отправьтесь в захватывающее приключение с бесстрашной журналисткой, путешествуя по древним торговым путям; познакомьтесь с финикийцами, плывущими по Средиземному морю в поисках пурпурной раковины, которая принесет им богатство и удачу; встретьтесь с чилийскими фермерами, разводящими насекомых из-за красного цвета их крови. И, наконец, удивитесь тому, что краски, из которых состоит наш мир, могут быть настолько яркими.
В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.
Цвет. Захватывающее путешествие по оттенкам палитры - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
Мы пили чай, а Якуб показывал нам образцы лазурита первого сорта. Он сказал, что есть три основных цвета камня, но для нас сначала все камни выглядели почти одинаково, так что мы в замешательстве вглядывались в такие похожие куски. «Лучшее время для оценки камня – восход или закат, – услужливо подсказал Якуб. – Когда лучи солнца ложатся на руку, вы можете видеть истинный цвет». Наиболее распространенным цветом является rang-i-ob, что означает просто «цвет воды». Это общий термин для обозначения голубого цвета. Этот цвет камня самый темный, цвет водной толщи, под которой нет ничего – ни песка, ни земли, только вода. Второй цвет – rang-i-sabz или зеленый. Я не смогла отличить его от rang-i-ob. Лишь две недели спустя, в Пакистане, когда мне в руки попали отполированные камни, я увидела зеленый цвет; камни выглядели так, как будто яркие клочья салата застряли в синих зубах.
Но самым ценным цветом является surpar – это необычное название означает «красное перо». Прекрасно и удивительно, что лучший голубой цвет описывается как красный. Самое поэтичное объяснение названия дал бывший шахтер. «Это цвет самого сердца огня», – сказал он. Сначала мне показалось, что я не могу отличить его от других оттенков, но потом я обнаружила, что если меня особенно сильно тянет к одному из неровных кусков камня, то он всегда оказывался окрашенным в самый лучший оттенок голубого цвета. В нем присутствует неотразимый фиолетовый тон, какой иногда заметен в синем стеклянном сосуде, когда пьешь из него воду, сквозь которую струится свет. Это трудно понять, потому что западные искусствоведы не различают типы лазурита, но я думаю, что необыкновенную синеву неба Тициана создали именно камни оттенка surpar.
Внезапно над горой разнеслось эхо взрыва. Никто не вздрогнул, как это могло бы случиться в остальной части страны: просто шахтеры использовали динамит в поисках богатой лазуритом жилы. Якуб-хан пообещал, что мы сегодня же отправимся на рудник, но сначала нужно было принять теплую ванну или хотя бы воспользоваться ведром нагретой воды в темной ванной. Абдулла сказал, что именно здесь купался полевой командир Масуд, когда посещал Сар-и-Санг. Командир заказывал шесть ведер горячей воды и оставался там в течение четырех часов. Выйдя через полчаса, я обнаружила, что мой ботинок починить уже невозможно. В городе не было сапожного клея, а ботинок этой марки был слишком жестким, чтобы его можно было сшить. «Слишком твердый, чтобы можно было зашить, но слишком мягкий, чтобы порваться», – подумала я, когда Абдулла и Якуб-Хан всунули меня в ненавистный ботинок и привязали его к моей ноге нейлоновым шнурком.
Чтобы добраться до рудника, нужно было быть достаточно сильным человеком. Мы поднимались медленно, постоянно поскальзываясь на сером сланце. Шахта № 1 располагалась ближе всего к городу, дорога до шахты № 4, где традиционно находили самый лучший лазурит (хотя, как и во всех остальных, в данный момент там его не было), потребовала бы дополнительно еще два-три часа. А шахта № 23, последняя, находилась еще дальше. Добраться до шахты № 1 для меня было достаточно серьезным испытанием. «Би-би-си побывала здесь пару лет назад, – сказал Абдулла, наш переводчик. – Но чтобы подняться на холм, им потребовалось на несколько часов больше, чем тебе», – подбодрил он меня. Мой шарф соскользнул, а я и не заметила этого, так сильно задыхалась на ходу. Нас нагнал мальчик – он перепрыгивал через камни и, казалось, почти не замечал веса двадцатипятикилограммовой канистры с водой, которую нес на спине. Мы немного облегчили его ношу, и он легко помчался вперед.
А потом мы вдруг свернули – и оказались в том самом месте, которое я так давно хотела увидеть. Входом в шахту было отверстие в скале около трех метров в высоту и ширину. Вокруг него на высоких камнях сидели люди, ожидавшие нас. Они приветственно помахали нам руками. К тому времени, когда мы добрались туда, они уже заварили большой чайник зеленого чая. Мы пили его, сидя на коврах в огромной пещере, освещенной свечами, а вокруг нас собирались все новые люди. Потолок над нами сверкал пиритными звездами, и я подумала: сколько тысяч лет люди зажигали под ними костры и разговаривали? Нам сказали, что хороших камней не находили уже три месяца. Почему? «Да потому что у нас нет соответствующего оборудования», – ответили инженеры. Мы могли понять, почему одна шахта, две или даже пятнадцать могут одновременно истощиться. Но двадцать три сразу? Я припомнила годичной давности разговор в Кабуле, когда мне рассказали о гуляющем в народе слухе, что лазурит ненавидит репрессивные режимы. Но если у этих людей и были свои теории относительно происходящего, они явно не собирались ими делиться.
Длина шахт – около двухсот пятидесяти метров, они прорыты в горе горизонтально или, по крайней мере, почти горизонтально: когда мы шли, иногда выпрямившись, а порой пригнувшись, пол иногда резко опускался вниз, и шахтер предупреждающе кричал нам и поднимал свой керосиновый фонарь.
В наши дни в скалах просверливают отверстия и взрывают камни динамитом. В прошлом шахтеры разводили костры под скалой, а потом плескали на раскаленные камни ледяную воду, которую приносили из реки предшественники того крепкого мальчика, несшего воду для нашего чая. Вследствие перепада температур скала трескалась, и тогда шахтеры получали возможность добраться до лазурита. Первые несколько сотен метров шахты почернели от копоти костров, горевших здесь сто лет назад: тогда все это пространство было пропитано запахом горящего дрока.
Пока мы шли, я представляла, где мог найти свое последнее пристанище камень из каждой части шахты. Первые двадцать метров обеспечивали лазуритом египетские гробницы; чуть дальше начиналась та часть шахты, откуда Бамианские Будды получили свои нимбы. В начале почерневшей части шахты был небольшой боковой проход, содержимое которого, возможно, было отправлено в Армению и пошло на цветные иллюстрации для Библии XII века. Несколькими шагами дальше было место, откуда получили краску для яркого неба Тициана – и не получили лазурит для одеяния Девы Марии Микеланджело; дальше была родина синей краски Хогарта, Рубенса и Пуссена: совсем недлинный тоннель вобрал в себя всю историю искусства.
А за ними, далеко за почерневшим участком, в недавно взорванных впадинах в стенах, недалеко от того места, где мог бы находиться мой собственный камень, располагалась жила, откуда был взят еще один роковой кусок лазурита. Кусок, который был отшлифован и использован голландским фальшивомонетчиком Хансом Ван Меегереном для изготовления фальшивого Вермеера. Но чего Ван Меегерен не знал, так это того, что он, мошенник, пал жертвой другого мошенничества и его ультрамарин был поддельным – то есть замененным на кобальт. Он продал картину нацистскому лидеру Герману Герингу за огромную цену, притворившись, что это часть культурного наследия Голландии, поэтому после войны его заставили предстать перед судом за сотрудничество с нацистами. Поддельный ультрамарин и погубил его, но и одновременно спас: как утверждал адвокат, Вермеер не мог использовать эту краску, поскольку в его времена кобальт еще не был открыт. Ван Меегерена все равно отправили в тюрьму, но это было легкое наказание за подделку картин, и в течение нескольких месяцев, которые он провел в тюрьме до своей смерти, он был национальным героем, поскольку получалось, что он сумел перехитрить врага.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: