Эрик Хобсбаум - Эпоха крайностей. Короткий двадцатый век (1914–1991)

Неудивительно, что десятки постколониальных государств, возникших после Второй мировой войны, вместе с большинством стран Латинской Америки, тоже относившихся к регионам, зависимым от старого имперского и индустриального мира, вскоре оказались объединены под именем “третьего мира” – предполагают, что этот термин был придуман в 1952 году (Harris, 1987, р. 18) для разграничения с “первым миром” развитых капиталистических стран и “вторым миром” коммунистических государств. Несмотря на очевидную абсурдность, объединение Египта и Габона, Индии и Папуа – Новой Гвинеи как государств одного типа имело определенный смысл, поскольку все они были бедными (по сравнению с “развитыми” странами) [121] За редчайшими исключениями, в частности Аргентины, которая так и не оправилась от упадка и краха Британской империи, которой была обязана своим процветанием, так как до 1929 года снабжала ее продуктами питания. , зависимыми, во всех были правительства, стремившиеся “развиваться”. Однако ни одно из этих правительств после Великой депрессии и Второй мировой войны не верило, что мировой капиталистический рынок (т. е. предложенная экономистами доктрина “сравнительного преимущества”) и стихийное частное предпринимательство на их родине приведут к этому развитию. Кроме того, когда земной шар опутала железная паутина “холодной войны”, страны, у кого была хоть какая‐то свобода выбора, стремились избежать присоединения к одной из двух противоборствующих политических систем, т. е. остаться в стороне от третьей мировой войны, которой все страшились.

Это не означает, что “неприсоединившиеся” страны были в равной мере оппозиционны по отношению к обеим противоборствующим сторонам во время “холодной войны”. Вдохновителями и сторонниками движения (обычно называемого “Бандунгским”, поскольку его первая международная конференция проходила в 1955 году в Бандунге в Индонезии) были радикальные революционеры из бывших колоний – Джавахарлал Неру в Индии, Сукарно в Индонезии, полковник Гамаль Абдель Насер в Египте и отколовшийся от советского лагеря коммунист Тито в Югославии. Все эти государства, как и многие бывшие колониальные режимы, были социалистическими или заявляли об этом, но шли своим собственным (т. е. несоветским) путем, включая королевский буддистский социализм в Камбодже. Все они испытывали определенные симпатии к Советскому Союзу или как минимум были готовы принять от него экономическую и военную помощь, что неудивительно, поскольку Соединенные Штаты после того, как мир разделился, сразу же отказались от своих прежних антиколониальных традиций и явно искали сторонников среди наиболее консервативных режимов третьего мира: Ирака (до революции 1958 года), Турции, Пакистана и шахского Ирана, которые вошли в блок СЕНТО (Central Treaty Organization ); Пакистана, Филиппин и Таиланда, входивших в СЕАТО ( South-East Asia Treaty Organization ). Обе эти организации (ни одна из которых не имела большого веса) были предназначены для дополнения антисоветской военной системы, чьей главной опорой являлся блок НАТО. Когда афроазиатская группа неприсоединившихся государств стала трехконтинентальной после революции на Кубе в 1959 году, неудивительно, что в ее состав вошли те латиноамериканские республики, которые меньше всего симпатизировали северному “большому брату”. Тем не менее, в отличие от сторонников США в третьем мире, которые на деле могли присоединиться к системе западного альянса, некоммунистические бандунгские государства не стремились быть втянутыми в противостояние мировых сверхдержав, поскольку, как доказали Корейская и Вьетнамская войны и ракетный кризис на Кубе, в таких конфликтах они неизбежно оказывались на линии фронта. Чем стабильнее становились европейские границы между двумя этими лагерями, тем больше была вероятность того, что, если ружьям суждено будет выстрелить, а бомбам – быть сброшенными, произойдет это где‐нибудь в азиатских горах или в африканской саванне.

Однако, хотя конфронтация сверхдержав и влияла на межгосударственные отношения по всему миру и до некоторой степени стабилизировала их, полностью она их не контролировала. На земном шаре имелись два региона, в которых собственные зоны напряженности стран третьего мира, по существу не связанные с “холодной войной”, создавали постоянные условия для конфликтов, периодически выливавшихся в военные действия. Это были Ближний Восток и северная часть Индийского субконтинента. (Неслучайно оба эти региона являлись наследниками имперских схем государственного размежевания.) Вторую зону конфликтов было проще оградить от мировой “холодной войны”, несмотря на попытки Пакистана втянуть в нее США, которые терпели неудачу вплоть до начала Афганской войны 1980‐х годов (см. главы 8 и 16). В результате Запад мало что знал и еще меньше помнит теперь о трех региональных войнах: о войне между Индией и Китаем 1962 года из‐за плохо демаркированной границы между двумя этими странами, в которой победил Китай, а также об Индо-пакистанской войне 1965 года, умело выигранной Индией, и о втором индо-пакистанском конфликте 1971 года, возникшем в результате отделения Восточного Пакистана (Бангладеш), которое поддерживала Индия. В этих конфликтах США и СССР пытались соблюдать доброжелательный нейтралитет и оставаться посредниками. Ситуация на Ближнем Востоке не являлась локальной, поскольку в нее напрямую были вовлечены несколько союзников Америки: Израиль, Турция и шахский Иран. Кроме того, как доказал непрерывный ряд военных и гражданских революций – начиная с Египта в 1952 году, за которым в 1950–1960‐е годы последовали Ирак и Сирия, в 1960–1970‐е – юг Аравийского полуострова, а затем и Иран в 1979 году, – этот регион был и остается социально нестабильным.

Эти региональные конфликты не имели существенной связи с “холодной войной”: СССР одним из первых признал Израиль, который впоследствии стал главным союзником США, а арабские и другие исламские государства, как правого, так и левого толка, одинаково боролись с коммунизмом у себя на родине. Главной подрывной силой являлся Израиль, где еврейские поселенцы построили более обширное еврейское государство, чем то было предусмотрено планом, разработанным под руководством Великобритании (изгнав при этом 700 тысяч палестинцев нееврейского происхождения, что, вероятно, было больше, чем все израильское население в 1948 году) (Calvocoressi, 1989, p. 215). По этой причине раз в десятилетие Израилю приходилось воевать с арабами (1948, 1956, 1967, 1973, 1982). В ходе этих войн (их можно сравнить с войнами, которые в восемнадцатом веке вел прусский король Фридрих II для укрепления своей власти над Силезией, отнятой им у соседней Австрии) Израиль превратился в грозную военную державу в своем регионе и овладел ядерным оружием, но не смог создать государственную основу отношений с соседними странами, не говоря уже о постоянно озлобленных палестинцах внутри его собственных разросшихся границ или членах палестинскойдиаспоры на Ближнем Востоке. Крушение СССР отодвинуло Ближний Восток с передовой линии “холодной войны” на второй план, но не сделало его менее взрывоопасным.